Комментарий к Р.
«Dragostea nu bate la cioburi»* - “Любовь не бьется на осколки” (перевод с румынского языка).
Rosso del Bepi - красное полусухое вино. Стоит от 18 тысяч рублей, судя по информации в сети Интернет.
Как вам эта часть, дорогие читатели? Жду ваших мнений! Большое спасибо вам за внимание к моему произведению!
P.S. Продолжение будет в июле, так как раньше я не смогу зайти на сайт.
========== В. ==========
— Ой… — растерянно схватился правой рукой за голову Аристов, зайдя в огромный детский магазин, находящийся в торговом центре неподалеку от здания ФЭС.
— Что, шокирован количеством? — усмехнулась идущая впереди него Валентина. — И поверь, это еще не самый большой магазин. Помнится, мы со Степой как-то нашим девчонкам выбирали подарок в одном торговом центре, так там вообще магазин был раза так… в четыре больше.
— С ума сойти… — тихим голосом проговорил майор, продолжая оглядывать магазин.
Конечно, сам он далеко не раз бывал в детских магазинах. То детям сослуживцев подарок какой приобретет, то у родственников какой-либо его знакомой ребенок маленький. А несколько раз он приносил игрушки под дверь квартиры, где живет его дочка. Лишь с помощью засланных горничных Роман иногда мог узнавать, что же интересно его принцессе, чему она действительно будет рада. А потом просто шел в какой-то подобный торговый центр, и уже продавцы сами искали, что же именно подарить маленькому ребенку. Сам он в этом так и не смог разобраться. Как ровным счетом и не знал, получила ли дочка хотя бы один его подарок, или ее мама со злостью выбросила все в ближайший мусорный бак. Аристов не следил за этим и не проверял. Почему? Не хотел, не считал нужным… Но на самом деле просто страшно признаться себе, что он не хотел знать о том, что его девочка так и не увидела его подарки. Быть в пелене забвения оказалось гораздо проще. Только вот спасала ли его эта неизвестность? Он и сам не знал ответа на этот вопрос.
— Надо приобрести что-то нейтральное, не конкретной тематики, и такое, чтобы дочка, глядя на подарок, вспоминала тебя, — тем временем рассуждала Антонова, водя майора по закоулкам магазина.
— А что, там и тематика какая-то есть? — недоуменно он взглянул на Валентину.
Женщина остановилась и с хитринкой посмотрела на него.
— Да, сразу видно, что детские товары — немного не твоя стихия. Конечно, делятся. Хотя бы по мультфильмам.
Оглядевшись вокруг, патологоанатом взяла с полки игрушку в виде красочного пони и обратилась к Аристову:
— Вот скажи, как тебе эта игрушка? Понравится ли она твоему ребенку?
Тот недоуменно посмотрел на коллегу.
— Не знаю… — и начал теребить угол пиджака, как нерадивый школьник, стоящий в кабинете директора за какую-то провинность. — Ну, конь… Розовый почему-то. И что у него с глазами? — обратил он внимание. — Какие-то… пучеглазые.
Валентина захохотала.
— Пучеглазые! Ой, Аристов, не ляпни такого при детях, никогда! — продолжая смеяться, Антонова поставила игрушку на полку. — А это, между прочим, пони, герой современного детского мультика, который девочки смотрят с большим удовольствием.
«Очень и очень странные нынче мультфильмы, — подумал Роман, глядя на странных розовых пони. — И игрушки тоже!» — перевел он взгляд на соседнюю полку и увидел кукол с отчего-то зеленым цветом кожи. Приглядевшись, он отпрянул от них, потому что увидел, что куклы-то… в гробах! Игрушечных, конечно, но ужас они все-таки вселяли.
— Но такую игрушку мы твоей доченьке явно дарить не будем, — заливистым смехом ответила патологоанатом, заметив реакцию майора на куклы. — Лично я считаю это огромной глупостью. Конечно, я понимаю, что современный мир меняется, границы стираются, но все-таки…
— Маразм! — воскликнул Аристов, махнув рукой. — Давай к нормальным игрушкам пойдем.
— Ну, пойдем… — пожав плечами, женщина прошла дальше, следом за ней поплелся майор.
Куклы в гробах все не выходили у него из головы. И даже когда Валентина то и дело заглядывалась на каких-то других кукол, вполне красивых и милых, Роман отрицательно мотал головой. Лучше уж игрушку мягкую, с добрыми глазами, чтобы его доченьке свет и волшебство дарила. А не вселяла ужас, как эти… куклы.
Сколько таких гробов он видел на войне, сколько терял сослуживцев уже на гражданке, да и на службе в Европе, в спецоперациях не всем удавалось выйти сухим из воды и живым из боя. Молодые бойцы так хотели жить, строили планы, надежды, и все рушилось буквально в один миг. Многие из них даже не успели жениться, и детьми обзавестись — тем более.
В мыслях Аристов унесся далеко в нулевые, в Чечню, где пришлось ему пробыть несколько долгих лет и хоронить огромное количество таких «мальцов».
***
— Ничего, скоро все закончится, — мелодичным необычным голосом вещал молодой парнишка, строгая что-то из дерева.
Это был один из удивительно спокойных вечеров. Солнце, хоть даже в это время палило нещадно, но не так мучило уставших бойцов. Удивительно, но пальбы и выстрелов не было слышно за огромное множество километров, словно вдруг прекратилась война на мгновение и дало волю природе. Тишина то и дело прерывалась стрекотом каких-то непонятных птиц, и ветер гудел, но совсем немного.
— Скоро… Что это ты так уверен? — с горькой усмешкой перебил его сослуживец, вешающий какую-то тряпку на одинокое дерево. — Бои все идут. Забыл, как вчера тебя шальная чуть не задела?
— Но не задела же, — махнул рукой парнишка. — Хотя да, только сейчас понимаю, что смерть своим дыханием обдала. Но жить зачем-то оставила, значит, все-таки нужен я тут. Да и закончится война, рано или поздно. Главное — чтобы война в душе завершилась, тогда и мир будет жить спокойно.
Он продолжил что-то строгать, аккуратно и внимательно, каждый раз примеряя что-то на глаз. Постепенно из-под его ножа появлялось что-то удивительное, но никто не мог понять, что именно. Сидящие лишь молча наблюдали за его работой.
— И ты что, в душу этим… лезть будешь? — плюнул его собеседник.
— Я? Зачем? — удивленно воскликнул первый. — Жизнь сама каждого научит, расставит приоритеты. Война закончится, и жизнь наладится. Мир изменится. Только для этого одно нужно.
— Что нужно? — спросил Аристов, молча наблюдая за перепалкой.
— Изменить мир самому, — улыбнулся парнишка. — Мир изменчив, как и мы, просто многие не хотят это признавать. Вот вернемся — и мир изменим! И войну из жизни своей уберем!
С этими словами он привстал и показал всем свою работу. Удивительной красоты деревянный цветок. Роза. Молодой солдатик молча отдал ее Аристову, тот кивком поблагодарил.
— Это в подарок, — сказал парнишка. — Пригодится. Дочке своей передашь, а дочка у тебя будет, я знаю. Будешь смотреть — меня вспоминать, и девочка радоваться будет.
— Война просто так не убирается! — злобно процедил второй солдат.
— Убирается, — ответил тот. — Надо просто изменить себя и научиться жить без войны в душе. В будущем у каждого будет возможность выбора: либо мирная жизнь, либо война с миром. Только воевать на самом деле придется с самим собой. Поэтому я выбираю мирный путь. Вот женюсь, — начал он мечтать. — И дочку с женой родим. Или сына. Нет, двоих! Хотя, я большую семью хочу. Чтобы с сыном в футбол вместе играли. И пусть коленки сбивает, зато какой опыт будет! Каждая рана — новый этап жизни. И не только на теле, но и в душе. Через боль мы сильнее становимся. Да, после войны никто не будет таким, как прежде. Ни ты, — указал он на солдата, вещающего тряпку. — Ни ты, — кивнул он на Аристова. — Никто. Но мы можем научиться жить по-новому, изменить мир благодаря своему опыту. Изменим все, и будет все хорошо. Мы же не просто так воюем… Мы это все закончим, чтобы никто не боялся за своих детей, чтобы они больше не плакали от разрывов снарядов и постоянного грохота, и чтобы не боялись, что кто-то из их близких не придет домой. Дети — умные, они все понимают. Они тоже хотят мир изменить. И себя тоже.
