Я открываю рот, чтобы запротестовать, когда страх проносится через меня.

Он качает головой.

— Шутка, — говорит он, хотя холодный злой блеск в его глазах утверждает обратное. — Через месяц я вернусь, и в течение недели после этого мы поженимся. О платье можешь не беспокоиться, я сам выберу его для тебя.

Все, что я могу делать, это молча смотреть на него.

— Значит, через месяц мы поженимся…

— Может, чуть раньше или позже, — говорит он. — Ты не выглядишь счастливой.

Я выдавливаю улыбку и наклоняюсь, кладя руку на его липкое предплечье. Проглатываю отвращение и играю свою роль.

— Я счастлива. Очень. Просто немного расстроилась от того, что тебя так долго не будет рядом.

От моих слов он улыбается, и его густые усы изгибаются вверх.

— Ты справишься с этим. После того, как мы поженимся, ты больше никогда не останешься одна.

Эти слова проносятся в моей голове, когда позже я еду обратно домой к маме и папе с толстым бумажником на заднем сиденье. У меня остался только месяц, чтобы насладиться своей жизнью, перед тем как она изменится в лучшую сторону.

Хавьер

Эта шлюха красивая.

Хотя, у Эсте всегда был хороший вкус. Я наблюдаю, как она тревожно идет по выложенной булыжниками дороге, направляясь к охранникам у ворот, к свободе. Она напоминает мне грациозную лань со своими каблуками, не подходящими для неровной дороги, и, на один короткий момент, мне даже становится немного ее жаль. Такая милашка продала свое тело за богатство, которым так никогда и не насладится. Она получила только деньги, но шлюхи хотят не денег. Она никогда не получит то, чего хочет на самом деле.

Поэтому ей лучше умереть.

С этой мыслью жалость к ней испаряется.

Вижу, что она уже приближается к воротам. Несмотря на то, что глаза стоящих у ворот охранников скрыты за солнцезащитными очками, я могу сказать, что они обмениваются взглядом, думая, кто убьет ее. Приказ есть приказ.

Им не приходится гадать долго. Звучит выстрел, пуля летит в голову шлюхи, и она медленно падает на землю, как будто просто устала стоять. Из ее головы начинает вытекать кровь.

Я вытягиваю шею, пытаясь увидеть того, кто выстрелил, но не вижу никого, кроме охранников. Значит, это сделал Франко. Это превратилось в его хобби в последнее время, как будто он вошел во вкус. Но лучше уж шлюхи, чем кто-нибудь еще.

Знаю, что где-то неподалеку мой садовник Карлос матерится себе под нос. Франко никогда не избавляется от тел, поэтому именно Карлосу придется делать что-то со шлюхой и смывать кровь с камней. Конечно, Карлос никогда не жалуется мне на это, иначе кому-то еще пришлось бы смывать с этих же камней его собственную кровь.

Позади меня раздается стук в дверь. Я держу руки за спиной, а мои глаза приклеены к вытекающей и растыкающей по дорожке крови из головы шлюхи.

— Войди, — говорю я. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это Эсте. — Как звали шлюху? — спрашиваю я, по-прежнему не отрывая взгляда от растущей алой лужи.

Дверь тихо открывается, и я чувствую, как он входит в комнату.

— Лаура, — отвечает Эсте, — Она великолепно трахалась, кстати. Ты должен был переспать с ней. Знаешь же, что я не против того, чтобы поделиться.

Я игнорирую его.

— Не думаешь, что это немного, ну, не знаю… жестоко, что ли? Отпускать их вот так? — спрашиваю его. — Не лучше ли было бы сразу убивать их в кровати?

Слышу, как он фыркает.

— Как раз это и было бы жестоко. Мне кажется, мы должны давать им хоть немного надежды на то, что они останутся в живых. Кроме того, для меня это больше спорт. Охота. Весь смысл в ней.

Я киваю, предполагая, что он прав. Если бы он убивал их сразу, это бы не было спортом. Наблюдаю, как Карлос подходит к телу, и начинает оттаскивать Лауру. Я никогда не спрашивал, что он делает с телами, но, до тех пор, пока они находятся подальше от моего дома, это не имеет значения. С глаз долой — из сердца вон.

Поворачиваюсь и смотрю на Эсте.

— Предполагаю, что в идеальном мире нам бы вообще не приходилось бы их убивать.

Он ухмыляется и опирается на стол.

— О, посмотрите-ка, кто это у нас становится таким мягкотелым.

Я поднимаю бровь.

— Мне просто жаль, что в наше время нельзя купить молчание.

Он пожимает плечами.

— Одна шлюха проболтается, и через час у нашей двери будет толпа. А нам всем нужно трахаться. Ну, по крайней мере, мне точно нужно, — его лицо искажается от этих слов. — Другого выхода просто нет.

— Видимо нет, — говорю я, усаживаясь за стол. Поправляю часы и смотрю на него с ожиданием. — Так зачем ты пришел? Показать мне свою ужасную обувь? Она из картона сделана, да?

Эсте смотрит вниз на свои ноги. Как обычно, он выглядит так, как будто выкатился из Калифорнии, в этой своей футболке, широких шортах и ужасных шлепанцах. Он вовсе не выглядит как представитель картеля, но чувство стиля ему привить невозможно. Поверьте, я пытался.

Он кладет на стол большой конверт.

— Я получил е-мейл от Мартина несколько минут назад и распечатал фотографии для тебя. — Я некоторое время разглядываю конверт, перед тем как придвинуть его к себе. Дрожь предвкушения пробегает по моим рукам, и я изо всех сил пытаюсь успокоиться. — Я ему не ответил, — продолжает Эсте. — Он упомянул, что место обручения изменили в последнюю минуту, но ему по-прежнему удалось сделать свое дело. Я распечатал и е-мейл тоже. — Киваю и медленно открываю конверт. — Мне нужно получить от него еще что-нибудь?

Я качаю головой, выкладывая бумаги из конверта на стол.

— Ты уже не сможешь этого сделать. Мартин мертв.

Поднимаю взгляд и вижу, что Эсте ошеломленно уставился на меня.

— Уже?

— Да, — говорю я отстраненно, разглядывая бумаги, находящиеся в моих руках.

Распечатанный е-мейл я сразу отодвигаю в сторону.

— Жаль, мне он нравился.

— А мне нет, — отвечаю я. — Он сделал свою работу, и это все, что имеет значение.

— Почти как шлюхи.

Поджимаю губы.

— Мхм. — Судя по письму, Мартин хорошо справился со своим заданием. Он наблюдал за Сальвадором Рейесом и его невестой в течение нескольких дней перед их свадьбой и сделал фотографии во время церемонии. — Но убивать женщин отвратительно.

— Знаешь, — говорит Эсте, скрещивая руки. — Вот это твое дерьмо удивляет меня. Учитывая твои проблемы с женщинами и вообще.

Я посылаю ему пронзительный взгляд.

— У меня нет никаких проблем с женщинами.

— Нет, — говорит он медленно с легкой улыбкой на губах. Он слишком много знает. — Конечно, нет.

В такие моменты я ненавижу Эстебана Мендосу. Ненавижу то, что он — моя правая рука и то, что он самый близкий мне человек. Хотя больше всего меня бесит то, что если убью его, то это причинит мне боль.

— Мартин бы проболтался, — говорю я ему. — Так же, как и шлюхи. Не волнуйся, о его жене и детях позаботятся. — Эсте поднимает брови. — Деньгами, — быстро поясняю я. — Они прекрасно обойдутся без отца, который оказался настолько глупым, что связался с нами. Я вовсе не жесток.

— Конечно, ты же не стреляешь в шлюх, — говорит он, — И вовсе я не волнуюсь. Ты же знаешь, я редко беспокоюсь о тебе.

— Как трогательно, — гримасничаю я.

Он обходит стол и встает у меня за спиной, заглядывая через мое плечо. Ненавижу, когда он так делает.

— Интересно, что ты думаешь, — говорит он.

— О чем?

— О ней, — поясняет он, в то время как я достаю из кучи бумаг фотографию. — Миссис Рейес.

Фотография черно-белая и распечатана на бумаге, но суть ее ясна. На ней женщина в очень экстравагантном белом свадебном платье без лямок. Ее руки скромно сжаты, а на лице нервная улыбка.

Женщина невероятно красива, но этого я и ожидал. Самый вопиющий наркобарон страны никогда не женился бы на ком-то менее, чем ошеломительном, а эта женщина, Луиза, отвечает всем требованиям. Но, не смотря на ее тело, круглую дерзкую грудь и элегантную шею, черные длинные волосы и классическое лицо, в ней есть еще кое-что, мгновенно делающее меня твердым — глаза. Они чистые, ласковые и излучают свет, который того гляди и проникнет через бумагу.