– Вот этот натираем до блеска, – сказал он, хлопнув по огромному гробу из красного дерева, – а уж тогда переходим к следующему. Давай шевелись, не то так всю жизнь проспишь.

Натирая поверхность гроба воском, Тимоти заглянул внутрь.

– Дядя Эйнар крупный мужчина, да, пап? – спросил он.

– Угу.

– А сколько в нем?

– Смотри по размеру ящика.

– Метра два? Больше?

– Много болтаешь.

Тимоти натер поверхность до блеска.

– А весит, наверное, все двести пять, – сказал он.

– Да хоть двести пятнадцать! – взорвался Отец.

– Не, двести пятнадцать – это с крыльями!

Отец пихнул его локтем.

– Смотри лучше, что делаешь! Не так надо, а вот так. Смотри!

Около девяти часов Тимоти вышел на октябрьский холодок (с его то теплым, то промозглым ветром) и два часа бродил по лугам, собирая пауков и поганки.

Проходя мимо фермерского дома, он сказал светящимся окнам: эх, знали бы вы, что творится сейчас у нас! Затем поднялся на холм и посмотрел на город, который засыпáл за много миль отсюда, вместе с круглыми часами на церкви, что были видны даже издалека. Город тоже не знал!

Тимоти принес много банок с поганками и пауками. И в подвале (в часовне) была проведена короткая церемония: Отец возносил молитвы Темному, а красивые, цвета слоновой кости руки Матери двигались ему в ответ. Все дети были в сборе, за исключением Сеси, которая лежала в постели у себя наверху. Впрочем, Сеси не собиралась мириться с таким положением дел. Было видно, как она выглядывает то из глаз Биона, то из глаз Сэмуэля, то из глаз Матери, то из… не успеешь оглянуться – а она уже в тебе. А теперь уже нет.

Изо всех сил втянув живот, Тимоти молился Темному: «Пожалуйста, ну пожалуйста, помоги мне вырасти, помоги мне стать похожим на моих братьев и сестер. Можно я просто буду таким же, как они? Если бы только я все это умел… Делать скульптуры из волос, как Эллен. Или всех в себя влюблять, как Лора. Или читать странные старые книги, как Сэм. Или работать на хорошей работе, как Леонард и Бион. Или (не сейчас, конечно) завести семью, как Мать и Отец…»

В полночь прибыли первые родственники!

Бабушка и Дедушка, прямиком из Старого света, очень веселые и приветливые. Просто сплошные приветствия!

После этого примерно раз в час кто-нибудь прибывал. Влетали через боковые окна, стучались в двери – то в парадную, то в заднюю. И это не считая шума из подвала, шорохов с чердака и свиста осеннего ветра в дымоходе… Мама наполнила жидкостью большую хрустальную чашу для пунша. Папа прошелся по всем комнатам и зажег еще больше свечей. Лора и Эллен приколотили к дверям еще несколько поддельных ведьминых цветков. А Тимоти стоял в эпицентре событий (с каменным лицом, вытянув по швам трясущиеся руки) и только успевал поворачивать голову – туда-сюда, туда-сюда! Все увидеть, ничего не пропустить! Каждый стук двери, каждый смешок в темноте, каждый бульк льющегося вина… А еще шум ветра, топот ног, бурные приветствия у дверей, дребезжание оконных стекол… И тени мелькают одна за другой, и кружатся, и исчезают, и опять…

Праздник начался!

Пять, десять, пятнадцать – уже целых тридцать человек! А будут еще шестьдесят!

– Так-так, а это, значит, Тимоти!

– А?

Чья-то холодная рука взяла его за руку. Над его лбом склонилось длинное бородатое лицо.

– Хороший, хороший парень, – сказал бородач.

– Тимоти, – сказала Мама. – Это твой Дядя Джейсон.

– Привет, Дядя Джейсон.

– Тимоти, племяш, как-то ты не слишком весел и бодр.

– Да нет, нормально.

– Рад слышать это, мой мальчик. Выше нос. – Бородач ласково пихнул Тимоти в подбородок холодным кулаком.

– А вот здесь у нас… – сказала Мама, уводя Дядю Джейсона.

Дядя Джейсон оглянулся на Тимоти через плечо в плаще и дежурно подмигнул ему.

Тимоти остался стоять один.

Откуда-то издалека, через тысячу миль, из подсвеченной свечами темноты, донесся знакомый высокий голос – это была Эллен.

– А братишки-то мои до чего хитры, – говорила она, – угадайте, чем они сейчас занимаются, Тетя Моргианна…

– Даже представления не имею.

– У них в городе свой морг.

– Да что вы!

Вздох.

– Морг? Вот это ход конем!

Пронзительный смех.

– Как удобно!

– Гениально!

Взрыв хохота.

Тимоти стоял не шелохнувшись.

Смех утих.

– И всех нас кормят, всю семью, – сказала Эллен.

– Да-да! Знаете ли вы, дорогая Тетя, как работают обычные санитары морга? – оживленно подхватила Лора.

Тетя Моргианна не знала.

– Так вот, – по-научному начала Лора, – они вводят в тела серебряные иглы с красными резиновыми трубками и выкачивают кровь. Чтобы потом ввести консервант. А после этого… После этого обычные санитары смывают кровь в канализацию. Но только не Леонард и Бион! Эти красавцы в четырехлитровых бидонах приносят ее домой. Для Мамы с Папой и для всех нас. Ну, почти для всех. Тимоти же у нас…

В этом месте Тимоти вздрогнул.

– Не надо… – шепотом перебила Лору Мама.

– Тимоти у нас… – настойчиво повторила Лора.

Повисло напряженное молчание.

– Ну, и? Говори же. Что – Тимоти? – требовательно спросил Дядя Джейсон.

– Ох и язык у тебя, Лора, – вздохнула Мама.

Тимоти закрыл глаза.

– С Тимоти… не все в порядке, он не любит кровь. Неженка… – пояснила Лора.

– Научится он, – вступилась Мама, – дайте только время. Он мой сын – и он научится, – твердо сказала она, – ему всего четырнадцать.

– Но он должен вырасти на этом, – произнес голос Дяди Джейсона, переходя из одной комнаты в другую, на фоне звуков моросящего дождя и ветра, игравшего на деревьях за окном, как на арфах, – я рос на этом с детства… – и затих где-то в глубине дома.

Тимоти закусил губу и открыл глаза.

– Я сама виновата… – Теперь голос Мамы перемещался в сторону кухни. – Я заставляла его, пыталась заставить. Но детей нельзя заставлять, это только вызывает у них тошноту и напрочь отбивает всякую охоту. Посмотри на Биона, он до тринадцати лет не пробовал кро… – Последнее слово потонуло в порыве ветра.

– Понятно, – пробормотал Дядя Джейсон, – Тимоти еще образумится.

– А я и не сомневаюсь! – с вызовом сказала Мама.

Черные тени проходили сквозь череду затхлых комнат, и от их движения огоньки свечей вздрагивали. Тимоти замерз. Почувствовав в ноздрях запах горячего сала, он инстинктивно схватил одну из свечей и стал ходить с ней по дому, делая вид, что поправляет гирлянды.

– Тимоти-и… – прошипел кто-то с придыханием за перегородкой, – ш-ш-што, бо-ишш-ся темноты-ы, Тимо-ти-и… – Это был голос Леонарда. Мерзкий Леонард! – Мамочка все Тимоти разрешает. Иногда она разрешает ему взять свечечку. Да. И они вместе ходят по лестнице. Вниз-вверх, вниз-верх. Тимоти свечечку близко-близко держит. Для тепла, и чтобы серые глазки красиво блестели…

– Ну, нравятся мне свечи, тебе-то что? – шепотом огрызнулся Тимоти.

– Все у него наладится. Дети есть дети, – произнес голос Тети где-то в темноте столовой.

Больше шума, смеха и грома! Раскаты дикого хохота! Стуки, щелчки, крики, шуршание платьев и плащей! Влажный туман врывается в парадную дверь, как порох от выстрела пушки! Из тумана, расправив крылья, появляется высокий мужчина.

– Дядя Эйнар!

Тимоти пробрался на своих тощих ногах прямо сквозь туман, под зеленой паутиной теней – и бросился в объятия Дяди Эйнара. И Эйнар поднял его над землей! Тимоти был легкий, как пушинка.

– У тебя есть крылья, Тимоти! – крикнул он и подбросил мальчика в воздух. – Крылья, Тимоти! Лети!

Лица покатились куда-то вниз. Темнота поехала по кругу. Дом словно сдуло – Тимоти ощутил на себе этот ветер. Он только успел хлопнуть в воздухе крыльями, нет, руками, – как пальцы Эйнара поймали его и снова подбросили к потолку. Но потолка не было – он рухнул, как прогоревшая стена.

– Лети! Лети! – громко и властно кричал ему Эйнар, – на крыльях лети! На крыльях!