Фёдор вышел из казино на ночную улицу и шустро нырнул в уже поджидавшее его такси – «Тойоту Короллу». Пакет почти с четырьмя миллионами рублей, нежно прижатый к груди, грел сердце. Взглянул на часы: половина первого – детское время!.. Позвонил знакомой – Лене Воропаевой, рассчитывая пригласить к себе. Ленкин телефон был отключён, видать занята кем-то девочка. Ох, хороша, зараза!.. Так делает минет – сознание можно потерять!.. Да и вообще – неподражаема в постели!.. Неудивительно, что не взяла трубку: такие девочки не остаются по ночам без дела, обязательно кого-нибудь обслуживают. Фёдор полагал, что Ленкины мозги и душа так устроены: ей требуется бесконечный секс, она просто помешана на нём!.. Ну, а все окружающие мужики должны быть помешаны на Леночке: от неё так и прёт сексом!.. Вот и Фёдор слегка помешан. Даже он…

Этой ночью опять приснился сон. Хороший сон, спокойный. Собственно, Фёдору каждую ночь снились сны. Один сон за ночь, в нём Фёдор будто проживал день своей жизни. Куда-то шёл, куда-то ехал, с кем-то разговаривал. В общем, всё, как в жизни. И каждое утро, пытаясь вспомнить, что снилось, Фёдор выхватывал лишь обрывки цветных картинок и ярких эмоций. Картинки по очереди вспыхивали перед его мысленным взором, гасли и больше не появлялись, а вместе с ними притуплялись и исчезали ощущения.

–7– Страшная болезнь Арбузова

Иннокентий Петрович был сильно напуган. Что за чертовщина?.. Такого с ним не бывало никогда. Конечно, страх приходилось испытывать и раньше: всякое случалось в жизни – и застрелить пытались конкуренты, и частенько рисковал много денег потерять в одночасье, да и терял – как без этого в крупном бизнесе. И не то что адаптировался к этому страху – просто непрошибаемый был. Ну, почти непрошибаемый. Побарахтался в страхе – день, два, максимум три, да и забыл про него: страх испарился, а Иннокентий Петрович ещё сильнее стал. Антистраховый иммунитет растёт от такого купания. И вот с бизнесменом начало происходить то, к чему он совершенно не был готов, и возникший по этому поводу страх никак не хотел отступать, с каким бы усердием Иннокентий ни погружался в него. Собственно, усердия тут и не нужно: просто наблюдай за своим страхом бесстрастно – и все дела. И тогда он, постепенно, приручается, становится послушной собакой. А потом эта псина сама испуганно убегает куда-то, поджав хвост. Вполне возможно, что на её место у ног хозяина когда-нибудь позарится другая страшнючая собачина – но для того лишь, чтобы через некоторое время убежать из негостеприимного дома беспомощным разобиженным щенком.

Нет, Иннокентий Петрович не стал вдруг слабее, просто на этот раз страх оказался уж очень силён. Как тут не перепугаться: вдруг начало резко падать зрение, и никакие врачи-специалисты не могли помочь. Обследование отобрало у коммерсанта немалые деньги, но медики озабоченно покачали головами, выписали какие-то капли, которые ни фига не помогали, вот и всё лечение. Солидные пачки баксов перекочевали из уютного кармана Иннокентий Петровича в бездонные карманищи белых халатов – и это, в итоге, всего лишь за очки с толстенными стёклами, которые тяжеловато таскать на носу.

Иннокентий Петрович тоскливо вздохнул, подслеповато посмотрел на экран монитора. Чёрт!.. Ничего невозможно разобрать: голубое пятно и всё. Что за буквы и цифры на нём?.. Мужчина напялил очки: теперь кое-что прояснилось, но будущее выглядело таким безнадёжным, что это временное прояснение совершенно не радовало.

Неохотно поднялся с мягкого кожаного кресла, подошёл к зеркалу, висевшему слева от двери в кабинет. Из зеркала на него глянул пучеглазый монстр. Вот страшило!.. Неужели скоро конец?.. И нельзя будет увидеть ни букв и цифр на экране, ни синего неба, ни поднимающегося по утрам над крышами домов солнца?.. Ни вожделенных купюр с изображением Бенджамина Франклина, ни Леночкиных бесстыдных грудей, ни влажной ароматной ложбинки между её ногами?.. Что за дьявольщина творится с ним, таким сильным, уверенным в себе человеком?.. Каковы причины этой неотвратимо надвигающейся тьмы?.. Это наказание за его грехи?.. Или просто судьба, и когда Кеша только появился на свет, кому-то там, на небе, уже было известно, что вот такое произойдёт в далёком будущем с этим невинным ребёнком?..

Очередной безутешный вздох и неторопливый поход к письменному столу – неловкими мелкими шажками слабовидящего.

Иннокентий Петрович медленно опустился в кресло, снял очки и начал протирать стёкла. Интересно, а как Леночка сейчас смотрит на него?.. С состраданием?.. Или с пренебрежением?.. Возможно, мысленно называет его старым кротом и уже подумывает о том, чтобы смазать лыжи и укатить по первому снегу к другому толстосуму?.. А может быть, и снега не станет дожидаться: лыжи бывают роликовыми. Иннокентию Петровичу стало нестерпимо жаль себя, плечи печально опустились, глаза защипало, но мужчина жёстко сжал губы и удержал слёзы. Этого ещё не хватало!.. Слепни, сволочь, но не реви!.. Ну, посидишь в темноте месяц-другой. Год. А потом всё равно найдётся умница, который поймёт, в чём дело, и вернёт страдальцу утраченное зрение. На душе стало легче, но ненадолго: вскоре липкий страх через какую-то дырочку вновь просочился в неё и заполнил полностью. Ужас!.. Иннокентий Петрович опустил голову. А хандрить не время: намечается несколько крупных сделок: перепродажа марокканских апельсинов, финской сёмги, якутских алмазов и ещё кое-какой хрени…

Резко зазвонил рабочий телефон, бинесмен вздрогнул. Зачем-то нацепил очки, посмотрел на аппарат, будто ожидал увидеть, кто звонит. Не получилось: не увидел. Снял трубку.

– Петрович, привет!.. – раздался весёлый голос Сапогова. – Как поживаешь, старый волчара?..

Иннокентий Петрович хотел было возмутиться: ну какой же я старый?!., – но вес очков, оккупировавших переносицу, охладил его пыл. Верно, теперь уже старый.

– Хреново!.. – неожиданно для себя вдруг зло ответил Иннокентий. – Не вижу ни хрена!.. Почти ни хрена, а скоро перестану видеть вовсе!.. Как-то не прельщает перспектива оказаться в гробу при жизни, но и избежать её невозможно. Так что доживаю последние дни.

– Сочувствую, Петрович!.. – в трубке раздался вздох. После небольшой паузы Сапогов оживился: «Петрович!.. А я ведь тебе как раз по этому делу звоню!.. Ну, насчёт твоего зрения. Есть один интересный вариантик!..»

– Ну?.. Что за вариантик?.. – Петрович недоверчиво нахмурился.

– Знакомые посоветовали одного знахаря: говорят, он может творить чудеса. Ну, может, не как Бог, но почти как он.

Надежда в груди Петровича угасла.

– Не верю я знахарям!..

– Петрович?.. – голос товарища стал насмешливым. – А у тебя есть другие варианты?.. Если так, то извини, что побеспокоил.

– Нет-нет, что ты, всё нормально!.. – заспешил крот. – Я готов на встречу с этим… колдуном.

– Ну вот и ладушки!.. – повеселел Олег. – Знаешь, у меня чувство, что скоро ты будешь видеть, как прежде. А мои предчувствия меня ещё никогда не обманывали… Я перезвоню!..

Сапогов, не попрощавшись, повесил трубку. Иннокентий Петрович ещё долго сидел, сняв очки и уставившись в никуда. Где-то в глубине души вспыхнула искорка, постепенно она становилась всё крупнее и ярче, и вот уже разгорелся настоящий пожар. Пожар надежды. Арбузов поднялся и направился к столику, на котором хозяина ждал саксофон. Вставил мундштук, нежно погладил медь, сверкнувшую в солнечных лучах, пробивающихся сквозь жалюзи… Музыка дышала уверенностью в завтрашнем дне.

–8– Новая проблема Кравцовых

Ольга отперла дверь своей квартиры и, почувствовав неладное, замерла. В гостиной разговаривали, один голос – неуверенный, слабый – принадлежал её мужу. Два, других, нагло перебивавших Игоря, явно принадлежали мужчинам неробкого десятка. Они что-то требовали. Супруг, запинаясь, оправдывался, обещал рассчитаться в срок, но его отговорки и обещания не производили на гостей того впечатления, на которое Игорь рассчитывал. А может быть, уже и не рассчитывал. «Деньги!.. – поняла Ольга. – Он должен им деньги!.. Много денег, судя по возбуждению, заполнившего гостиную… Как он мог?.. На что занял?.. На что потратил?..»