— Ты моя наивная девочка, — снисходительно улыбнулась Гвендолин. — Неужели ты не видишь, что этот Догерти обычный дамский угодник. Он хочет тебя соблазнить. Поразвлечься с тобой.

Личико Евы омрачилось.

— Но он говорил такие слова… так искренне… — растерянно сказала она.

— Все они говорят красивые слова, и все они искренни, а потом получают, что хотели, — и тут же забывают о любви. Ева, не верь ему, я таких, как этот Догерти, насквозь вижу.

Девушка подавленно молчала, выглядела она разочарованной. И видно было, что ей хочется верить Догерти, а не Гвен.

— Милая, мне не хотелось бы тебе об этом напоминать, но неужели ты забыла о своем муже? — прошептала Гвен.

Ева испуганно вскинула глаза и снова осмотрелась, убеждаясь, что их никто не слышит.

— И о женихе, — добавила Гвен.

— Конечно, я о них помню, — убитым голосом прошептала Ева.

— Детка, не расстраивайся. Я хочу уберечь тебя от опасности. Я знаю, как сладко звучат речи о любви, и как хочется им верить, но Догерти лжет, а ты можешь пострадать от этого, — доверительно говорила Гвен.

— Да, вы правы, Гвен. — Казалось, Ева совсем сдулась от ее слов и будто посерела. — У меня достаточно проблем. И я сказала мистеру Догерти, чтобы он забыл меня…

— Думаю, ты правильно поступила. Вижу, ты и сама все понимаешь.

— Да. Спасибо вам за то, что выслушали меня, Гвен, но я пойду. Я хотела увидеться с отцом Маркусом.

— Я всегда поддержу тебя, Ева, — мило улыбнулась Гвен, и тут же забыла о своей племяннице, — потому что в столовую вошел Генри.

Словно зачарованная, Гвен смотрела на него. Он самый красивый мужчина на свете! Такой высокий, статный, сильный. Но почему он так смотрит на эту девицу, что только что впорхнула в залу? И на ту компанию, что собралась чуть раньше, в которой тоже было несколько молодых и хорошеньких женщин…

Неприятное чувство захлестнуло Гвен. Ревность. Он ее, и только ее!

Но как странно Генри себя ведет. Придирчиво рассматривает каждую темноволосую даму в зале, и тут же отворачивается, теряя интерес.

Какая же она глупая! Он ищет ее, свою ночную гостью! Получается, он не знает, кто это была. Но он узнает ее, почувствует…

Сердце бешено застучало, Гвен всю затрясло от волнения. Она поднялась и направилась к нему деревянной походкой. Они встретились на середине залы. Она взглянула в его лицо. Он презрительно скривился, едва заметно, но она увидела. Холодный взгляд его глаз резанул прямо по сердцу. Он не узнал ее… да и меньше всего на свете, судя по всему, он желал узнать в любовнице маркиза Аллейна ту, что разделяла с ним этой ночью постель.

Что она себе придумала?! Какая чушь! Естественно, он не пожелает знаться с такой, как она. А если узнает, что провел ночь с ней, будет презирать ее еще больше.

Гвен замерла, прикрыв веером бледное лицо, скривившиеся будто от боли губы. Виконт Мандервиль прошел мимо, и между ним и баронессой Финчли на полу осколками остались лежать ее наивные разбитые надежды и мечты.

Часть вторая (2)

ГЛАВА 10

40.

— Боюсь, ваша светлость, что я поторопился, давая согласие на ваш брак с моей дочерью. Ваше поведение за все время помолвки с Евангелиной…

Герцог Рокуэлл слушал своего будущего тестя, кусая губы от досады и злобы. Он только-только начал выигрывать — и тут его оторвали от карточного стола и выпивки и позвали к лорду Корби. И теперь он, как провинившийся мальчишка, вынужден выслушивать нотации и наставления.

— Вино… Карты… Мотовство… Невоздержанность и грубость…

Рокуэлл искоса посмотрел на будущую тещу. Вот ей-то, судя по ее недовольным взглядам на мужа, абсолютно все равно, пьяница жених дочери, грубиян или игрок, или даже всё вместе. Зато он потомок знатнейшего рода, и каким-то Корби породниться с ним — великая честь!

— И я предупреждаю вас, ваша светлость: если все это в самое ближайшее время не прекратится…

Герцог вскипел. К черту! Он не станет терпеть этого старикашку с его занудными сентенциями!

— Если ВЫ не прекратите учить меня жить, милорд, я сам откажусь жениться на вашей дочери! Не такое уж она сокровище! Вам хочется скандала — вы его легко можете получить. Сомневаюсь, что кто-то поверит, будто вы разорвали помолвку Евы со мной из-за моего так называемого плохого поведения! Скорее, подумают, что ваша дочь не может выйти за меня по иным причинам… И я не прочь их подтвердить.

— На что вы намекаете? — Корби, побледнев, поднялся с кресла.

— На то, что ваша невинная девочка вовсе не так невинна… — Тут леди Корби вскрикнула, прижав руки к груди, но Рокуэлл не без злорадства продолжал: — Вокруг нее так и вьется этот мерзавец, эсквайр Догерти. И моя невеста, которая со мною холоднее февральского снега, с ним становится куда теплее, чему я сам был свидетелем!

Лорд Корби стал белым как мел.

— Вон! — закричал он. — Немедленно убирайтесь из моего дома, гнусный вы негодяй и лжец!

Его жена умоляюще простерла к нему руки, но он вдруг сделал несколько стремительных шагов к Рокуэллу, схватил опешившего герцога за шиворот и чуть ли не вышвырнул за дверь.

— Милорд! Я прошу вас!.. Ваша светлость! Постойте!.. — истерично вскрикнула леди Корби. Она распахнула дверь, за которой стояли двое ошеломленных тем, как покинул залу герцог, слуг, и крикнула им:

— Задержите его светлость! Скажите, я должна с ним поговорить!

Проделанное с Рокуэллом лишило Корби сил; он рухнул обратно в кресло, судорожным движением пытаясь расслабить узел шейного платка. Но леди Корби не заметила состояния супруга; она думала лишь об одном: как избежать скандала и уговорить Рокуэлла извинить мужа и остаться в замке. Она бросилась за герцогом.

Лорд остался один. Ему делалось все хуже, он попытался крикнуть, позвать на помощь — но только хриплый стон вырвался из горла. Лицо и даже губы посинели, Корби почти сполз с кресла, пытаясь дотянуться до столика, на котором стоял флакончик с лекарством, прописанным хозяину замка врачом. Но это движение истощило силы больного; он рухнул на пол, глаза его закатились.

***

В порыве отчаяния Гвен решила уехать из замка. Следовало попрощаться с хозяевами — и она направилась в покои лорда и леди Корби. Как ни странно, слуг у дверей не было. Гвен постучала — никто не ответил ей. Она приоткрыла дверь в залу… и увидела на полу лорда Корби. Первой мыслью баронессы была следующая: «Все-таки Аллейн добрался до своего врага!» Первым побуждением было — закрыть дверь и поскорее уйти, чтоб никто не смог заподозрить ее, Гвен, в содеянном.

Но тут лорд издал что-то похожее на слабый стон, и Гвен поняла, что он еще жив. Это покончило с ее колебаниями: она быстро вошла и приблизилась к телу.

— Милорд, — дрожащим голосом сказала она, наклоняясь над Корби, — что с вами?

Он не ответил; но цвет лица и губ явственно показывал, что у лорда сердечный приступ. Гвен видела пару раз, что муж ее кузины пьет лекарство из небольшого флакончика. Она огляделась и увидела пузырек на столике. Рядом стояли графин с водою и стакан. Гвен не знала, сколько капель нужно; но медлить было нельзя. Она плеснула в стакан воды и наугад капнула туда несколько капель. Затем встала на колени около тела Корби, приподняла его голову и осторожно начала лить лекарство ему в рот.

Вскоре она с несказанным облегчением увидела, что страшный цвет лица лорда исчез, дыхание стало глубже, он пошевелился и приоткрыл глаза. «Слава Всевышнему!» — сказала про себя Гвендолин.

— Это вы? — прошептал еще через какое-то время лорд. — Баронесса Финчли?

Гвен увидела удивление, мелькнувшее в его взгляде. Неужели он думал, что она не способна проявить милосердие?

— Это я, — мягко ответила она. — Лежите спокойно. Сейчас я позову врача и слуг.

— Вы меня спасли, — тихо произнес Корби. — Спасибо вам. Я не забуду этого…

Гвен вздрогнула. Боже правый, она и правда спасла его! Того, кого ей приказали убить… Быть может, если б она оставила лорда умирать, не пришла ему на помощь, — он был бы уже мертв. И, узнай о смерти своего врага маркиз Аллейн, она, Гвен, возможно, купила бы этим свою свободу у этого страшного человека.