Но было и счастье. В выходной всей семьей ходили в парк. Дети на самокатах катаются, визжат, хохочут! Мы сидим на скамейке, на них смотрим, едим мороженое!

А потом иногда он говорил:

– Махнем в кафе!

И мы шли тут же в парке в кафе. Брали обед, и нужно сказать, он не скупился. Заказывал дорогие блюда, сладости, себе пиво, конечно.

Как-то он ткнул пальцем в меню и спрашивает у официантки:

– Это что?

Она отвечает:

– Это дорого!

Он рассвирепел:

– Я тебя не спрашиваю, дорого или дешево! Я спрашиваю – что это?!

И когда она принесла, он сказал:

– Включи в счет еще одно такое же. Детям своим отнесешь! Они, небось, такое не ели!

Я прямо гордилась им. Лихо он официантку!

Или как-то гуляли, а у входа в парк старушка стоит. В руках корзина, а в ней букеты ландышей. Видно в лесу нарвала, чтобы на лекарство хватило.

Дочка говорит:

– Пап, давай ландыши маме подарим!

Он отвечает:

– Давай!

И забирает у старушки всю корзину. Старушка ахнула и тихо так сказала:

– Букетик – пять рублей!

А по тем временам это было очень дорого.

Он посчитал, сколько в корзине, отдал ей деньги, и мы пошли дальше. Я – с корзиной ландышей, дочка от гордости вся светится. А старушка – я оглянулась – стоит ошеломленная и крестит нас издалека!

Ну, в ту ночь, кажется, я его действительно любила. Очень старалась. Но у меня опять ничего не вышло!

… Через два года он ушел. К какой-то птичнице с арбузными грудями и задницей, которой она так виляла, что, казалось, задница ходит отдельно от нее!

Все, что я нажила за эти годы – кончилось! Не стало семьи, не стало мужика в доме, не стало какой-то опоры в жизни, не важно – любила ли я его или не любила!

Не стало и материального достатка. Сначала он платил алименты, а потом, как мне рассказали, он с этой птичницей уехал куда-то на Украину, и алименты пропали!

Стали жить на одну мою зарплату. Да родители немного помогали. Ну что они могли? Отец долго болел, стал инвалидом. Мать уволилась, чтобы за ним ухаживать. А дети уже пошли в школу. Ужас сколько им стало надо! И ведь не откажешь! Поэтому пошла по вечерам в их школе убираться, когда вторая смена закончит учиться. А детям сразу сказала:

– Не нужно стесняться, что ваша мать уборщица! Я теперь вам и папа, и мама, работаю за двоих.

Сын сразу понял. На следующий вечер он вдруг пришел, когда я убиралась, и сказал:

–Мам, давай я тебе буду помогать!

Я, конечно, его прогнала. Но поняла, что сын у меня замечательный!

Дочка у меня тоже, конечно, замечательная, но долго стеснялась, что мать по вечерам моет полы. Ну, девочка все же! Но потом я поняла, что долго так работать не смогу. Дело не в том, что от такой жизни я дико уставала, а в том, что детей я совсем забросила! А с ними нужно было учить домашние задания, проверять уроки. И они стали приносить из школы двойки!

Нет, решила я, лучше беднее жить, чем упустить детей! И я написала заявление и отнесла директрисе. А она вдруг говорит:

– Знаете, есть еще одна работа – быть помощницей по хозяйству. У меня есть знакомый, у него много лет назад умерла жена. Он, конечно, старше вас, но совсем еще не старик. Работает. Но совсем нет времени, да и желания убирать квартиру, готовить обед. А деньги у него есть! У него такая помощница была. Но недавно у нее обнаружили онкологию. Так вот он ищет помощницу по хозяйству.

– Но я днем работаю, а вечерами хочу сидеть с детьми, – возразила я.

– Это ничего, – говорит директриса, – все, о чем я говорю, можно делать в выходной – убираться, постирать, погладить и приготовить еду на неделю. А обедает он на работе.

– И сколько он платит? – спрашиваю.

– А это вы с ним договаривайтесь. А вас я ему могу рекомендовать – я к вам давно приглядываюсь.

Человеком он оказался приятным, вежливым. И сказал без обиняков, просто:

– За все обязанности, о которых вам говорили, я буду платить….

И он назвал сумму, которая была вдвое больше, чем я получала за уборку в школе. Потом помялся и добавил:

– Знаешь, есть еще одна услуга, которую я бы хотел получить от вас. Она оплачивается столько же, сколько я назвал за хозяйство. Но это необязательно. Просто мне было бы проще, если бы эти услуги мне оказывала одна женщина.

– О какой услуге речь? – заинтересовалась я.

– Сексуальной, – просто сказал он. – Мужчина я одинокий, секс, сами понимаете, мне нужен, а знакомиться для этого с женщинами я не любитель. К тому же все они после этого в жены метят!

Я, конечно, была в шоке! Это что, он меня в проститутки зовет?!

– Нет, – он угадал мои мысли,– это просто оказание услуги.

– Вы женщина свободная и ни кому не изменяете. В общем, давайте так: я Вас не заставляю, и вы можете оказывать мне только услуги по хозяйству.

– А как же это? …– почему–то спросила я.

Он улыбнулся.

– Найду.

В общем, не спала я всю ночь. До того мне было это странно и стыдно. Но ведь такие деньги! И нетрудно же! Всего лишь полежать полчасика. Потом думаю: нет! Все равно это, как проституция! А потом опять:

– Но ведь мне нужно думать о детях!

На следующий день я собралась с духом и позвонила ему:

– Хорошо! Я согласна. Когда приходить?

Он не удивился.

– По субботам. Обе услуги в один день.

… В первую субботу я пришла и, не глядя в глаза, сказала:

– Сейчас я переоденусь, уберусь и приготовлю еду…

Он прервал.

– Нет. После этого вы устанете, а заниматься сексом с уставшей женщиной, это, знаете ли ….– он подыскал подходящее слово, – все равно, что насиловать!

Взял меня за руку и повел в спальню. Посадил мена на постель, не разжимая моей руки:

– Объясняю правила. Не целоваться. Не играть в любовь. Относиться крайне просто – двое пришли заниматься сексом! Чтобы получить удовольствие.

Он еще не знал, что удовольствие от этого я и в нормальном сексе не получала.

Он поднял меня с постели и стал так медленно, даже нежно раздевать. При этом по мере оголения целовал мои плечи, потом грудь, потом перешел к бедрам, потом между ними… Я вздрогнула от неожиданности.

– Что вы делаете? – прошептала я.

– Целую, – также тихо ответил он.

– Вы же сказали нельзя!

– Нельзя в губы!

Он очень осторожно положил меня на постель, любуясь моим голым телом, разделся сам, стал меня гладить, и я даже не заметила, как он вошел в меня.

–Вот и все! – шепнул он через некоторое время.– Ты молодец, девочка! – снял презерватив и показал мне.– Все в порядке. Не бойся.

Потом он показал, где что лежит, что есть в холодильнике и дал мне ключ.

– Это твои ключи. У меня есть свои. Я побегу по своим делам, а ты делай свои, когда сделаешь, закроешь квартиру и – до следующей субботы. Я вернусь не раньше девяти вечера.

***

Я еще с месяц, наверное, мучилась, боялась утром по субботам к нему идти. Мне казалось, что когда я еду в маршрутке к его дому, весь автобус на меня смотрит – вот мол, проститутка едет. И боялась, что во второй раз и третий раз, он как-нибудь по-другому будет себя вести, как со шлюхой или насмешливо – пришла, мол. Иди в спальню, раздвигай ноги! И перед детьми было стыдно, казалось, что они знали, куда и зачем уходит их мама по субботам. Но потом, как-то успокоилась. И дети, конечно, ничего не знали, и он, мужчина этот, вел себя так же ровно, как будто между нами ничего не было.

А жить, конечно, стало легче! В общем-то, нам троим, на все хватало. И я, наконец, занялась самым главным – детьми. Делала с ними уроки, гуляла вечерами.

Так прошло четыре года. А потом я, когда убиралась, стала замечать в его квартире женские вещи – заколку для волос, тюбики с кремом. А иногда, я, конечно, никуда не лазила, но здесь не выдержала – приоткрыла как-то платяной шкаф, и на вешалке увидела женскую кофту, а с полки свисала лямка бюстгальтера.

Признаться, даже заволновалась, сексом занимается со мной, а сам в дом чужую бабу приводит!