Так кем же был тот настоящий Конфуций?
«Лунь юй»: муж достойного поведения
[1]1,6
Учитель сказал:
– Молодые люди, находясь дома, должны проявлять почтительность к родителям, выйдя за ворота – быть уважительными к старшим, в делах – осторожными, в словах – правдивыми, безгранично любить людей и особенно сближаться с теми, кто обладает человеколюбием. Если у них после осуществления всего этого еще останутся силы, то потратить их надо на изучение культуры.
Здесь под «культурой» (вэнь) подразумевается целый комплекс знаний и навыков, в том числе изучение древних канонов, каллиграфии, а также норм ритуального поведения и т. д. Все это вместе должно привести к самораскрытию человека.
II,18
Цзычжан упорно учился, надеясь получить государственное содержание. Учитель посоветовал ему:
– Больше слушай, будь сдержан, а когда возникает у тебя сомнение, говори об этом осторожно. Тогда и нареканий тебе будет мало. Больше наблюдай, обходи опасное, а в остальном же будь осмотрителен, – и тогда редко будешь раскаиваться в содеянном. Когда слова будут вызывать мало нареканий, а в поступках не придется часто раскаиваться, тогда и получишь ты государственное содержание.
Цзычжан – ученик Конфуция Чжуаньсунь Ши.
IV. 14
Учитель сказал:
– Не печалься, что не занимаешь достойного поста, – печалься, если способности твои не соответствуют этому посту. Не печалься, что люди не знают тебя, – поступай так, чтобы они смогли узнать тебя.
IV. 23
Учитель сказал:
– Редко бывает, чтобы ошибался человек сдержанный.
IV.25
Учитель говорил:
– Добродетельный человек не одинок – непременно найдутся единомышленники.
V. 16
Конфуций так отозвался о Цзы-чане:
– Он обладал четырьмя качествами (Дао) благородного мужа: свершая дела, он исходит из самоуважения; служа вышестоящим, он исходит из ответственности; наставляя народ, исходит из доброты; управляя народом, исходит из справедливости.
Цзы-чань (Гун Сунь-цяо) – прозвище сановника из царства Чжэн.
VI, 14
Учитель сказал:
– Мэн Чжифань никогда не хвастался своими заслугами.
Когда его войско обратилось в бегство, он следовал позади его, а когда войско вступало в город, он стеганул своего коня, сказав: «Я не смел бы быть позади, да вот конь мой не шел вперед».
Мэн Чжифань – аристократ из царства Лу.
IX,16
Учитель сказал:
– Во внешнем мире (т. е. при дворе) следует служить правителям и сановникам, дома надо служить отцам и старшим братьям, нельзя проявлять леность в совершении погребальных ритуалов и не стоит хмелеть от вина. Но что во мне самом есть из всего этого?
IX, 29
Учитель сказал:
– Мудрый не сомневается, человеколюбивый не печалится, храбрый не боится.
XIII, 8
Учитель сказал о царевиче Цзине из царства Вэй:
– Да, он умеет вести дела своей семьи. Когда у него появляется что-нибудь, он говорит: «Достаточно». Когда же он получает сверх этого, то говорит: «Богатею». Когда же получает еще больше, то произносит: «Замечательно!».
XIV, 2
Учитель сказал:
–Если служивый муж (ши) думает лишь о спокойствии и удовольствиях, то он не достоин так называться.
XIV, 12
Цзылу спросил, кого можно назвать совершенным человеком. Учитель ответил:
– Если взять знания Цзан Учжуна, бескорыстие Гунчо, храбрость Чжуан-цзы из города Бянь, мастерство Жань Цю, да прибавить к этому познания в Правилах и музыке, то может получиться совершенный человек.
А затем добавил:
– Но вряд ли таким должен быть ныне совершенный человек. Если он предпочитает долг выгоде, рискует жизнью, столкнувшись с опасностью, помнит о своем обещании даже в трудные времена, то уже такого человека можно назвать совершенным.
Цзылу (子路), личное имя – Чжун Ю (仲由) (542–480 до н. э.) – один из самых известных и преданных учеников Конфуция; отличался административными навыками. Был убит в царстве Вэй, пытаясь защитить своего господина. По преданию, рассказанному в «Ли Цзи» («Записки о ритуалах»), после смерти тело Цзылу было разрезано на куски и замариновано. Охваченный горем Конфуций не мог есть в течение нескольких дней и приказал выбросить все маринованные продукты из своего дома. Тем не менее, Учитель от удара так и не отошел и сам через год умер. Цзян Учжун прославился своим умом; современники называли его мудрецом. Чжуанцзы – правитель города Бянь в княжестве Лу.
XIV, 25
Цюй Боюй послал человека побеседовать с Конфуцием.
Конфуций почтительно усадил гостя и спросил:
– Что заботит Вашего хозяина?
Посланец ответил:
– Он желает поменьше совершать ошибок, но пока еще не достиг этого.
Когда посланец удалился,
Учитель произнес:
– Вот так посланец! Вот так посланец!
Цюй Боюй (蘧伯玉) – аристократ из царства Вэй, его гостеприимством пользовался Конфуций во время пребывания в Вэй.
2. Конфуцианство, что не равно Конфуцию
Конфуций (551–479 до н. э.), имя которого по-китайски звучит как Кун-цзы или Кун-фу-цзы (Мудрец Кун), был одним из многих служивых мужей, вышедших из обедневших аристократических семей, которые в поздний период эпохи Чжоу пытались через свои познания в древних учениях установить покой и гармонию среди многочисленных царств на Центральной равнине. В традиционных трактатах чаще всего Конфуций упоминается не под именем собственным, а обозначается просто иероглифом «цзы» – «Учитель» (например, «Учитель сказал» – «цзы юз»), выступая, таким образом, скорее как знаковая фигура, нежели как индивидуальный человек. И читателю сразу становится ясно, что речь идет не об абстрактном «мудреце», а о Конфуции, который стал нравственным идеалом сотен миллионов людей.
В период Восточного Чжоу (770–256 до н. э.), когда жил Конфуций, существовало немало подобных ему честных служивых мужей (ши), в том числе и вышедших из школ ранних мистиков, которые своими знаниями пытались послужить правителям царств. Многие из них делали это в надежде на достойное жалование и должность, другие старались сочетать это с идеалом установления гармонии в Поднебесной. Но из всей их плеяды в истории осталось очень немного имен – и среди них Конфуций. Так может быть, сохранение образа Конфуция в истории – это всего лишь случайность? В тот период в Китае проповедовали сотни учителей, а тысячи жили и до него, и после него. Может быть, просто о других проповедниках не сохранилось достаточного количества сведений – например, их ученики не были столь старательны в своих записях, как последователи Конфуция, которые тщательно зафиксировали каждый шаг и каждую фразу своего любимого учителя? И так он вошел в историю не потому, что был самым великим, а потому, что оказался самым «описанным»?
На первый взгляд, он вполне повседневен – и именно в этой повседневной житейской мудрости проступает его трансцендентное величие. Он не отстранен от мира чувств и эмоций, как буддист, не чудесен в своих историях, как Чжуан-цзы, не обладает сверхъестественными способностям, как даосские маги. Он – такой же, как все. И, однако, он значительно более мистичен, чем десятки других духовных наставников Древнего Китая.
