Через час Белов, пошатываясь, брел по улице. Раскидывая ботинками грязь, он свернул на углу к трамваю.
Уже сквозь рваные облака просвечивала луна, когда Сергей, сидя на мягком диване у себя дома, пытался напиться. От полковника он узнал подробности. Все было банально просто и не справедливо. Ванюша, в то утро, случайно попав в перестрелку при ограблении банка, пытался остановить преступников и с пятью пулевыми ранениями скончался в больнице. После смерти родителей, Ванюша был единственным его другом. И теперь Сергей растерялся. Он не знал, что делать. Белов подошел к окну. Он долго разглядывал, прикрытую мраком грязь улицы. Ему стало почему-то очень обидно. Просто Ванюшина душа вырвалась наконец-то из этого всего. Вдруг, обрезая цепочку мрачных мыслей, ударила телефонная трель. Это были детективы-наблюдатели. Они сообщили, что к Лине, только, что поднялся мужчина, подходящий под описание. Сергея просили только дождаться машины. Он весь подобрался и оскалился. Его злость, наконец, показала свое лицо.
Дом по Варшавской 35 дышал тишиной и спокойствием освещенных окон. Двоих Белов оставил внизу, а с сержантом поднялся на второй этаж.
- Будешь ждать меня здесь. - Проворчал через плечо Сергей и вдавил серую кнопку.
Щелкнуло, и появились глаза Лины.
- Вы меня узнали, - обратился к ней Белов. - Можно мне войти?
- Ох, извините, я плохо себя чувствую. С удовольствием отвечу на все ваши вопросы завтра в участке.
- Это вы извините за позднее вторжение, но я должен войти.
Он толкнул дверь и провел под руку растерянную девушку в гостиную.
- А теперь, Лина, - мягко начал Белов. - Пусть он выйдет.
- О чем это вы? - еще больше растерялась она.
Но Белов уже смотрел, поверх ее головы, на мужчину. Тот не знал, куда деть руки и теребил свой помятый пиджак. Волосы прядью упали, на покрытый испариной, лоб. Сергей узнал его, вспомнив фоторобот. Он вытащил из кармана потрепанный ордер и сделал приглашающий жест. И вдруг в голове все взорвалось миллионами молний. Белов рухнул на четвереньки. А Лина, с кастрюлькой в руке, с удивлением разглядывала жертву своего коварства. Она опомнилась первой.
- Беги, Леша, ну же!
Мужчина рванулся к двери и остановился. Лина сжала кулачки. Белов помотал головой, поднял мутные глаза и, еще плохо соображая, выстрелил. Угол косяка разлетелся брызгом щепок. Мужчина прикрылся рукой и кинулся за дверь, результатом чего явилось падение сержанта, ждавшего там. В его рапорте начальству это было отмечено, как удар локтем в челюсть. Белов выскочил следом, вторично сбив сержанта с ног и бросился, за исчезающим вверху, эхом шагов. Внизу топали ботинки оперативников. Уже вылезая на крышу, Сергей получил грязным ботинком куда-то в лоб. Когда Белов припал на одно колено, человек уже подбегал к следующему люку. Сергей крикнул. Потом выстрелил в воздух и только после этого в цель. Мужчина споткнулся и упал лицом в лужу. Белов осторожно подошел. Он тронул пальцами плечо, а, потом рывком перевернул тело. Это было ужасно. Сергей отшатнулся. Лицо было мертвым, но на глазах оживало. Начало морщиться и заостряться. Подбородок срастался с носом, складываясь в роговицу, глаза уменьшались. Тело ссыхалось, превращаясь в комок. Белова била мелкая дрожь. Вдруг комочек ожил, заискрился светом, взмахнул крыльями и белый голубь исчез в черном небе. Где-то далеко сильно ударила одинокая молния и почти сразу полил дождь. На плече Сергею легла рука. Он обернулся, тяжело дыша и проговорил:
- Подходите, ребята. Мне ой как понадобятся свидетели.
Через месяц, после отпуска, Белов вернулся в участок, не разговорчивым, уставшим и не бритым. В кабинете он включил свет, разгоняя полумрак нового дня. Повесил мокрый плащ на вешалку. Уже за столом пригладил седеющие виски и открыл папку с новыми делами. Рапорт патрульных гласил:
"1марта по Варшавской улице 35,в квартире Велих Лины Михайловны, соседи слышали звук похожий на выстрел. В присутствии понятых дверь была вскрыта. Обнаружен пистолет "Макаров", одна стреляная гильза и платье, на кресле, в крови. Следов борьбы и трупа не обнаружено. "И так далее и тому подобное.
Белов откинул папку и вжался поглубже в кресло. Он долго смотрел на пелену дождя за окном и вдруг подумал о том, что дела подождут. Потом старший следователь, которому до пенсии оставалось еще пять лет и, который знал, что никогда не сможет поехать на солнечные Гавайи, подсел к окну, тоскливо глядя в далекое, неприветливое небо.
ОБЫКНОВЕННЫЙ КОШМАР.
