Когда мне было всего три дня, родная мать бросила меня в мусорный бак на одной из улиц Ленинграда, отрезав все шансы на выживание. Но у Бога были иные планы.

Я остался в живых и воспитывался в советском детском доме, где царила строгая система коллективного воспитания, а личный подход практически отсутствовал. Моя жизнь была полна отчаяния и не имела и проблеска надежды, пока я не познакомился с христианами и не встретился с Богом.

«Несравненно больше» – вдохновляющий рассказ о мужественном молодом человеке и о Боге, который неустанно искал путь к его сердцу. Иисус обещал: «Не оставлю вас сиротами, скоро приду к вам». Эта история о том, как Бог преобразил жизнь мальчика-сироты, и о надежде, которую Он дарит каждому из нас.

Александр Крутов – основатель Санкт-Петербургской благотворительной общественной организации «Пристань». Сфера деятельности организации: социальная адаптация воспитанников и выпускников детских домов. Выпускник Университета Франклин (штат Огайо, США). Живет в России и США.

Еще до того, как узнать, как и кому молиться, я просил Бога избавить меня от страданий. Я желал найти выход и всеми силами искал его, а милостивый Бог уже приготовил для моей жизни план.

«А Тому, Кто действующею в нас силою может сделать несравненно больше всего, чего мы просим, или о чем помышляем, Тому слава в Церкви во Христе Иисусе во все роды, от века до века»

(Послание ефесянам 3:20, 21).

Прошло довольно много времени с тех пор, как я в последний раз ел, и еще больше с тех пор, как мне удавалось хоть что-то заработать. Не зная, чего ожидать, я с надеждой постучал в дверь дома Марка и Мелинды, христианских миссионеров из США.

Дверь открыла Мелинда. Я надеялся, что она помнит наше прошлогоднее знакомство и краткую встречу, но понял, что она не узнает меня, и растерялся. «Чем могу помочь?» – спросила она.

Я признался, что ищу работу, и сказал, что мог бы готовить еду для ее семьи. «Извини, но повар нам не требуется», – ответила она.

Тут к нам присоединился Марк. Мы очень хорошо и вежливо пообщались, но ушел я удрученным и разочарованным. Напоследок я оставил свой номер телефона и еще раз предложил свои услуги: «Я могу провести для вас экскурсию по городу, помочь вам с уборкой или быть вашим переводчиком…»

Когда через несколько дней супруги позвонили и пригласили меня на обед, я обрадовался. По всей видимости, русский гость не выходил у них из головы.

Увидев меня на пороге, Мелинда спросила: «Алекс, а где твое пальто?» Я сказал, что отдал его одному сироте.

За ужином Марк поинтересовался, когда я в последний раз ел мясо. Я ответил, что не помню. Мой рацион состоял преимущественно из картофеля и макарон.

Я немного рассказал о своей жизни и работе в детских домах. Сейчас для меня совершенно очевидно, что наша встреча входила в Божьи планы. Но тогда едва ли мы понимали, что дружба, начавшаяся с того, что американские миссионеры открыли дверь 19-летнему незнакомому голодному пареньку, станет отправной точкой служения бесчисленным сиротам, живущим на территории бывшего Советского Союза, чтобы изменить их жизнь к лучшему.

6 декабря 1977 года в один из ленинградских родильных домов пришла женщина. Несомненно, она была очень напугана и, скорее всего, одинока. У нее родился здоровый мальчик с темными волосами и карими глазами. Это был я. Из сохранившихся медицинских записей я узнал, что при рождении мой рост составлял 51 см, а вес 3450 граммов. Моя мать была совсем молодой – ей было всего восемнадцать или девятнадцать.

Один Бог знает истинные мотивы ее поступка и насколько легко она приняла решение оставить своего сына после трех дней, проведенных в роддоме.

Мне известно только то, что после выписки она бросила меня в ближайший мусорный бак и ушла.

Я часто ощущал Божью заботу, милость и благословение. В тот день Его забота проявилась наиболее очевидным образом, когда кто-то услышал мой плач и вытащил меня из груды мусора. На тоненьком запястье болталась бирка с моим именем и номером роддома – туда меня и вернули. Милиция и службы социальной защиты бросились на поиски моей матери, но когда ей предложили забрать меня, она отказалась. Она была молода и заявила, что у нее нет средств, чтобы заботиться обо мне. Решение, которое она приняла в тот темный, холодный декабрьский день, определило вектор моей дальнейшей жизни.

Моя мать отказалась от родительских прав и передала меня на попечение государства. Дом малютки № 9 стал первым из нескольких государственных учреждений, которым было суждено стать моим домом.

Я прожил в Доме малютки до апреля 1982 года. Когда мне исполнилось четыре года, меня перевели в детский дом № 6. К сожалению, в то время никто не трудился давать названия учреждениям для брошенных детей, поэтому у детских домов были только номера. У меня не сохранилось никаких воспоминаний о первом детском доме, окружающей обстановке и воспитателях. Записи в медицинской книжке – единственное сохранившееся свидетельство о первых годах моей жизни.

Записи путешествовали со мной из одного детского дома в другой – я до сих пор храню эти пожелтевшие потрепанные листки. Среди них есть копия свидетельства о моем рождении, в котором указаны имена моих отца и матери. Но поскольку оригинал свидетельства был утерян, я не придаю значения этим данным и ничего не знаю о своих родителях – ни их имен, ни рода их занятий, ни того, живы ли они сейчас.

Однако, несмотря на такой беспорядок в документах, в роддоме сохранилась запись о моем рождении: Александр Викторович Крутов, родился 6 декабря 1977 года. Согласно этим данным, моего отца звали Виктор.

Записи в медицинской книжке говорят о том, что первые четыре года своей жизни я много болел и провел больше времени в больнице, чем в самом Доме малютки. В возрасте одного месяца меня впервые положили в больницу с диагнозом «психоневрологические отклонения и вторая степень истощения». А в год я уже переболел ветрянкой и двухсторонним воспалением легких.

В моей медицинской книжке отмечены основные события ранних лет моей жизни. В десять месяцев я научился держать голову и переворачиваться. В год и три научился ходить, держась за окружающие предметы, а в год и девять мог ходить самостоятельно. В год и два у меня появился первый зуб, а свое первое слово я произнес, когда мне исполнилось два года. В год и восемь я мог самостоятельно одеваться, а к трем годам начал связно говорить. Я пережил несколько случаев сильной простуды или гриппа, когда меня увозили в больницу с высокой температурой.

Одна из самых неприятных записей свидетельствует о том, что мне не было и года, когда у меня образовался абсцесс на бедре. Спустя много лет я стал посещать детские дома и видеть, что в них происходит. Тогда и открылась возможная причина того, что со мной произошло. Детские дома переполнены, имеющегося персонала недостаточно, чтобы уделить внимание каждому ребенку, и целыми днями дети лежат в своих кроватках одни. Скорее всего, у меня образовались пролежни от того, что некому было подойти, взять меня на руки, перевернуть и покачать.