– Я… понимаю, наверное, почему ты не хочешь, чтобы я вступал в войну… Но я просто не могу жить спокойно с мыслью, что это чудовище…

Сильвенио вдохнул в последний раз запах мяты и апельсинов и отстранился, отходя на шаг. На самом деле, не так уж и сильно он был разочарован: слишком призрачной, слишком невозможной была надежда на счастье. Во всяком случае, сейчас еще не пришло время его свободы. Когда придет – он не знал, но пока еще способен был верить, что однажды это случится.

– Просто не попадайся ему – и это уже будет хорошо. Я… справлюсь. Уже справляюсь, ты же видишь. Все нормально.

Мартин смотрел на него с явственной болью. Сделал было шаг к нему – почти машинально, – но затем отступил сам, все понимая и осознавая.

– Я найду способ тебя вытащить, – пообещал он. – Обязательно найду. И как можно скорее.

Сильвенио только кивнул, ничего не говоря. Аргза, вконец разозленный этой их сценой, снова намотал на кулак его хвост и потащил его обратно в бар, как на поводке, ничуть не заботясь о том, что тот за ним не успевает.

– Все ясно, Мартин Люмен? Подойдешь к нему еще раз – в порошок сотру. Обоих.

Так, за волосы, он протащил Сильвенио через весь бар и через весь корабль до кабины. Тот лишь жмурился и кусал губы, ни на кого по пути не глядя, – понимал, что в какой-то мере виноват сам: не подумал о том, что Аргза может распознавать иллюзии. Но это не мешало горькой, бессильной обиде душить его изнутри.

Первым же ударом Аргза действительно едва не сломал ему ребра. Удивительно, как он еще умел вовремя останавливаться, с его-то физическими возможностями. Сильвенио не стал вставать с пола, куда отлетел по инерции, и зажмурился сильнее, уныло прикидывая про себя, насколько именно зол варвар и успокоится ли сегодня вообще.

– Сир… зачем вы так? – терять уже, похоже, все равно было нечего, и слова рвались наружу сами. – Я же ваш, и вы это знаете. У меня ваше клеймо на лице. Ошейник со встроенным маячком. Я знаю, что не смогу от вас сбежать. Я ваш и вашим останусь… Но зачем вы лишаете меня даже… надежды на лучшую участь?

Он ожидал, что если у него и был шанс отделаться парой ударов и очередным публичным унижением в виде таскания за волосы на глазах у всего бара, то уж после этого ему точно придется проваляться в медицинском крыле несколько дней. Но новых ударов не последовало, и он решился открыть глаза. Аргза молча стоял над ним, почему-то с опущенными руками и уже абсолютно спокойный. В его темных глазах читалось какое-то странное, неопознаваемое выражение, в котором Сильвенио с изумлением увидел легкий оттенок… О нет, это определенно чушь, ему показалось!..

– Я – твоя лучшая участь, – произнес варвар с нажимом, отчетливо чеканя каждое слово. – Только я. Ты меня понял?

Сильвенио моргнул, глядя, как пират разворачивается и уходит из кабины. Похоже, он действительно легко отделался.

– Как скажете, милорд…

– Напомни мне, почему я согласился на всю эту хрень, вместо того чтобы просто разломать все там к чертям, уничтожив недовольных, и забрать то, что мне нужно.

Сильвенио опустил глаза. На самом деле, как он прекрасно догадывался, настоящая причина внезапного согласия Аргзы с его планом состояла всего лишь в том, что после расставания с Мартином он уже довольно долго хандрил, а хандрящим он был варвару просто неинтересен. В общем-то, Сильвенио не думал, что это действительно улучшит его настроение: съедающая его тоска все равно должна была пройти сама собой. Время лечит, время – универсальное лекарство, особенно учитывая, что даже на тайные звонки Мартина он больше не отвечал, чтобы не травить обоим душу. Но говорить обо всех этих догадках пирату было совсем необязательно.

– Потому что убийство и разрушения – не лучший выход, сир. Тем более когда можно обойтись без этого. И еще – потому что одна из первых баз Федерации неустанно дрейфует вокруг этой планеты и, несомненно, вмешается, если начнут поступать жалобы. Не факт, что мы в таком случае сможем уйти без потерь, не говоря уже о получении вами желаемого.

Аргза неопределенно хмыкнул, делая вид, что принимает такие аргументы на веру. Потом на лице его зажегся интерес, и он оглядел помощника еще раз – теперь уже внимательнее. Тот, надо сказать, выглядел более чем непривычно, но все равно почему-то безупречно: умело задрапированная на манер древнеримской тоги красно-золотистая ткань, охватывающая тонкое тело тяжелыми складками, смотрелась на нем куда лучше обычного серого костюма, а кожа, заметно потемневшая из-за прилепленных к ней под одеждой специальных пластырей для распространения временного загара, казалась экзотическим дополнением к густо подведенным черной краской глазам. Бледный книжный червь превратился в соблазнительного солнечного принца. При взгляде на него у Аргзы приятно тяжелело в паху. Правда, в обычном виде Сильвенио почему-то нравился ему ничуть не меньше.

– Тебе идет, – заметил пират, притягивая его к себе и задумчиво проводя ладонью от неприкрытого драпировкой колена выше до бедра.

Сильвенио осторожно положил руки ему на плечи, чтобы попытаться отстраниться, но ладонь ползла все выше и держала все крепче. Он терпеливо вздохнул.

– Сир, вам, разумеется, нет дела до того, что заново мне закреплять эту ткань именно так, как того требуют местные обычаи, придется опять очень долго. Но хочу напомнить, что позже, когда мы войдем на рынок, нежелательно с вашей стороны проявлять подобный интерес. Вы ведь помните суть плана, верно? Я должен изображать вашего… – Он неловко замолк.

– Моего хозяина, – подсказал тот с усмешкой и вынул руку из-под ткани, запутавшись в многочисленных складках. – Я помню. И здорово подозреваю, что ты предложил весь этот план исключительно для того, чтобы насладиться небольшой, но, несомненно, приятной местью.

Сильвенио с облегчением выскользнул из его хватки и на всякий случай отошел подальше. Но руки у огромного варвара были длинные, и он снова оказался притянут обратно. Иногда ему казалось, что руки Аргзы Грэна достанут его даже на краю мира.

– Сир, я вынужден напомнить вам, что я не одобряю само понятие мести, как и весь мой народ, и предстоящий нам с вами совместный грабеж, уж поверьте, не доставляет мне удовольствия сейчас – не доставит и в перспективе. Тем не менее предложенное мной решение кажется наиболее разумным: о нужном вам артефакте мы можем расспросить только на здешнем рынке, а вы не знаете языка, и если принять во внимание тот факт, что местные богатые коллекционеры, с которыми будут охотнее всего делиться подобными сведениями, больше походят телосложением на представителей моей расы, и что, согласно проанализированным мной данным, пиратов они не берут даже в телохранители, только в рабы, то…

Аргза нетерпеливо отмахнулся и привычно, по-звериному начал вылизывать ему ухо. Все это Сильвенио говорил уже много раз, и все это Аргза уже прекрасно знал, но это ничуть не убавляло его раздражения. Да и потом, ему почему-то никогда не нравились длинные логические цепочки. Даже если они и вправду были сугубо логическими. У варваров логика всегда была своя собственная, простая и действенная: врагов – атаковать, желаемого – добиваться, своего – не упускать из рук, а все разговоры – как-нибудь потом, а лучше – в другой жизни, если она будет. На уровне инстинктов жить было гораздо проще и полезнее. Что, впрочем, не мешало еще ни одному варвару рассуждать здраво, когда это требуется для их целей.

Сильвенио отвернулся с усталым безразличием, больше не пытаясь ненавязчиво выскользнуть из собственнически облапывающих его рук и – тоже привычно – обмякая в его руках живой куклой. Он уже давно уяснил, что так было гораздо проще, чем пытаться увещевать пирата заняться наконец делом, которое, между прочим, только ему и нужно. Работало всегда безотказно: если он проявлял подобное покорное равнодушие, а у Аргзы не было достаточно времени, чтобы его как-то растормошить, то домогательства быстро прекращались.