Мальчик взял стакан и отпил на половину.

– А это Дозорке. А где моя собака?

Дружок откликнулся звонким лаем за дверью. Лиза подошла к двери и сказала:

– Выпустите рыжего. Можно.

Собака пулей вылетела из комнаты и встала на задние лапы перед хозяином, опираясь ему на колени передними. Мальчик поднял повыше стакан, чтобы не разлить молоко.

Валентина подала Алёше миску. Он осторожно вылил туда молоко. Дозорка начала его лакать уже из льющейся струи. Бочка у собаки заметно пополнели. Много ли маленькому надо? Ему сегодня повезло. Кстати, странно было то, что собака не выглядела тощей. Скорее всего, судя по его подвижной натуре, он кого – то, наверное, ловил: птичек или мышей.

– А мама? – Вдруг вспомнил Алексей.

– А что с ней? Я не знаю, где она! – Растерянно произнесла Лиза.

– Она под дверью сидит здесь. – Сказал мужчина из местных, один из «разведчиков»

– Это женщина с хомутом?

– Да, это она и есть. Как – то всё таки, несмотря на своё сумасшествие, она заботится о сыне, раз до сих пор он жив и здоров. Они крайне редко появляются на улице.

– Сумеете её привести? – Лиза вопросительно посмотрела на своих разведчиков.

– Я маму позову! – С радостью подскочил ребёнок. И группа опять пошла на задание.

Женщина с хомутом на шее всё так же сидела. Она ждала, как уже привыкла долго-долго ждать. Ждала всё это время мужа с войны. Ждала, когда, сын подрастёт, когда война закончится. Она уже смутно всё понимала. Иногда вообще забывала, кто она и что делает, но сердце продолжало ждать и надеяться на лучшее.

За дверями послышалась приглушенная возня и знакомый голос, который она безошибочно узнавала даже при приступах полного помутнения рассудка, позвал:

– Мама, я открою дверь. А ты зайди в дом. Но чтобы тебя никто не заметил.

Женщина поднялась и, сделав вид, что она устала сидеть на земле, медленно прислонилась к дверному косяку. Вот двери приоткрылись и маленькая ручонка дёрнула ее внутрь. Там, испуганную, её крепко схватил за ладонь сын.

– Не бойся, мамочка, тебя тут не обидят. У них еда есть, вку-у-сная! Мы с Дозоркой молоко пили. Двое мужчин шли впереди, а двое сзади. На всякий непредвиденный случай.

Так они зашли в зал, где все их ждали. Женщина вела себя адекватно, хотя заметно было, что очень боялась.

Лиза подошла к ней поближе и протянула руку:

– Меня зовут Лиза. А тебя?

– Зинаида. Руки она не протянула. Впрочем, девушка была этому только рада. Кто знает, как та поведёт себя дальше?

Она тронула хомут и спросила:

– Ты очень устала?

– Да. Я устала с самого детства. Как только я научилась хорошо ходить, меня заставляли нянчится с младшим братиком. Потом гусей пасти по целому дню. Полола грядки, мыла пол. А играть с соседскими ребятишками не пускали. Замуж вышла, муж попался ленивый и к тому же жадный. Жду мужа с войны, а сама боюсь его. И всё время очень хочется есть.

– Мы тебя накормим. Только я сначала попробую помочь тебе избавиться от этой усталости. Ты хочешь этого, да? – Спросила девушка.

– Да. Я хочу этого больше всего в жизни!

– Тогда сможешь пообещать мне, что как бы плохо тебе не было, ты не ударишь и не причинишь мне никакого зла?

– Я думаю, что смогу сдержать себя. Я подожду, когда мне станет легче. Ждать мне не привыкать.

– Хорошо! – Лиза вплотную подошла к Зинаиде и обняла её крепко:

– Я беру тебя, раба божья Зинаида, под свою защиту и под защиту Господа нашего. Два белоснежных крыла моего Ангела-Хранителя обнимают меня и тебя и два белоснежных крыла твоего Ангела – Хранителя обнимают нас обеих. Мы стали сильнее в два раза, чем ранее. А теперь, чужой дух, уйди отсюда в то место, откуда ты пришёл. Вон!

Женщину трясло всё сильнее. Если раньше у неё заметна была только дрожь, то сейчас её просто лихорадило. Лиза не отпускала её, схватив себя крепко – накрепко одной рукой за другую.

Но Зина тоже держалась. Непонятно как, но ни разу не сделала попытки разорвать объятия молодой девушки или оттолкнуть её.

Она была крепкой, плотно сложенной женщиной и наверняка сумела бы с ней справиться, несмотря на недоедание. Но только губы себе до крови искусала. И, наконец, у неё вырвалось протяжное: «О-о-ох!». Опять что – то стремительно пронеслось в воздухе. И в этот раз сильно хлопнула форточка, посыпалось из неё стекло.

Все испуганно ахнули.

Лиза подвела ослабевшую женщину к стулу и помогла ей сесть. Ослабевшие ноги держали Зину плохо. Но она быстро приходила в себя.

– А поесть дадите? – Несмело спросила Зина.

– Молоко обязательно и пирожок дайте Зинаиде! – Сказала Лиза, еле выговаривая слова.

– Где мой сынок? – спросила мать, приняв угощение. И вот сын вместе с собачкой прибежал к ней и забрался на колени. Дозорка попытался сделать это же, но двоим места не хватило.

И он ограничился тем, что сел возле ног у стула и, свесив язык, улыбался всем, кого оглядывал.

Зинаида отломила полпирожка и поделилась с сыном. А молоко выпила залпом сама.

Потом уже стала маленькими кусочками откусывать свои полпирожка.

– Спасибо, очень вкусно, спасибо! – Она встала и поклонилась всем поясным поклоном.

Все смотрели на мать с сыном и почти никто не заметил состояния Лизы. Только баба Анна торопливо кинулась к девушке и подхватила её под руку, когда та качнулась и схватилась за подоконник.

– Что ты, девонька, устала? Пошли ко мне в комнату, на постель ляжешь. Отдохнёшь.

На Лизу было больно смотреть. Её лицо вмиг как будто постарело лет на десять. Все краски на нём поблекли, щеки и лоб стали бледно – серыми. Глаза, недавно ещё такие властные, часто моргали и прищуривались, как будто со зрением неполадки. Статная фигура поникла, плечи опустились и спина заметно сгорбилась.

Старик из «раскулаченных» и баба Анна увели её отдыхать.

Лиза, как только добралась до постели, легла поверх покрывала и сразу же отключилась.

В комнате тем временем никто отдыхать не хотел. У местных забрезжила какая – то надежда на спасение.

А новички тоже боялись остаться здесь, стремились как можно быстрее вернуться к себе, в привычный мир. Прежде всего их интересовало, какой здесь счёт времени.

Ведь на земле со времён войны с 1943 по 1983 год прошло 40 лет.

Все снова сели за стол. Два солдата, молодой и старый, держались рядом. Геннадий спросил:

– У вас какой год шёл, когда всё это началось?

– 10 июня 1943 года.

– А сколько лет, по вашим подсчетам, вы живёте в этой ловушке?

– Сегодня 10 июня 1947 года. Значит, ровно 4 года прошло.

– Что же получается? 1 год у Вас проходит как 10 лет для нас.

– Значит, если мы задержимся хотя бы на 1 год здесь, вернёмся в наш мир уже через 10 лет! Все нас будут считать пропавшими без вести или погибшими. Квартиры мы потеряем, работу и учёбу тоже.

– И кроме того, как мы объясним причину такого долгого отсутствия? – Задала вопрос Ксюша.

– Если скажем правду, нас всех упекут в психушку, без вариантов.

Вопрос о том, чтобы вообще не вернуться, даже в голову никому не приходил.

– А мы ещё год здесь и не проживём. У нас есть совсем нечего. – Подытожил милиционер.

– Теперь предлагаю рассмотреть наш лучший вариант! – Предложил отставной военный.

– Я, извините, не всем представился – Геннадий Васильевич – подполковник в запасе.

Допустим, нам удастся всем вырваться отсюда скоро. Я не знаю как, но считайте, это моя интуиция, которая уже не раз меня выручала.

– Вас, – он быстро окинул взглядом комнату, – 15 человек вместе с детьми, да внизу трое.

Надо всех накормить, одеть, обуть, предоставить крышу над головой. Ну, первое время мы сумеем вас поддержать, а потом… Без документов на работу никуда не примут. Жильё – у нас его по двадцать лет дожидаются. На мясо, колбасу, масло талоны только жителям с городской пропиской дают. А деревня без них сидит.