– Вот не уразумею вас, люд учёный, и к чему вам понадобилось к мертвякам лезть, – хрипло заговорил первый. – Я помню, что ты парень резкий, но зачем тебе бегать на побегушках? Устраивайся ко мне. Джеспар, ты парень толковый, так на кой тебе за гроши лазить по катакомбам?

– Лазить? Я же говорил, что Мерраджиль ищет знамя неримского подразделения… э-э-э, как их там… «кабаэтские волки», вспомнил. Он считает, что сами «высшие» благословили его своим присутствием, а значит его нужно взять для исследований, – Джеспар помотал головой, смотря на красоту пышной зелени вокруг. – Мерраджиль хочет… использовать его для реконструкции нуминоса.

– Всё возитесь в своих побрякушках? Я тебе говорю, давай ко мне.

– В Королевский Хирд? Нет, спасибо, я слишком слаб для секиры, – усмехнулся наёмник.

– На что сюды? Уразумей, я хочу, чтобы ты был лазутчиком. Нет, ты не станешь водиться по ночам. Я определю тебя на пост главного соглядатая среди лазутчиков.

– Спасибо, но я не государственник. Я забочусь только о своих интересах.

– А жаль. Мужик вроде нормальный-то.

Джеспар ничего не ответил. Воинская доблесть, честь и верность для него это нечто странное, отдалённое. Наёмник ещё с детства считал, что это не более чем прикрытие для мерзких целей «жизнь держащих», а все высокие принципы созданы только для того, чтобы стадо было легче вести на убой. Джеспар же считает себя значительнее сего. Волна высокомерной радости приходит к нему от осознания того, что его никогда не будут использовать, как обычного солдата… ведь он выше этого, что и рождает мысль:

«На кой мне твоя служба на государство, если я сам себе – хозяин? Пф, мне это не сдалось. Ходить ещё под сапогом».

– Ты посмотри, как братки наши восстановили старую ферму, – а тем временем Конан продолжает. – Хорошо, что к нам притекло столько люду трудового.

Джеспар вновь решил хранить молчание. И вправду, то, что лежало в песке, разлетелось на куске и облюблено было отребьем, сейчас «дышит» жизнью. Двухэтажный деревянный дом, с высокой крышей, а кольцом его обходят пашни и поля, да постройки для скота. Добродушные крестьяне, ещё вчерашние бедняки из Подгорода и бандиты, стали клониться своему королю, а тот им отвечал поднятой рукой.

– Гляди, что мозгует люд, преданный государю своему, – твёрдо сказал Конан.

Джеспар же обратился к памяти, вытаскивая оттуда сводку того, что стало с Эндералом за последний месяц. К счастью для его народа, Банк, знатные семьи и торговые компании раскошелились на благоустройство всего континента, и серебро с золотом потекли в казну Союза и государств. Королевство Солнечный берег стало оплотом бывших разбойников Конана, но что-то их изменило, и они обратились в людей чести. Замок Златобород стал обстраиваться вокруг поместьями и деревнями, где крестьяне облагораживают землю, купцы ведут скромное дело, а кузницы чинят инструмент. Новая «Церковь Творца» была принята с распростёртыми объятиями и теперь в столице Королевства аж три собора, а при каждом поселении или ферме либо часовня, либо церковь. Джеспар вспомнил, что по мудрым указаниям короля были отстроены все фермы, возрождён Дозор трёх рек и его старый побратим, а так же обжиты укрепления на севере. Работа кипит полным ходом, в рудниках добывается серебро и железо, на полях садится то, что станет обильным урожаем. А тавернах, от Златоборода до Старой дамбы скальды воспевают деяния короля, посвятив ему саги, одну из которых Джеспар помнит:

«Конан наш король лесов окрестных,

Владыка рудников, ферм и скал,

Нет ему ровни средь королей известных.

Он пришёл и власть мудрую над нами взял.

Его венец – Берег солнца, доблести златая песнь,

Его сила – хирд доблестных мужей,

Посвятят скальды ему песней сотен семь,

Пришёл он, укротив всех злых зверей.

Народ выпьет во славу короля душистый эль,

Наполнится богатством Солнца берега земля.

Сверкает серебро, манит пьянящий хмель,

Нет больше бедствий с приходом короля».

«Они чтут своего короля», – готов был сплюнуть Джеспар, вспоминая, что пол жизни сражался за деньги, не веря не в народную любовь, не в честь и доблесть тех самых владык. – «Проклятые лжецы, использующие свой народ в целях корысти. Эх… поскорее бы в таверну, подальше от всего этого».

Даль’Варек сочится отвращением к долгу, ибо пострадавший из-за этого в детстве и ставший наёмником, для которого закон – деньги, он презирает само это понятие, считая его ненужным.

– Вот мы и дошли, – эти слова выбили Джеспара из размышлений, и он узрел пред собой небольшой мост через быстротекущую реку, а на обратной стороне огромную литую дверь из стали, пред которой развивается два стяга – белое полотнище на фоне которого чёрный гербовый орёл.

– Это здесь? – осторожно спросил наёмник, указывая на свежий бревенчатый мост, ведущий на берег, который очень быстро утыкается в высокую скалу.

– Да. После битвы, мои братки собрали всех неримцев и упокоили здесь. Твой знаменосец тоже здесь. Закопали его в конце.

– Спасибо… говорят, тут какие-то аномалии?

– Да разбили какие-тор пару пирийских кристаллов маги, которые сподобились нам помочь, вот и колдунство тут и пляшет. Да ничего страшного… может галюн словишь, мошь ещё что привидится.

– Маги? – удивился Джеспар.

– Самими грызть скалу трудно, – Конан развернулся.

– Вы не пойдёте?

– Меня ждёт мой народ и королевство. Бывай.

Джеспар только попрощался кивком и устремился в объятия могильного холода и мрака. Наёмнику только нужно забрать знамя, и поэтому он идёт спокойно, мирно, не боясь чего-либо. Отворив дверь, он узрел широкие залы, где камень отёсан до гладкой поверхности, всюду гробы и саркофаги. Наёмник быстро смекнул, что действительно тут без магической помощи не обошлось.

Миновав большое помещение, утыканное гробами и стряхивая с себя крошку и пыль, мужчина прошёл в небольшую крипту, находящуюся в самом конце. Свечи и проникающий свет немного рассевают тьму, блики от них мерцают на большом массивном саркофаге. Наёмник слегка вздрогнул от вида сего, но пошёл вперёд к нему, ведомый нисколько долгом, сколько желанием получить деньги за находку.

Пара шагов вперёд, к саркофагу были полны осторожности на этот раз, ибо никогда не знаешь, что можно ждать от этих мест… да и разбитые пирийские кристаллы могут дать о себе вспомнить. Чтобы себя успокоить, он тихо шепчет:

– Фух, всё должно быть в порядке. Это ведь могильник, а не Подгород… тут тише и безопаснее.

Но в противовес его речи, посреди залы забурлил и заклубился мрак, червоточина на теле реальности, из которой пожаловал гость. Это двухметровый воин, его одежда – выцветший почерневший доспех, панцирь и юбка, а красит всё сгнивший плюмаж. Призрак, чье лицо – полуэфемерный череп с пылающими льдом глазницами пошёл к Джеспару, и наёмник инстинктивно потянулся к кинжалам, но боя не последовало… вместо него вопрос:

– Кто сюда пожаловал? – жалобно вопросил фантом. – И что он хочет?

Наёмник дрогнул… причём сильно. Очень давно пред ним не стояли приведения, расположенные к диалогу, но способные и одним взмахом призрачной стали отсечь что-тио важное. Однако собравшись с силами, парень даёт ответ, речью, слегка дрожащей:

– Я-я – Д-Джеспар Даль’Варек. Хочу забрать знамя «Кабаэтских волков» А ты кто?

– Экзархт Хансесси, – призрак чуть наклонил голову, желая в знак почтения отдать поклон – Прославленный знаменосец «Кабаэтских волков», лучшего отряда, который только могла знать земля Северного королевства и Нерима. А ты… тебя я не помню, парень.

– Может ты меня забыл, – осторожно сказал Джеспар – Но я тебя прекрасно помню.

– Откуда бы? – с колебанием стребовал призрак.

– Я служил в «Волках», – более утвердительно ответил наёмник, но продрог от резкого слова:

– Лжешь! – лицо знаменосца приобрело зловещее выражение.