- Привет, Генка! - воскликнула Ольга, идя к нему навстречу и сияя улыбкой.

   - Здорово, Ардатова! - тоже широко улыбнулся Генка и принялся бесцеремонно разглядывать ее всю, с головы до ног. - Слушай, какая ты стала, а?..

   - Какая? - кокетливо повела она головой.

   - Во! - Генка победоносно поднял кверху большой палец. - Вообще!.. Я даже не думал... как меняются люди...

   - В лучшую сторону?

   - Говорю же - во! Прямо не Ольга Ардатова, а королева Марго!

   - Спасибо. Мне приятно. Хотя Марго, к слову, была далеко не красавицей.

   - Да что ты, все ее так расписывают... Жемчужина Франции, сокровище Лувра и так далее.

   - Кто - все?

   - Тот же Дюма, Брантом отзывался...

   - Ну, Дюма был вынужден дать столь лестный отзыв об этой даме, ведь она героиня его романа, а Брантом ее боготворил, потому что был влюблен. Да и французы того времени смотрели на женщину совсем иными глазами, нежели нынешние мужчины, это во-первых. А во-вторых, отозваться нелицеприятно о дочери короля - значило в то время нажить себе врагов и попасть в опалу, так что оценка личности "жемчужины Франции" была подобострастной.

   - Откуда ты знаешь? И потом, ты так выражаешься... я и не знаю таких слов. Слышал, конечно, но вот что они означают...

   - Я ведь на четвертом курсе Литературного, Геночка, как же мне не знать больше тебя... Но что-то мы всё не об этом. Слушай, пойдем в парк, сядем на лавочку и побеседуем под сенью кленов, берез и тополей.

   - Может, в кафе? - предложил Генка.

   - Зачем? - взметнула она тонкие брови. - Выпить чаю, послушать музыку? Не хочу. Идем.

   И они пошли по асфальтовой дорожке, ведущей в парк.

   Легкий прохладный ветерок, играя, дул им навстречу и, запутываясь в Ольгиных волосах, отбрасывал их то назад, то в стороны. Генка кидал на нее любопытные взгляды, в которых читалось восхищение. Еще бы, ведь он никогда не видел Ольгу вне школы. Теперь она была другая, совсем не та. Прическа, взгляд, жесты, походка - все иное. Даже трудно было поверить, что совсем недавно она сидела за партой и отвечала у доски.

   Они нашли скамейку в середине аллеи и уселись на нее. Мимо них неторопливо прогуливались пешеходы.

   - Ну вот, под сенью кудрявой березы, - изрек Генка, подняв голову, - как ты и хотела.

   - Я бы еще добавила: "...печально роняющей под ноги прохожим свой золотой наряд. Еще немного - и ее вынужденная нагота ни в ком не вызовет восторга, в то время как сейчас все любуются ее нижним бельем, которое она день за днем стыдливо и не торопясь сбрасывает с себя".

   Генка смотрел на нее во все глаза. Потом поинтересовался:

   - Где ты это вычитала?

   - Нигде, - улыбнулась она. - Это я сама, на ходу. Экспромтом. Просто посмотрела на березу и сказала первое, что на ум пришло.

   - Ничего себе! - восхищенно протянул Генка. - Слушай, тебе бы романы писать, у тебя бы здорово получалось.

   Ольга повела плечом:

   - Может быть, когда-нибудь я и воспользуюсь твоим советом. Ну, а как твой роман? Помнишь, тогда, в школе, ты начал его писать? Я тебя еще остановила на переменке.

   - А-а... - Генка махнул рукой. - Бросил. Так, ерунда, это я только теперь понял.

   - Почему ты так решил? Сюжет плох?

   - Нет, не в этом дело, хотя и сюжет тоже... Мне надо "набить руку", понимаешь? К романам приступать еще рано. Я должен научиться писать, грамотно излагать свою мысль.

   - Весьма любопытное умозаключение, - наклонив голову, загадочно резюмировала Ольга. - Ну, и на чем же ты собираешься "набивать себе руку"?

   - Пишу рассказы. Я говорил тебе, когда звонил.

   - Да, да, помню. Ну, и много написал?

   - Да уже порядочно, семь штук.

   Она неодобрительно посмотрела на него:

   - А вот это уже настораживает, Геночка.

   - Что? - не понял он. - То, что перешел на рассказы?

   - Нет. Слово "порядочно". Ты еще ничего не сделал, ничего не достиг, а считаешь, что тобою пройден уже немалый путь. Жюль Верн написал целый десяток романов, прежде чем воскликнул: "По-моему, я кое-чему научился". И только, кажется, одиннадцатый роман он рискнул показать издателю. А Лев Толстой девять раз переписывал "Войну и мир", прежде чем роман вышел в свет.

   - Да ты что! - изумился Генка. - Правда, что ли?

   - Ну не вру же я тебе. А ты - семь рассказов... Впрочем, может быть, я и не права, ведь все зависит от качества, а не от количества. Кстати, ты их принес?

   - Да, вот они.

   - Давай, я их прочту и скажу свое мнение. В двух словах - о чем они?

   - Ну, в общем... один - о черных перчатках, которые ровно в полночь сползали с рояля и душили свою жертву. Другой - о безымянной любви, окончившейся смертью героини; действие происходит в восемнадцатом веке. Третий - о приключениях юного француза, впервые попавшего в Париж. Четвертый рассказ о том, как герой мстил своим обидчикам и сам погиб в этой борьбе; тут они дрались на мечах, и он провалился в колодец... В общем, прочтешь сама.