– Для гриля или чтобы зажигать свечи, – возразил он, просматривая счёт.

– Я ни разу не видела, чтобы вы жарили что-то на гриле, мистер Арчер, и абсолютно уверена, что у вас нет ни одной декоративной свечи.

– Перестань делать такое самодовольное лицо, как будто знаешь меня лучше всех. Подарила бы прихватку в таком случае.

– Ты не готовишь дома. Ты приходишь сюда каждый вечер.

– Тогда тонометр!

– Ха, – хмыкнула Лара и распрощалась с Дел. До её дома было два квартала пешком.

Пока они оба шли к своим домам, начался мелкий дождь. Они остановились на улице, где Бену нужно было свернуть налево, а Ларе – направо, и продолжили вести светскую беседу о том, как продвигается ремонт тротуара. Лара помнила, что на следующий день ей не нужно на станцию с самого утра, так что всё было хорошо.

– У меня, видимо, не особо получается. – Лицо Бена слегка раскраснелось.

– Не получается что?

– Заигрывать с тобой. – Он убрал руки в карманы.

– Оу! – Лара рассмеялась, закрыв лицо ладонью.

– И я начинаю промокать, так что, если ты собираешься мне отказать, говори быстро, и я пойду под крышу. Этот, как его, карнавальный вечер в субботу. Тебе нужен сопровождающий?

– Мне не помешал бы сопровождающий, мистер Арчер. И полагаю, вы, как начальник полиции, вполне приемлемый вариант. – Лара сомневалась, не рано ли начинать что-то новое. Она не знала, какие временные рамки предписываются условностями для таких женщин, как она, зато отдавала себе отчёт в том, что с Беном Арчером не чувствует себя героиней трагедии. Мысленно она оценила их обоих: Тодд и Бен, Бен и Тодд. Но не то чтобы у неё был выбор. Один сгинул, а другой стоял перед ней. Может быть, и для неё пришло время снова начать жить.

– Какого цвета у тебя платье?

– Зачем тебе? – Лара снова засмеялась. – Мы пытаемся совпасть гаммой?

– Нет. – Он улыбнулся. – Просто на тебе будет маска. Я хочу знать, кого я ищу.

– Синее, – сказала она. – Платье у меня синее. И я сама тебя найду.

Керриган Фоллз, штат Вирджиния

24 июля 1982 года

В детстве Лара любила бегать через поле, соединявшее ферму её прабабушки Сесиль со старой фермой Лундов, которую приобрёл её дед Саймон Уэбстер. Как два форзаца книги, два поколения её семьи связывало одно поле на отлогом склоне. Пересечь его от крыльца до крыльца можно было за четыре минуты быстрого бега: хронометраж, регулярно проверяемый, когда Лара пыталась успеть на ужин в тот или другой дом.

Тогда Одри и Джейсон всё ещё жили с Саймоном. Дедушкин дом был практически музеем памяти Марго. Саймон не любил, когда кто-либо трогал вещи, а Лара познавала мир кончиками пальцев – липкими от сладостей кончиками пальцев. Поскольку Сесиль была куда более снисходительна в вопросах обстановки, большую часть детства Лара провела у прабабушки. Лишний шум Саймон тоже не любил, так что Джейсон перестроил гараж Сесиль в импровизированную музыкальную студию, где они с группой могли репетировать в любое время, и звук вплывал в затянутые москитными сетками окна.

Лето в Вирджинии было безмятежным: густые поля, волнообразный стрёкот кузнечиков. Как собственный парк развлечений. Лара с друзьями бродили вокруг старого циркового оборудования – фургонов и аттракционов, гниющих в поле, и в результате нашли в одном из трейлеров старый цирковой шатёр: полотно рваное и ветхое, но можно спасти. Джейсон нашёл старые опоры и помог растянуть шатёр над полем.

Незадолго после этого Лара вращала жонглёрский жезл, воображая, что публика наблюдает за её кручёными бросками и фиштейлами. Со дня, когда она видела таинственных мужчину и женщину, прошёл год.

Она работала над рассчитанным кручёным броском с большого пальца, подсчитывая, сколько раз она может большим пальцем прокрутить жезл и поймать его быстрым движением запястья, выставив взятый у Сесиль таймер для варки яиц на одну минуту. Лара считала вслух. Когда время вышло, она сделала пятьдесят два кручёных броска. Кто-то зааплодировал, и она увидела у входа в шатёр того самого мужчину. На этот раз он был один.

– Это правда ты? – Он был одет в золотой костюм, как у Элвиса. К своему удивлению, Лара осознала, что много раз искала его взглядом за этот год.

– Ты боялась, что я лишь плод твоего воображения?

Он облокотился на столб, и Лара подумала, что надо сказать ему так не делать. Все опоры шатра шатались.

Она кивнула:

– Побаивалась.

Сквозь зеркальные стёкла солнечных очков он взглянул на провисшее полотно.

– Вижу, ты поставила старый цирковой шатёр. Скажи, он тебе нравится?

– Очень!

Сквозь вход Лара посматривала за лошадьми – уж они-то хорошо разбирались в людях. Но они просто стояли неподалёку и глядели на мужчину, смахивая хвостами мух.

– Это хорошо. – Мужчина вошёл в шатёр: убогий бежевый с синим навес с неровными дырами и провисающим задником, который Джейсон пытался поправить, подперев сухой веткой. – Цирк у тебя в крови, знаешь.

– Знаю, – пискнула Лара. Она была настолько уверена в себе, насколько может быть только семилетка, о которой всегда заботились взрослые. – Этот цирк принадлежал моей семье.

– Да, – согласился он. – Помнишь женщину, которая была со мной? Это была Марго, твоя бабушка. Цирк назвали в честь неё.

Лара вспомнила красивую молодую женщину и состроила гримаску, подумав о Саймоне Уэбстере, ворчливом старике. Казалось невозможным, чтобы он был женат на Марго, девушке с афиш.

– Она не настолько старая.

– Ну, она же мертва, ma cherie. Она больше не стареет. – Мужчина улыбнулся и заложил руки в задние карманы брюк. – Это был славный цирк, но твоей семье принадлежал не только он. Есть ещё один. – Его голос изменился, как будто он собирался рассказать ей историю. – Это волшебный цирк, и он твой.

– Мой? – Для Лары это стало новостью. Она выпрямилась. Теперь незнакомец завладел её вниманием.

– Это правда. – Мужчина сделал какой-то пасс руками, и цирковой шатёр слегка приподнялся, как будто ему подставили дополнительные опоры или его потянула вверх невидимая рука. По нему прокатилась волна цвета, бежевые и синие полосы стали ярче. Над ними засияла люстра. Ржавые и выцветшие предметы реквизита, которые она притащила в шатёр, стали клоунами, а большую часть пространства теперь занимала вращающаяся карусель. Мужчина обошёл вокруг неё и встал рядом с Ларой. Девочка удивлённо озиралась. Вот таким был этот цирк? Почему-то она никогда не представляла его настолько красочным. В её голове любой цирк был старым и убогим зрелищем с престарелыми клоунами и заржавевшим оборудованием.

– Как ты это сделал? – удивлённо спросила Лара.

– И ты тоже можешь это сделать, – сказал мужчина. – Попробуй. Заставь карусель вращаться.

Как по команде, карусель остановилась, будто ждала её.

Лара взглянула на незнакомца, как на сумасшедшего, и хихикнула.

– Это глупо. Я не смогу.

– Неправда. – Он с улыбкой склонился к ней. – Ты же заставляла вещи двигаться, разве нет? Ту же доску Уиджа?

Лара широко распахнула глаза. Одно дело – её имя, но знать про доску Уиджа у Карен – совершенно другое.

– Откуда ты…

– Неважно, – отмахнулся он. – Но ты не должна бояться своей силы.

Тем не менее она боялась того, что могла сделать. Здесь и сейчас, когда он выступал перед ней, это было забавно, как фокусы на днях рождения. Лара была своего рода зрителем. Но в отношении её собственных способностей эта сила её пугала.

– Давай. – Он покрутил пальцем. Подобрал крошечный цветочек – белый клевер – и начал вращать стебелёк большим и указательным пальцами.

– Вот, – он вручил ей цветок, – вместо того чтобы думать о карусели, не своди с него глаз. Пока магия ещё новая, она опирается на переживание того, чего ты больше всего хочешь, дорогая. Не на концентрацию. Концентрация придёт позже. Магия знает, чего ты желаешь. Просто желай сильнее.

– Ты же сказал не думать об этом. – Лара пристально смотрела на цветок, неуклюже проворачивающийся в её пальцах.