НОВОГОДНЯЯ ИСТОРИЯ.

   Мокрые, липкие комья грязного снега вылетали из-под колес. Рыжая, старенькая "копейка", утробно урча мотором, уверенно шла по трассе. Из старенького радио лилась приятная медленная мелодия. Человек за рулем, удерживая баранку одной рукой, покрутил настройку и из динамиков брызнул бравурный марш. Мужчина скривился и вернул предыдущую станцию. Сделав, что хотел он, улыбнулся и принялся отбивать медленный такт по колесу руля. Он посмотрел на километровые столбы, пролетающие в темноте зимнего вечера, по обочине дороги. Еще верст сорок, он будет дома и как обещал, успеет к новому году. Мужчина, внимательно глядя на заснеженную колею дороги, протянул руку и открыл бардачок. Покопавшись там немного, он извлек потрепанную фотографию и положил ее перед собой на панель. Со снимка на него смотрели, улыбаясь молодая, черноволосая девушка и вихрастый парнишка лет пяти. Человек, нащупав под тканью одежды объемный кошелек, с потаенной гордостью похлопал рукой по внутреннему карману куртки. Уходящий год прошел очень удачно, а будущий обещал быть еще лучше. Мужчина погладил рукой глянцевую поверхность снимка и вдруг почувствовал, как машину повело в сторону на немного подмерзшей к вечеру слякоти. Он подумал о том, что теперь сможет себе позволить сменить лысую уже зимнюю резину на новую и аккуратно повернув баранку, чтобы выровнять автомобиль, сбросил скорость. И тут фары выхватили из темноты одинокую, сгорбленную фигурку, голосующую на дороге. Человек выключил сцепление и начал притормаживать. До ближайшего жилья было никак не меньше с десяток километров, и оставить кого-то в предновогодний вечер мерзнуть на обочине дороги, он просто не мог. Машина остановилась в нескольких метрах от голосующего. Тот подхватил с земли объемный мешок и, шаркая валенками, подошел и открыл дверцу со стороны пассажира. В проеме, впустив холодный воздух в разогретый салон, появилось бородатое, добродушное лицо.

  - Эта, земеля, подбрось, уважь старика!

  - Садись, - пророкотал мужчина густым баритоном.

   Старик, неопределенного возраста, в старой телогрейке и потрепанной шапке ушанке, забрался на переднее сиденье и, несколько раз крякнув, как утка, удобно устроился в салоне, закинув мешок назад. Мужчина покосился на поклажу попутчика.

  - А это что у тебя, дед?

  - Нешто не видишь? Гостинцы это семье. Завтра, то бишь аккурат тридцать первого дочка моя должна приехать с зятем.

   Мужчина кивнул и протянул правую руку, глядя при этом на дорогу.

  - Меня Яков Михайлович зовут, - солидно представился водитель, - а тебя?

  - Кличут меня Семен Артемьевич.

   Яков внимательнее вгляделся в бородатое лицо.

  - Не Бузыкин ли?

   Старик округлил глаза и приоткрыл удивленно рот.

  - А отсель меня знаешь? Чай не артист, какой.

   Мужчина, тихо двигая рукой баранку, улыбнулся.

  - Да, видать, мы с тобой и вправду земляки. Слышал я о тебе. Ты, дед, в Прохоровке живешь?

  - Да, - проговорил старик, удивляясь такой прозорливости собеседника.

  - А я в Лукошкино, через реку, на том берегу. Веретеньев я.

   Дед хлопнул узкой, морщинистой ладошкой себя по колену.

  - Оно как выходит, соседушки мы прямо. Вот повезло, может до дому докатишь?

  - Почему бы и нет, не чужие все же.

   Старик вдруг хитро прищурился.

  - А откудова о моей личности слыхал?

  - Да уж слыхал. Говорят в войну ты героем был. Фрицев поубивал, не считано и два "Тигра" взорвал. И говорят строгий ты и хозяйственный, свинарник у тебя на загляденье всему району.

   Старик задумчиво покивал, вспомнив войну, но это было так далеко и расплывчато в сознании, что он сразу подумал о другом.

  - Да было дело, - проговорил дед и вдруг улыбнулся, - ты не думай, не жадный я. Просто люблю, чтоб все было по порядку и с растоновкой.

   Оба посмотрели друг другу в глаза и улыбнулись, понимая, что в деревне без хватки и смекалки не проживешь и еще более уважая собеседника за эту невысказанную мысль, пришедшую обоюдно в их головы.

   Дорога пролетела незаметно, богато сдобренная разговорами, прибаутками и смехом. Через некоторое время фары выхватили из темноты знак, указывающий на Прохоровку и Яков, включив поворотник, свернул на проселочную, заснеженную дорогу. Машина, ревя мотором, с натугой прошла к виднеющимся вблизи избам, оставив по правую руку речку Полынку и огни соседнего Лукошкино. Автомобиль проехал чуть дальше и остановился, по указке старика у небольшого, но добротного бревенчатого дома, приветливо светящегося всеми четырьмя окнами в распогодившейся зимней темноте.

  - Вот и прибыли, однако, - прокряхтел старик, доставая свою поклажу с заднего сиденья.

   Он вдруг остановился и внимательно посмотрел на Якова.