Старый Хэнк покачал головой:

   - Недавно мне довелось расспросить Боба Филби, знакомого твоей матери, но и тому ничего не известно. Хотя, кто знает, что у него на уме, быть может, он только делает вид. А сам я знаю не больше твоего об этом деле, сынок.

   - И все же расскажи еще раз! Может быть, мы упустили какие-то детали, которые наведут на след брата.

   Старик остановился, не спеша набил трубку, прикурил, затянулся и, выпустив облако дыма, начал такой рассказ:

   - Твой отец был отчаянным, лихим малым с парой кольтов. Он не знал, что такое страх, презирал опасность и промышлял тем, что сбывал с дружками индейские скальпы. Они продавали их, а потом напивались и устраивали потасовки со стрельбой на улицах и в тавернах форта. Это они с молодчиками из Мэйзон-сити нарушили договор о неприкосновенности резерваций, и много их поплатилось за это своими головами. Среди убитых нашли однажды и твоего отца с томагавком в груди...

   Когда вам было лет по пять, твой отец выгнал из дому жену вместе с тобой. Но она не желала оставлять ему второго ребенка. Он жестоко избил ее и сказал, что один сын останется с ним, он вырастит из него настоящего мужчину, а со вторым пусть она убирается ко всем чертям, хоть в свое племя. Ведь в ее жилах текла индейская кровь. Мать пошла к шерифу. Ей объяснили, что закон не запрещает делить детей поровну, и говорить больше не о чем. Что было делать бедной женщине? И вы с ней уехали в соседний штат. Там она... уж не знаю, сынок, правда это или нет, но говорят, будто она еще раньше спуталась... прости, я хотел сказать, познакомилась там с местным шерифом, ведь миссис Паркинс была весьма недурна собой.

   Через год или два пришло известие, что твой отец погиб. Вы с матерью вернулись домой, но отца уже похоронили, а брата вы не нашли. Он исчез, будто никогда и не жил здесь, и никто не мог по этому поводу сказать ничего вразумительного. Вам с ним было тогда по семь лет или около того.

   Потом вы снова уехали в Айдахо, а еще через несколько лет твоя мать внезапно умерла, и ты один вернулся в родные места. Тебя приютил один добрый человек, но его, беднягу, постигла горькая участь: он был убит индейцами, когда ходил в лес собирать коренья, чтобы тебя вылечить, ведь ты тогда сильно болел. Но не сжимай кулаки, парень, в конце концов, краснокожие не виноваты, что эта гражданская война заставила их вырыть топор войны. Ее развязали сами бледнолицые в погоне за золотом и скальпами. Вот с тех пор ты и живешь один в доме этого бедного малого, и одному богу известно, где сейчас твой брат.

   - Одному богу... - рассеянно пробормотал молодой охотник, по-видимому, занятый совсем другими мыслями. - Скажи, - внезапно спросил он, - ты осуждаешь мою мать за то, что она уехала к шерифу?

   Старик немного помедлил; он обдумывал ответ, хотя знал, что Джеб задаст этот вопрос. Вновь пыхнув трубкой, он сказал:

   - Твой отец нашел то, что искал, согласись с этим, мой мальчик. Господь наказал виновного, но я искренне жалел об этом, ведь мы были давно знакомы. Твоя мать знала, что ее муж плохо кончит, к тому же он часто измывался над ней, ругал, иногда нещадно избивал. Любви между ними не было, ты теперь это и сам понимаешь, в довершение ко всему отец твой частенько изменял ей с другими женщинами.

   - Кажется, он был не из тех, кого называют добропорядочными, - горько усмехнулся Джеб. - Впрочем, правда ли это?

   - Уж поверь мне, сынок. Твоя мать, конечно, знала обо всем, но что она могла изменить? В это время они с шерифом и познакомились; тот как-то заезжал в городок по своим делам.

   - Таким образом, она решила отплатить отцу тем же?

   - Так утверждали злые языки, но никто не знает, что они с шерифом любили друг друга. В конце концов, она имела право на свое маленькое женское счастье. Что же касается всего остального, то тебе это известно не хуже меня. Твоя мать, внезапно заболев, умерла, а брат...

   - А брат?.. - встрепенулся Джеб.

   Старый Хэнк пожал плечами:

   - Его, вероятно, украли индейцы. А тебе, когда вернулся, было двенадцать. Вот и все.

   - Да, - задумчиво проговорил молодой охотник, - так оно, бесспорно, все и было.

   Спустя некоторое время он добавил:

   - Как хотелось бы мне найти своего брата!..

   И замолчал, весь во власти невеселых мыслей.

   Старик тоже не возобновлял разговора, и теперь они шли молча.

   Вдали уже показалась одинокая хижина старого охотника, как вдруг он резко остановился. Это не ускользнуло от Джеба; он вскинул глаза.

   - Слушай, парень, - внезапно заговорил Уильямс, - я совсем забыл об одной вещи. Хорошо, что ты попросил меня снова рассказать об этом. В тех местах, где ты жил с матерью, издавна велся один старый обычай. Кажется, это от индейцев. Если в семье рождались двойняшки, то мать вешала им на шею какие-нибудь совершенно одинаковые вещицы: фигурки зверей, медвежий зуб или медальон...

   - Медальон?!..

   - Ну да, чему ты удивляешься? В последнее время, правда, так уже не делают, но если у тебя была бы такая штука, думаю, она помогла бы тебе.

   При этих словах Джеб, невзирая на стужу, начал торопливо расстегивать ворот полушубка, потом полез рукой за пазуху и вытащил из-под рубахи блестящий красный медальон на золотистой цепочке.

   - Так вот откуда он у меня! - воскликнул молодой охотник. - Этот медальон надела мне мать, ведь мы с братом близнецы!

   Старик Хэнк улыбнулся:

   - Вот видишь, сынок, выходит, не так уж плохо твое дело. Пусть же он послужит тебе путеводной звездой, этот маленький малиновый сувенир.

   На том они и расстались.

   Джеб долго еще стоял и смотрел на блестевшую у него на ладони вещицу, пытаясь припомнить, не видел ли он где такую же? Когда холод начал пробираться под расстегнутый полушубок, он поспешно спрятал медальон на груди и направился в лес.