– Не я! Преступник!

– А кто преступник-то? Кто?!

– Свинья, мы этого не знаем… – покачал головой Крокотун.

Опять воцарилось молчание. Ёжик давно уже никого ни о чём не спрашивал. Просто сидел, развалившись, на печке и глядя в потолок, то ли переваривая полученную информацию, то ли разрабатывая какую-то версию.

О чём задумались остальные Белка могла лишь догадываться. Крокотун неподвижно сидел на краешке стола, сложив крылья, и смотрел, как горят поленья в печи. Одно из них вдруг с треском раскололось, и на пол посыпались искры.

– Что-то мы всё о монетах, да о преступниках? – сказал Лось. – Будто свет на них сошелся… Голова идёт кругом, честное слово! Неужели мы не можем побеседовать о каких-то более… – тут Лось задумался, подбирая слово. – приземленных… как бы выразиться… понятных вещах?

– О печеньках что ли?!

– Заяц, не качайся на стуле, – сказала Свинья, – он и так сломан!

– Ну… Крокотун? – почти умоляюще протянул Лось.

Крокотун тряхнул головой.

– Я понял, что ты имеешь в виду. – перелетев на спинку дивана, он пригладил перья на хвосте и продолжил: – Раз уж мы собрались тут… – Крокотун усмехнулся. Белке показалось, что он бросил насмешливый взгляд на Ёжика. – Кое-кто, помню, тоже пытался нас собрать. Но это было не здесь. Да… путешествовал я как-то по Заполярью…

Это было похоже на начало истории. Белка устроилась поудобней, подоткнув одеяло под бок и чуть опустив веки.

– …и остановился в «Ледовой глыбе». Знаменитое такое местечко: лыжи, горки, снежные крепости… курорт, одним словом. Я дожидался одного моего знакомого (как потом выяснилось, напрасно: он попал в буран по дороге из Кваузы, и мне пришлось потом самому лететь спасать его…) Так вот, значит! Кататься на лыжах я не любитель, как вы понимаете, поэтому мне там быстро наскучило. Со всеми уже переговорил о чём только можно, журналы все пролистал… Сидел я, значит, и ждал. Скучал, одним словом. До тех пор, пока во вторник в гостиницу не въехал он.

Крокотун посмотрел на часы и покачал головой. Белка тоже оглянулась: было уже почти два.

– А кто он? – спросила Свинья.

Наверно, именно этого вопроса ждал Крокотун. Он тут же продолжил:

– Не могу сказать конкретно что это был за зверь, прилетел он по слухам аж из самых джунглей, причём со своими лыжами. Высоченный, рога из под шапки торчат – огромные. Зубы острые – клыки… Ходит по коридору, везде всё трогает, картины на стенах разглядывает, бровями шевелит… Жуть, одним словом. А я как раз в коридор вышел. Стою, значит, как будто не обращаю на него внимания. Вдруг слышу, кто-то бормочет: «Приходите ко мне завтра…» Оглядываюсь, а он уже за моим плечом – не знаю, как он так незаметно подкрался. Делает вид, что смотрит на картину, а сам как будто на меня косится. Я спросил: «Что, извините?» А он ничего не ответил, головой мотнул и потопал в конец коридора – туда, где Изухильд на батарее грелся. Изухильд – это пингвин… Да, и вот, значит. Подбегает ко мне сосед и спрашивает, почему-то шепотом: «Он что, тоже тебя позвал?» Я, конечно, удивился. Говорю: «Позвал… а тебя тоже?» А к нам уже Изухильд направляется, весь из себя важный. Говорит: «Знаете, где этот заселился? Мне завтра к нему идти, а спрашивать лишний раз неудобно…» Вскоре выяснилось, что зверь позвал довольно-таки много народу. Причем те, кого он позвал, весь день перешептывались и перемигивались, и вообще вели себя вызывающе. На всех остальных (кого зверь не стал звать) они глядели с сочувствием. Правда, к вечеру таких уже не осталось: все, кого ни спроси, уверяли, что зверь пригласил именно их. Но, что забавно, никто при этом не мог сказать ни как этого зверя зовут, ни в чём причина визита. Но скоро я прекратил задавать вопросы, потому что по гостинице прошёл слух, будто я лишь делаю вид, что меня позвали, а сам пытаюсь выведать тайную информацию. Вот до чего дошло… одним словом, интрига. А зверь этот с утра и на весь день заперся в своём 13-м номере и не выходит…

– Что-то у меня в горло пересохло. – прервал себя Крокотун.

Свинья помчалась за графином.

– Эй, и мне! – прошипел ей вдогонку Уж. – Квасу!

– Мне бы тоже кружечку, если можно… Прости, что встреваю, – Лось обратился к Крокотуну, – но все-таки, что это за зверь такой? С рогами и клыками – я о таких не слышал.

– Козлолев какой-то! – захохотал Заяц.

Тут вдруг очнулся Ёжик.

– Вы что, сбрендили?! – заорал он с печки. – Какой ещё к чёрту козлолев?! Нам преступника надо…

– Смотрите-ка, он ещё будет указывать, о чём нам можно говорить, а о чём нельзя! – прошипел Уж. – О чём хотим, о том и будем. Хотим о козлольвах – будем о козлольвах, и никакие ёжики нам не указ!

– Я вас собрал, чтобы…

– Ого! – сказал Заяц. – Мы можем делать всё, что захотим?! И прыгать?! Я когда прыгаю, лучше думаю!

– Да хоть пойте, хоть пляшите! Но мысли все ваши должны быть при этом только о монетах!..

– А что, петь можно было?! – ахнул Заяц.

– Я же… нет, НЕТ! – замахал лапами Ёжик.

Но было поздно, и Заяц завыл:

– Свинья, подпевай! Я буду петь «о-о-о-о!», а ты «меня обокра-а-а-али!»… А куплеты будут про расследование!..

– Давайте дослушаем Крокотуна. – предложила Белка. – Ёжик, сначала дослушаем, а потом сразу продолжим расследование, хорошо?

Никто не стал возражать. Даже Ёжик – тот снова углубился в свои размышления. Крокотун продолжил:

– Так вот, зверь этот… назовём его для определенности Козлольвом… сказал приходить завтра, но не назвал время. Я долго не мог заснуть, всё думал. Вряд ли тут могло быть что-то таинственное. Может просто у Козлольва завтра день рождения или он отмечает какой-нибудь праздник. Что они там празднуют в джунглях? Даже не знаю. Утром вскочил ни свет ни заря, думаю пора – не пора? Вдруг он еще спит, всё-таки семь утра… Но всё-таки пошел. А за мной ещё Изухильд увязался. Выходим мы, значит, наружу – а там темнота, метель метёт… Заполярье все-таки. Заходим в соседний дом, поднимаемся по лестнице и дальше по коридору – к номеру с табличкой 13. Изухильд стучит в дверь, а я, честно сказать, трясусь от страха. И вот, дверь открывается. Оттуда высовывается его морда. «Куда?!» – спрашивает. Изухильд молчит. Я испугался – мне что ли вести диалог?! Я-то надеялся на Изухильда… а у меня буквально язык к клюву примерз. Всё-таки говорю: «Мы к вам, в гости». А он нахмурил свои бровищи и отвечает: «Я вас не звал. Вы вообще кто такие?» Я чуть не упал! Спрашиваю, кого он звал тогда. А он говорит, что вообще никого не звал. И смотрит на нас как на свой завтрак – зубы скалит. Я краем глаза высматриваю Изухильда – что он предпримет? – и внезапно понимаю: кроме меня в коридоре уже давно никого нет. Снаружи темнота, в доме тишина и все спят. Изухильд сбежал, а этот Козлолев смотрит на меня из-за двери и зубами щелкает. Я пробормотал что-то вроде «ошибся номером», и, не поворачиваясь спиной, медленно-медленно…

Секундная стрелка издавала какой-то бухающий неритмичный звук, на который Белка только сейчас обратила внимание. Тук. Тук. Тук-тук. Тук… «Часы что ли сломались?»

– Кто-то стучит! – Заяц кинулся к двери, а Свинья заголосила:

– Это Крот! Крот пришёл!

– И давно он там стоит-стучит? – удивился Крокотун.

– КРО-О-ОТ!!! – Заяц откинул засов и толкнул дверь.

Та, распахнувшись, с треском ударилась об кучу разломанных ящиков (хорошо, хоть, не об Крота), а Заяц, высунул голову за дверной проём. «Где Крот?» – Белка привстала с дивана. Теперь уже и Заяц скрылся за дверью. Та была раскрыта настежь, но ни Крота, ни Зайца Белка не видела.

– Эй, все сюда! – заорали снаружи. – Тут такое творится…

Белка соскочила на пол. Все ринулись за дверь, и вскоре на ступеньках под навесом образовалась толпа. Всем было интересно, во-первых, что там такое могло «твориться», во-вторых, куда делся Крот, который только что стучал. И, в-третьих, если это был не Крот, то кто?