Увлечённый собственными мыслями, Элейм не замечал, что на него с тревогой смотрит отец. И только спустя полминуты не увидел, а почувствовал – почувствовал на себе его взгляд, пристальный, полный жалости. Когда же принц поравнялся с отцом взглядом, ожидая, что тот что-то ему скажет. Но вместо этого Дирей отвернулся и, пришпорив коня, слился с толпой воинов.

– Куда это его понесло? – вслух подумал Элейм

Миновав городские ворота, войско сразу ступило на Королевскую Пограничную Дорогу. С ней любая тропа становиться короче, потому что она стелиться не по земле, а порхает над ней, и маршрут её проходит по самым непроходимым и опасным точкам Благоземья. Благодаря этому Королевская Пограничная Дорога почти прямая, без острых углов и извилистых поворотов, что значительно облегчает путешествие.

Не дойдя до конца Пограничной Дороги, путники сошли с неё на одной из развилок. Здесь холодный бездушный камень сменила утрамбованная копытами сухая пожелтевшая листва. Они шли, и справа и слева от них шумели деревья, мерно покачивая раскидистыми ветвями. Они стройными рядами тянулись по обеим сторонам тропы, укрывая путников, казалось, от любой невзгоды. А где-то в стороне маячили утренние огни далёких хижин. Их соломенные крыши слабо освещал золотой диск солнца, уже возносящийся над мирно дремлющими селениями, и они выступали из темноты, как грибы после дождя. А вокруг домов виднелись ещё накрытые чёрным пологом ночи невысокие заборы, которые в торжествующей темноте казались всего лишь длинными чёрными полосами.

Вдруг кто-то затянул песню, и её тут же подхватили остальные. Нестройные хриплые голоса просто гудели, лишь отдалённо воспроизводя мелодию, но зато слышно их было за несколько сот шагов вперёд.

Казалось, Элейм успокоился. Он уже позабыл о той тревоге, которая одолевала его ещё утром; быть может, столь благотворно на него повлияла неповторимая природа девственных лесов? Внезапно он услышал за спиной мерный топот копыт, обернулся, и увидел отца. Поравнявшись с Элеймом, он произнёс.

– Амсур уже близко. Готовься к схватке, мой мальчик.

Низкий голос Дирея заставил его вздрогнуть, и в душу юноши снова вернулся страх. Он посмотрел на отца, ища у него поддержки, но тот даже не повернул головы. Видно, сам он тоже волновался не меньше – в туго натянутых под кожей жилах пульсировала кровь, и всё лицо его было натянуто, словно тетива лука. Неподвижный взгляд был устремлён вперёд, и только мысли беззвучно проносились в сознании.

Элейм с досадой отвернулся, нащупал рукой ребристую рукоять, торчащую из ножен, и сразу почувствовал тепло. Это немного успокоило молодого воина: меч как будто ответствовал ему, поддерживал не словом, но тёплым прикосновением.

– Амсур! – внезапно крикнул кто-то из тысячников. Элейм подскочил в своём седле и услышал голос отца.

– Выстраивайтесь у ворот и у стен. Не будем сразу выдавать им своего присутствия…

Тысячники один за другим стали повторять его приказание, но произошло то, чего меньше всего ожидали Дирей и все остальные воины. Едва услышав приближавшиеся шаги, из укрытый повыскакивали демоны. Кто-то не растерялся и сразу выхватил из ножен меч, а кто-то застыл в оцепенении, скованный страхом.

В первые мгновения Элейм даже не понял, что происходит. Видел только, как на зелёной траве нежданно появились уродливые фигурки – скелеты, обтянутые алой кожей. Тонкие, полусогнутые конечности, сгорбленные тела, и постоянно обнажённые клыки, крепко сомкнутые в кровожадном оскале. Внезапно один из демонов наскочил на него и попытался сбросить с седла. Не дожидаясь, пока он прокусит ему шею, Элейм быстро выхватил клинок из ножен и одним ударом вспорол демону брюхо. Затем брезгливо сбросил обмякшее тело на землю и сам спустился вниз. Огляделся. Демоны наступали из распахнутых ворот форпоста, словно раскалённая лава, стекавшаяся из недр самого Везувия – чертогов Огненного Владыки. С того места, где стоял Элейм, она казалась ему такой большой, что, думалось, её нельзя было остановить. Он и не заметил, как к нему тоже подскочило несколько демонов. Но, на этот раз Элейм не растерялся: остриё клинка сверкнуло над его головой, и коротко просвистев в воздухе, срубило голову с шеи первого попавшегося демона. Он хотел наскочить на него, но упал, даже не успев выпустить когти. Взгляд ещё одного монстра погас в тот самый миг, когда Гондорский меч распорол его хрупкую на вид, державшуюся на одних лишь жилах, грудь. Третьим ударом ему удалось снести головы сразу двух Детей Смерти. Он рубил с плеча и от души, одним ударом отправляя ожившую душу назад в Умертвие. Казалось, он уже свалил их несколько десятков, но их число словно бы не убавлялось. Как будто мрачный Бог Смертуш по велению какой-то тайной силы возвращал к жизни едва пришедшие в его царство души.

Он продолжал сражаться, стараясь не предавать этому значения. И даже, когда на его теле появлялись небольшие царапины, нанесённые острыми когтями на передних лапах монстров, он принимал их, как должное.

Он даже не замечал воинов, бившихся подле него. Казалось, всё, что было ему сейчас нужно, это меч, с которым юноша уже успел слиться и короткий ловкий взмах, которым он вонзит блестящее стальное остриё в хрупкую плоть очередного демона. Его настолько захватила битва, что он даже не думал о применении магии. Тем более, что здесь она вряд ли окажется полезна. Ведь заклинателю нужно время, чтобы сотворить это заклятье.

А пока он бился с Сынами Смерти, которых только прибывало, на Поляне Больших Холмов появился двуногий исполин.

Лик его одновременно напоминал человека и зверя. Большие круглые жёлтые глаза блестели так, словно казалось, что их только что окатили водой. Из лишённого губ разреза рта, как из ненасытного чрева, наружу прорывалось два ряда смертоносных клыков, придающих великану устрашающий вид. Большие ноздри, то сжимаясь, то расширяясь, выпускали наружу тонкие струйки дыма. Круглой формы голова без ушей была увенчана копной густых чёрных волос, что прикрывали широкие могучие плечи исполина. На них красовался тяжёлый стальной нагрудник. Руки же были обнажены, выставляя напоказ игравшие на них могучие бугры твёрдых как сталь мышц. Лишь на запястьях имелись стальные браслеты с шипами. Увесистый пояс с большой пряжкой в виде черепа обхватывал великана. Такой же черепок, подвешенный на тонкой серебряной цепочке, украшал его шею. На поясе легкомысленно висели ножны, из которых выглядывала гарда.

– Сметт! Сметт! – закричал кто-то. Тот самый Сметт, Магистр Тьмы. Тот, кто привёл в Благоземье бессчётное войско своих демонов. Зачем? Догадаться было нетрудно – ни один мир не может похвастаться таким количеством магической силы, заключенной в его недрах. Честолюбивые планы Тёмного заставили его бросить вызов Благой Земле. Всё это Элейм узнал гораздо позже. А пока просто сражался. Но, конечно же, не заметить исполина он не мог. И то и дело поглядывал в сторону движущейся тени.

Когда исполин сделал всего несколько шагов, толпа стала расступаться. Но Элейм, не поддавшись всеобщей панике, остался на месте. Что заставляло его делать это? То ли страх перед этим неведомым чудищем оказался настолько силен, что юный воин не в силах был даже убежать. То ли молодой разум поразило происходящее перед его глазами зрелище.

Когда Сметт выступал, его тяжёлые шаги сотрясали и землю, и горы, и, казалось даже небо. И всё это было настолько невероятно, что думалось, будто от тряски этой, в конце концов, обвалятся горы. А следом за ними и небо…

К счастью, скалы и небо оказались крепче. Исполин, окруженный толпой своих демонов, всё ближе и ближе подбирался к войску Царственного Элейма. Видно, в тот миг Боги разгневались, потому что в небесах послышалась грозная песнь грома. Что-то пророкотало внутри них, и окутанное предвечерними сумерками небо прорезала молния.

Элейм вздрогнул, потому что увидел, как его отец вдруг стал упорно пробираться сквозь толпу, в которой смешались люди и демоны. С ним было несколько воинов – приближённых короля. В душе принца что-то зашевелилось. Он смутно понимал, что хочет предпринять его отец, но он не хотел верить даже себе: мысль, вертевшаяся в голове у принца, слишком пугала его.