— Гарен, быстро, — сказал он, как только воспоминание встали на свои места, взмахнув рукой, не теряя времени. В спешке развевающиеся за ним мантии, он снова нашел место, недалеко от того, где они с Кэлен устроили свои покои.

Встав на колени за лестницей, он заглянул под нее, молча умоляя найти то, что искал.

— Уходи, или я исповедую тебя! — Пронзительный девичий голос был всем, что он хотел услышать, но он был как иголки.

— Рини, — пробормотал он. — Дитя мое, тебе не нужно бояться. — Он не мог толком разглядеть щель между лестницей и полом, где Ирэн укрылась надежно, вне досягаемости.

— Почему? — ее голос дрожал. — Ты уже всех убил?

Хотя он никогда не имел в виду слова, которыми плюнул в Дженнсен, теперь они причиняли боль. Он всегда ставил слишком высокую цену в игре жизни.

— Я никогда не убью тебя, — поклялся он, надеясь, что она сможет увидеть его глаза. Надеясь, что она не взяла на себя вину за то, чего не было.

— А мать? — спросила Ирэн неубедительно, чуть не плача.

— Никогда, — снова поклялся он. — Ни Ари, ни Николас. Ирэн, я твой отец, и я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. — Внезапно он обрадовался, что Гарен ушла, когда слишком правдивые слова вырвались из его горла.

— Ты лжешь, — закричала она, и он услышал в ее голосе мокрые слезы. — Уходи! Я исповедаю тебя, если ты прикоснешься ко мне. Я не хочу умирать.

Его силы рухнули при звуке ее плача. Закрыв глаза, каждый вдох был столь же болезненным, как прикосновение эйджила, он ждал в тишине. В любви и в агонии, и то, и другое по его собственной вине.

— Я люблю тебя, дитя мое, — снова пробормотал он, как только стихли звуки плача.

— Нет, не надо, — сказала Ирэн, ее тоненький голосок был полон отчаяния. — Ты никого не любишь, поэтому люди пытаются тебя убить. Ты просто лжешь…

— Это не правда. — Все еще стоя на коленях, он заставил свой голос звучать твердо. — Ирэн, я люблю тебя и всех своих детей так же, как люблю твою мать. Для меня нет ничего дороже моей семьи. — Даркен отложил в сторону ненависть к себе, чтобы игнорировать все, кроме сердца отца. — Я бы отдал за тебя жизнь. За любого из вас. И ни за что больше. — Его слова превратились в шепот, но, тем не менее, они были правдой.

Она не ответила. Его собственная дочь все еще пряталась в страхе.

Даркен не был Лордом Ралом. Он не мог справиться с этим титулом сейчас. Он был просто отцом и снова пробормотал:

— Я люблю тебя, дитя мое.

Ирэн снова расплакалась и зарыдала со страхом и непониманием ребенка, не осознающий своего мира.

Даркен сидел и ждал, пока наконец она не выползла из-под лестницы в его объятия. Он заключил ее в объятия, которые долго не отпускал. Склонив голову, он прижимал дочь к груди, слезы текли из его глаз, когда Ирэн плакала в его одежду.

— Я люблю тебя, я всегда буду любить тебя, — пообещал он ей.

Безумие наконец сломило его, и он знал, кто он такой. Муж, отец и быть Лордом Ралом заняло третье место. Он прогнал тьму ради своих детей, и это все, что имело значение.

Если Кэлен снова проснется, он прольет ее и для нее тоже. Для себя. Ради семьи, которая у него наконец появилась.

***

Когда лихорадка наконец рассеялись, Кэлен почувствовала, что проспала много лет. Больная и бессильная, она не могла даже открыть глаза. «Почему я здесь?» — проскользнуло в ее мысли, скучные и медленные.

Воспоминания о рубящем ноже, о страхе, крови и боли дали ей достаточно ответа. Несмотря ни на что, Кэлен вздрогнула и задрожала.

— Она шевелится! — сказал неизвестный голос где-то над ней, и на ее груди были руки, перевязывавшие повязку.

Кэлен сглотнула, а затем ахнула, когда пальцы исследовали ее рану. Силы ускользнули от нее, и она лежала с закрытыми глазами. «Он положил меня сюда», сказала она себе.» Мой муж. Это был несчастный случай, но это был его гнев. Его тьма.» В течение многих лет она смирилась с тем, что у Даркена Рала всегда будет черное сердце. Кэлен могла бы с этим смириться, даже простить. Но это… Это заставило ее заколебаться, усомниться в своих суждениях. Слишком усталая, чтобы открыть глаза, она подумала, не ослепла ли она.

И все же, что было делать в этот момент? «Если правда худшее, мне просто ждать, пока Ричард вернется и научит Арианну помогать ему?»

Прежде чем она успела ответить на свой вопрос, ее снова настиг сон, а затем еще одно пробуждение. На этот раз она могла открывать глаза, сжимать и разжимать пальцы. Ее комната головокружительно закружилась над ней, нечеткая, но, моргнув, она увидела их всех. Арианна сидит на краю кровати, а Николас послушно сидит у нее на коленях. Даркен спит в кресле сбоку, Ирэн прижимается к его груди. Кэлен не могла справиться с болью в сердце, тоской по ним всем.

— Мама? — Николас уловил в ней движение.

— Она проснулась? — Арианна быстро повернулась, распахнув глаза, мокрые от непролитых слез. — Отец, она проснулась!

Кэлен сглотнула, облизнула пересохшие губы и на секунду закрыла глаза, позволяя внезапному хаосу закружиться вокруг нее.

— Я проснулся… — Николас сполз с колен Арианны на нее сверху, но Даркен быстро подхватил его.

— Твоя мать ранена, — увещевал он мальчика.

— Нет… — Кэлен подняла руку. — Даркен, он не причинит мне вреда. Он будет нежным. — Слова сорвались с ее губ без раздумий, но когда она подняла голову, их взгляды встретились. Чувство вины и горе заставило его отвести взгляд от нее, а горло Кэлен сжалось так, что слова были невозможны. Небрежности, которой она боялась, нигде не было видно; гордый лорд Рал, которого она ожидала, покинул их.

«Я изменилась, потому что он изменился. Потому что наша жизнь изменилась.» Было больно, но успокоительно, и Кэлен сглотнула ком в горле. Тихо она протянула руки к Николасу, пока Даркен не передал его, а затем откинулась на спинку кровати. Следующей подошла Арианна, срывающаяся на губах, когда она вцепилась в руку Кэлен и не отпускала.

— Я так рада, что ты проснулся… — прошептала Арианна, все еще сидя на краю кровати, слезы грозили пролиться. Даркен положил руку на плечо девушки, и она немного наклонилась к отеческому прикосновению.

— Я тоже, — прошептала Кэлен и, несмотря на боль, улыбнулась. — Я тебя люблю…

Как всегда, ее дети утопили ее в любви. Кэлен закрыла глаза и вскоре почувствовала их тяжесть на себе. Когда у нее снова появились силы для зрения, она увидела, как они спят в ее постели и рядом с ней, только ее муж еще не спал.

— Они почти не спали всю неделю, когда ты спала, — пробормотал он в качестве объяснения, положив одну руку рядом с ее, не совсем касаясь.

— Детские миры легко перевернуть. — Кэлен подняла руку, чтобы провести рукой по волосам Арианны. — Но немного сна, и они снова будут в порядке.

Затем Даркен встретился с ней взглядом, и в нем отчетливо прозвучали невысказанные слова, что он хотел бы сказать то же самое об их родителях.

Кэлен не могла вынести тишины.

— Дар…

Он покачал головой, неожиданно твердо и решительно.

— В этом нет необходимости. Гарен ждет снаружи, она отнесет детей в их кровати, когда ты слишком устанешь от них. Я оставлю тебя в покое.

— Останься, — приказала Кэлен чуть громче шепота. — Твое отсутствие не сделает меня здоровой.

— Это убережет тебя от боязни новой раны, — ответил он, спрятав профиль во тьме.

Несмотря на то, что большая часть его тела была скрыта, глаза Кэлен исследовали все, что она могла видеть.

— Я Мать Исповедница. Меня нелегко напугать, Даркен Рал. Особенно человеком, которого я вижу перед собой. — Изо всех сил она потянулась к его руке, не сводя глаз с его лица.

Медленно, скептически он повернулся, встретил ее взгляд и сжал ее руку.

Усталая, но не настолько уставшая, чтобы не могла читать свое сердце, Кэлен сжала его пальцы.

— У тебя сильная воля. Заставь ее работать на тебя и сохраняй самообладание. — Когда он бросил на нее растерянный взгляд, она притянула его ближе. — Если ты все еще любишь меня, тогда я доверюсь тебе в последний раз.