Эрик Столтенберг-Эгген всегда отличался эмоциональностью и легкомыслием. Молодой омега не задумывался о последствиях своих желаний и порывов, но прежде ему не приходилось платить за необдуманные поступки. Сегодня же…

Эрик бежал домой, перепрыгивая через замёрзшие декабрьские лужи и пританцовывая у каждого столба. Настроение зашкаливало, и от нестираемой улыбки разболелись щёки. Таким счастливым он не чувствовал себя уже… ну, примерно пару месяцев. И у него был замечательный, просто волшебный повод. А главное, он был уверен, что его любимый и обожаемый муж, который как раз должен был вернуться после трехдневного отсутствия по учебе, обрадуется вместе с ним и точно так же пустится в пляс. Муж Эрика – Кристофер Эгген – мало чем отличался от своего омеги в обдумывании и логике поступков. Двое молодых родителей четверых малышей жили сегодняшним днём, радовались солнечной погоде и вкусному завтраку, приготовленному заботливым гувернёром.

На скоропалительную свадьбу заботливые и очень обеспеченные родители Эрика, а также не менее обеспеченные родители Кристофера подарили драгоценным детишкам дом. А потом и пару машин. И ещё пару – так как беззаботные отпрыски имели тенденцию их разбивать. Молодые родители не работали – они успешно заканчивали университет и планировали собственное дело. Какое – ещё не решили. Но планировали.

Их беспечная счастливая жизнь тянулась уже пятый год, со знаменательного выпускного в старшей школе, когда двое восемнадцатилетних абитуриента обрели обоюдную любовь. Тогда же они и зачали первого сына. Конечно, их более рассудительные родители и старшие братья решили, что скоро вся эта юношеская влюблённость рассеется и лопнет как мыльный пузырь. Но влюблённые, парящие в облаках своих фантазий и обоюдного обожания, с ними не согласились.

Через год после рождения первенца Эрик снова забеременел, и судьба подарила ему тройню. Тогда папа Данте, закатывая глаза, может, от зависти, а может от безысходности смирился с ранним браком любимого сына и нанял молодым родителям целый штат обслуги – за малышами следили ночной и дневной няня, дом убирал и готовил еду гувернёр. А счастливые Эрик и Кристофер, как две мыши в сырном раю, катались на дорогих автомобилях, грызли гранит науки и сюсюкались с обожаемыми детишками, которые никогда никаких хлопот им не доставляли, ведь были полностью на попечении нянек.

И такая беспечная и безбедная жизнь двух оторванных от реального мира людей могла бы продолжаться ещё очень долго, если бы не сложившиеся обстоятельства…

Эрик вбежал в дом, на ходу скидывая обувь и пальто. За ним следом шёл гувернёр, подбирая и развешивая одежду. Метнувшись сначала в спальню и не обнаружив там мужа, Эрик влетел в гостиную и замер, с удивлением рассматривая бледного, немного испуганного Криса и незнакомого омегу.

– Привет! – Эрик не мог прекратить улыбаться, и даже незваный гость не испортил ему настроение. – У меня для тебя потрясающая новость!

– Привет, – дрогнувшим голосом ответил Кристофер. – Садись, пожалуйста, нам нужно очень серьёзно поговорить.

Напряжение и бледность мужа заставили Эрика немного остыть. Выбрав для себя глубокое кресло с мягкой обивкой, он сел и постарался придать своему лицу серьёзное выражение, но улыбка продолжала рваться наружу. Эрик знал – что бы ни стряслось, какие бы беды ни рухнули на их легкомысленные головки – папа поможет и выручит из любой передряги.

– Познакомься, Эрик, – тяжело сглотнул Крис и указал на стоящего рядом омегу, который поджимал губы, заламывал руки и не находил себе места, – это Эдвард Касперсен. Мой истинный.

– Что? – Эрик изумлённо вздёрнул хорошенькие бровки. Смысл слов дошёл до него не сразу, так что Крису пришлось повторить.

– Мой истинный.

Эдвард скованно улыбнулся, показывая щербинку между зубами, и Эрик покрутил головой – такого просто не могло быть! Хотя бы потому что Эдвард особой красотой не отличался: серенький и пухленький, он идеально-прекрасному Крису никак не мог составлять пару. Не то что Эрик – красивый, тонкий, звонкий, с тёмно-рыжими кудрями – он вобрал от своих родителей всё самое лучшее.

– Мы встретились больше года назад, на курсах по домоводству, куда ты отправил меня после рождения тройняшек, – скомканно объяснил Крис, и Эрик снова покрутил головой, отгоняя глупые мысли, что это он их и свёл.

– С первого мгновения мы поняли, что пара, – затараторил Эдвард, – но у вас четверо детей, и мы пришли к выводу, что не должны ломать семью. Я уехал учиться в Ставангер, не звонил и ни разу не писал…

– Мы надеялись, что со временем и на расстоянии эта связь утихнет, – подхватил Крис, – я не хотел оставлять тебя, старался забыть об Эде и быть примерным мужем и отцом. Но две недели назад мы снова встретились, и расстаться стало просто невозможно.

Кристофер тяжело вздохнул, переводя дыхание, а Эрик нервно моргнул, всё ещё не веря в реальность происходящего. Да и как можно было поверить, если ни год назад, ни две недели ранее поведение мужа ничем не выдавало предстоящего потрясения. А уж тем более никаких подобных намёков не было неделю назад, когда у Эрика началась течка.

– Мы много говорили, пытаясь найти выход и решить эту ситуацию, – положив руку Крису на плечо, продолжил Эдвард, – я не хотел стать причиной разрушения семьи и даже уговорил его поддержать тебя в течку, ведь за столь короткий срок ты бы не нашёл себе другого альфу…

– Мы планировали поехать в исследовательский центр, чтобы разбить нашу связь, но три дня назад… в общем… – Глаза у альфы забегали, и он посмотрел на Эда в поисках поддержки.

– Три дня назад у меня началась течка, и мы провели её вместе, – выдал тот и, поджав губы, уставился на Эрика, словно ожидая его вердикта.

Эрик икнул. Захлопал глазами, а потом беспомощно приоткрыл рот.

– Так ты что… мне изменил? – выдавил он наконец и снова икнул. – Ты же говорил, что ездил на практику в Берген.

– Прости, миленький, я так долго держался, но уже год ни о ком, кроме Эда, думать не могу, я даже с тобой чувствовал себя неловко, потому что ты мне как… брат, – с задержкой подобрал Крис слово. – Каждый раз в постели я думал об Эде и надеялся, что это пройдёт. Но истинность не болезнь, от неё не избавиться. Я старался, поверь, но ничего не вышло. Теперь Эд беременный, и я хочу уйти.

Эрик тяжело сглотнул и, откинувшись на спинку кресла, попытался успокоить нервную дрожь в теле. Осознание происходящего не приходило. Он надеялся, что это просто дурной сон, и он скоро проснётся. Для надёжности даже ущипнул себя пару раз, но что неудивительно, и бледный Крис, и нервный Эдвард остались на месте.

– Ты всё равно уже ничего не изменишь, – зачем-то добавил Эд, и Эрик как болванчик кивнул.

– Я понимаю, – проговорил его непослушный язык, хотя Эрик ничегошеньки не понимал. – Значит, мы разведёмся?

От этих слов запершило в горле, и зачесались глаза. Эрик стал тереть их, чувствуя, как потекли слёзы. Мыслей не было – разум не верил в происходящее. Или не понимал. В голове звенело. Может, от шока, а может, от его непосредственности и беспечной веры, что любые проблемы всегда решались без его участия. Семья, братья, любимый муж – что бы ни приключалось в жизни Эрика, они всегда находили выход, избавляли от переживаний. Жизнь ведь была такая сказочная, как она могла так безнадёжно в одночасье измениться?

– Я оставлю тебе и дом, и машину. Только для детей прошу общую опеку – мы с Эдом будем о них заботиться, ведь это и мои мальчики тоже, – значительно спокойнее заговорил Кристофер. – Я уже собрал вещи и сегодня же перееду к Эду, у него маленькая квартира, но родители обещали купить нам побольше…

– Твои родители в курсе? – мёртвым голосом спросил Эрик.

– Да, я позвонил им утром. Рассказал и попросил подыскать нам хорошего адвоката. Не был уверен, что ты всё так легко примешь. Эрик, солнышко, ты замечательный человек, я прожил с тобой потрясающе счастливые пять лет и уверен, ты легко найдёшь себе другого альфу. Ты красивый, весёлый и жизнерадостный. Ты столько нового принёс в мою жизнь, столько показал, я бесконечно тебе благодарен за подаренные годы и за то, что ты меня сейчас понял.