- Ваш кофе, - объявил молодой человек с той стороны стойки.
- Спасибо, - улыбнулся ему Горачек и пригубил чашку. Кофе был хорош.
Юноше за барной стойкой скучать не приходилось, официанты тоже деловито сновали по залу, один только пижон во фраке стоял без дела, время от времени покачиваясь с носков на пятки. Рядом с бездельником на невысокой конторке стоял телефонный аппарат, и комиссар вынужден был признать, что именно рыжий субъект является лучшим кандидатом в собеседники. Уже привычно сославшись на инспектора Шеера из уголовной полиции, Горачек за второй чашкой кофе выяснил все, что хотел.
Филипп Гоштейн - частый гость заведения. Ах, карты? Господа обычно заказывают один из кабинетов, это если не направо, а налево по коридору от входа, там музыка не беспокоит. Да, Филиппа в тот вечер просила к телефону какая-то дама. Трудно точно сказать в какое время, но, пожалуй, что в половине двенадцатого. Конечно я пригласил его к аппарату. Нет, дама не ждала, у нас так не принято. Я попросил сообщить мне номер ее телефона, а пан Гоштейн действительно перезвонил ей минут через пять-семь, как только смог подойти. Да, пожалуйста, вот ее номер. Голос дамы? Взволнована? Не могу сказать, во всяком случае, она держала себя в руках, а пан Гоштейн, да, он очень обеспокоился и сразу ушел.
Немного подумав, Горачек вернулся к бару и заказал себе еще рюмку коньяку. Хорошо было бы еще раз в тишине подумать и все разложить по полочкам. Но тут оркестр грянул "Кариоку", Горачек вздохнул, выпил коньяк, не почувствовав вкуса, и снова отправился к рыжему, намереваясь воспользоваться телефоном. Нужно было позвонить Шееру.
Привет Франта, узнал?.. Да, я. Музыка? Это я заскочил в заведение, туда, где играл в карты Филипп Гоштейн... Алиби?.. Не вижу особых причин сомневаться, можно еще опросить его партнеров по игре, однако, думаю... Брось, оно того не стоит... Именно, что думаю. Если бы ты меня не перебивал... Да, кое-что есть... Что? По телефону?.. Да, поеду домой и лягу спать... Завтра, и не рассказывай мне о том, что ты теперь не уснешь... Нет, приезжать не надо, ты же знаешь мою Радку... Завтра утром... Понятно... Нет, почему же, проверить никогда не помешает... Петера Магеля? Что ж, разумно... В десять? Да, удобно, до завтра.
Горачек положил трубку на рычаг, поблагодарил рыжего, не такая уж противная у него физиономия, и отправился домой, пешком. "Что-то все-таки забыл", - думал он, шагая в желтом свете фонарей. Только кварталов через шесть комиссар вспомнил, что хотел заглянуть в телефонный справочник, фыркнул и махнул рукой, напугав увязавшуюся было следом уличную шавку. "А может, он был неправ, и следовало дождаться трамвая", - пришло в голову, тогда Горачек поднял воротник и поглубже засунул руки в карманы пальто.
Пасмурное, неприветливое утро, холодный ветер и слякоть под ногами сами по себе нисколько не огорчали комиссара, однако привычная февральская погода обещала перемены, а сюрпризов и перемен он не любил. Знакомый бледно-зеленый дом нашелся на том же месте, что и позавчера, и это уже было неплохо. В электрическом полусвете подъезда Горачек попытался стряхнуть влагу со своей совсем еще новой шляпы, потерпел неудачу и нажал на кнопку звонка у дверей квартиры старого Гоштейна.
Как и в прошлый раз его встретила суровая и немногословная пани Полакова, однако сегодня она лишь повела рукой в сторону кабинета, сама же сразу удалилась в соседнюю комнату. Как минутой позже объяснил Шеер, там, в той комнате, и хранилась пресловутая коллекция старика. Теперь же в присутствии экономки и какого-то Завады из управления полиции известный эксперт герр Магель должен осмотреть раритеты и дать заключение об их целостности и подлинности.
- Как же без него? Больше ведь некому, - проворчал себе под нос Горачек.
- Что? О чем это ты? - встрепенулся было инспектор, но его приятель лишь махнул рукой.
- Послушай, Франта, давно хотел у тебя спросить, ты же вроде таксу держишь, и как это, держать собаку?
- Собаку? - протянул сбитый с толку Шеер, потом вдруг усмехнулся и выставил перед собой обе ладони. - Постой, Яничек, знаю-знаю, ты меня сейчас станешь расспрашивать о всякой ерунде, а когда мое терпение лопнет, скажешь, что давно мечтал завести собаку и хочешь знать, как ее надо воспитывать, чтобы она не грызла мебель и приносила по утрам тапочки.
Да на кой мне твоя собака... - Горачек прикрыл глаза и замолчал. Инспектор поддержал его молчание, хотя явно это стоило ему немалых усилий. - Ладно, об этом убийстве...
- Постой, - Шеер выражением лица показал, что, мол, просит прощения и впредь перебивать не станет, - ты имеешь в виду убийство Гоштейна?
- Гоштейна. Пани Даничева жива. Думаю, она уехала... далеко. Ты, на всякий случай, сделай запрос или просто поговори о ней, с кем там положено говорить в Советском посольстве. - В ответ на удивленное лицо инспектора, Горачек пожал плечами. - Ведь это только моя версия. Кое-что тут, конечно, следует проверить, а кое-что и значения не имеет. Она уехала, полагаю, насовсем. Адам Гоштейн об этом знал, видимо, ее отъезд и был причиной ссоры между ними.
- Другими словами, скорее всего, старик вскоре написал бы новое завещание? - инспектор подался вперед в своем кресле. - Но почему ты решил, что пани Даничева...
- Наверное, и переписал бы... Даничева? Во-первых, содержание найденной сумочки было немного необычным. Нет ключей. Если бы это случилось до убийства Гоштейна, тогда... В любом случае, без ключа от собственной квартиры... Одна сережка. Моя Рада такие вещи тоже хранит в старой сумочке. И еще, вместо духов - пузырек с шампунем. Сунуть его туда мог только мужчина, по ошибке, не прочитав этикетку.
Во-вторых, квартира. Пустой, абсолютно пустой ящик комода. Вот скажи мне, у твоей жены в комоде может быть пустым хоть один ящик? Нет никаких документов. И чемодан. Отвратительный чемодан, старый, его давно на помойку надо выкинуть, а главное - огромный. Дамочка такой чемодан от земли не оторвет. Еще... Что еще? Да, рукопись... То есть на пишущей машинке отпечатанный текст. Она что-то такое исключительно для себя сочиняла. Ее сосед так говорит, что только для себя. Однако печатала через копирку, а в ящике экземпляр только один. Значит второй она забрала с собой.
- А тогда?..
- Инсценировка. Убийство Гоштейна в утренние газеты попасть не успело, а вечером Барта прочел о его смерти. Если бы учитель знал, куда уехала его подруга... Барта не знал, а потому испугался за нее. Отнес в квартиру Зои свой чемодан, может быть и зубную щетку, почему нет? Нашел дома ее старую сумочку, и подбросил на мосту точно перед полицейским патрулем.
