– Ирланда? – настаивает Мальфас, вырвав её из размышлений.

– Просто интересуюсь, – ответила тяжело девушка.

– Да. Всё правильно. Я лично несколько раз изучал древние тексты и общался со старцем.

В этот же момент всё внимание переключилось на Тира, который от «торжественной» вводной части своей речи перешёл к приказам:

– Гвардии Серафимов, её доблестным командирам, я повелеваю обращать в пепел любого, кто заикнётся о богохульном пророчестве, во время ваших святых миссий. Так же, я поручу Святому Ордену искать и карать тех, кто распространяет мерзость волнений среди народов цивилизованного мира, и тем более пресекать любые пророчествования, посягающие на правление наше. И кара таким – суровое заключение или жестокая казнь.

Ирланда, назначенная «богиней» правосудия, понимает, что эта мера вынуждена. Она знает, что если дать людям большую свободу, позволить магии быть абсолютно свободной, то тёмные времена снова вернутся, ибо сердца людские и аэтерновские сего мира исполнены всякой моральной нечистоты – зла, блуда, корыстолюбия, предательства и жестокости. Это приводит к рушению порядка. Пример тому – острова Киле, где не пройдёт и месяца, как какая-нибудь секта, прислонившись дурманом чар, решается свергнуть порядок и зачастую методами кровавыми. Морала, другая Рождённая Светом, не желает опутывать архипелаг железными цепями порядка, а также чистки от всяких недовольных и слабых. И это сказывается – страна тонет в распрях, гражданских войнах, восстаниях и магических аномалиях. Для Вина это вынужденная необходимость, ибо нет тех, кто бы нёс учение истинного Света.

– Так же, – продолжает Тир. – Я устанавливаю постановление между нами, между Рождёнными Светом, – вспоминая древние установления, что дитя от Рождённого Светом и смертного есть богохульство, ввести «священное очищение», то есть приговор к смерти ведущий для отрока или отроковицы, произошедшей от союза мерзкого.

Сию же секунду Ирланда слегка тронула живот. Дух встрепенулся от сей ужасных слов. Ей тяжело, душа ноет, а сердце болит от слов Тира, в которых нет и капли любви, но он готов пойти на многое, чтобы не допустить свершение предначертанного. Ирланде кажется, что он даже… способен утопить целый континент, только бы порядок не был нарушен.

– Теперь ты знаешь, какая кара ждёт того, кто нарушит предписание, – шепнул Мальфас Ирланде.

«Как же можно исправить этот мир без стеснения его хомутами жестокости и террора?» – подумала Ирланда и ей подобно молнии пришёл ответ. – «Только пламенной жертвенной и неистовой любовью к ближним можно растворить тьму века сего. В любви нет страха, а значит нет и всего чёрного, что он порождает. Но ведь предначертанное обозначено и слова старца несут только могильный душок… все мы погибнем, падёт мир. Все наши попытки остановить реченное через неведомого пророка натолкнутся на яростное сопротивление. Всё как и сказано. Но если бы мы только могли проявить толику любви Того Света, который раньше с нами ходил, но мы Его отогнали своей спесью. Если бы нам только было бы дано нести любовь народам, а не бездушный закон, то всё предсказанное о зле пресеклось и мир был бы совершенно иным. Более прекрасным, более тёплым и добрым». Губы Ирланды расписала лёгкая улыбка и её на миг посетила толика той радости, которая им была предложена, но они её отвергли в обмен на сомнительное счастье побыть на месте божеств… ложных.

– Кстати, – вспомнила Ирланда, – а что будет с той килиянкой? Она была печатью для такой силы, которая не укладывается в рамки нашего восприятия.

– Её будут изучать, смотреть, обследовать. Мы вытянем из неё всё, что можно, а потом… кто знает? Но скорее всего её подвергнуть процедуре очищения. На ней слишком много.

– Понимаю, – кивнула Ирланда. – Кстати, я слышала от Моралы, что культ, в котором состояла та женщина, корнями уходит далеко за пределы Киле. Тамошнему жрецу явился сон о ритуалах, но как рассказала килеянка он ещё встречался с кем-то из Киры. Говорит, что оттуда пришёл «главный ставленник сил освобождения Вина».

– Да, так и есть. Мы уже отправили туда отряд и пять сотен хранителей Святого Ордена, чтобы они всё проверили и навели порядок. Если главная база культа там, то вскоре она станет пылью.

– Хорошо, – выдохнула с облегчением Ирланда, чувствовавшая, что ещё одной угрозой станет меньше для её будущего ребёнка; теперь ей предстоит задуматься хоть немного о том мире, над которым они взяли власть и увидеть, что огонь древней сечи разгорается с новой силой.

Эта война идёт долгие годы – скрытая от глаз простого народа, она горит жарче всех. Если сражения за власть, богатства или похоть вспыхивают и оканчиваются, то вот битва добра со злом тянется с той поры, когда ещё и Рождённых Светом не было. Это битва за судьбу и сущность мира, где каждый сам делает свободный выбор на какую сторону встать – добра или искажённого отражения его. И Рождённые Светом в какой-то мере заняли позицию, однако прельстившись и опьянев от лёгкой власти они сами себя загнали в ловушку обречённости и вынуждены нести его бремя. Не поняли они, что наступит день, когда всякая борьба перестанет быть, окончится долгая вражда победой Истины, и каждому будет дано по делам его. И сыну Ирланды предстоит также выбрать сторону и от предпочтения сего будут зависеть многие судьбы.

Акт

II

Спустя семь месяцев.

– Радуйся освободитель народов, радуйся принц «неримский»! – эти слова взорвались в уме неистовой волной ликования и настолько мерзкого веселья, что услышь их живой человек, его бы сковало от ужаса.

Тот же, кто «ушами мысли» нашёл отголосок этой отрады, был на грани того, чтобы расстаться с жизнью. Он ощутил, как дух покидает его тело, как душа выходит из плоти… или это ему просто кажется? Вот он стоял в роскошной зале, где вёл сражения с Рождёнными Светом, его рука держала могучий клинок. Они падали один за другим, не выдержав его священного напора. Он шёл вперёд, прорубаясь через Серафимов и низвергая их, как и подобает тому, кого нарекут «бог теней», «великий освободитель Вина» и несущий свободу. «И всё во имя свободы и революции, ведь Рождённые Светом это проклятые похитители свободы, узурпаторы власти. Им нет места в этом мире, ибо они забрали свободу!», как думал парень. Его сердце задрожало в тот момент, когда он услышал слово, что одна из Рождённых Светом, та, с кем он боролся всю жизнь боем смертельным, его мать. Горечь отравила душу, слёзы рвались из глаз. И сию же секунду… он был убит.

Дух, отделяясь от тела, видит свою плоть. Прекрасные седые волосы растрёпаны, отдавая слабым золотом, восхитительное, чуть вытянутое аэтерновское лицо привлекает необычайной красотой, а в глазах навечно застыл немой вопрос «за что?». Очами ума он зрит страшную картину – его старый враг, уведший любовь всей жизни, мятежный архисерафим, пронзает клинком «сосуд души». Рядом, полный изумления и стреноженный шквалом страха от зримого, стоит последний выходец из монастыря Тирина, возвысившийся до небывалых высот, освободивший отпрыска Рождённой Светом из плена и помогавший ему в мятеже; но даже он не в силах предотвратить это безобразие.

Для духа секунда растянулась в бесконечность, став моментом пересечения эфирного горизонта событий… всё решено, и больше он уже ни на что не может повлиять. Тело продолжит падение, а эти двое продолжат путь, что закончить дело и… убить его мать, как носительницу власти.

– О нет! – закричала душа, но у неё нет голосовых связок, нет тела и это был вопль мысли, который диким гулом отозвался во всём эфирном мире. – Я должен что-то сделать!

– Ты уже сделал всё, что хотел! – по уму ударил голос такой же мерзкий, что и хвалил его. – Наратзул Арантеаль, величавший себя «богом тьмы», не смог и матери сберечь. Не этого ли ты хотел? Не смерти ли Рождённых Светом! Так насладись делами рук своих!

– Кто вы!? Что вы!? – стал выть Наратзул, и если бы это услышали живущие в мире материи, то их сердца бы немедленно встали от жути, но поскольку он за пределами времени и пространства, этот стон только доставил удовольствие тем существам, которые собирались возле него.