Печать на таких банкнотах поменялась... не помню точно, но кажется, лет десять назад. А вот тут, - длинный костлявый палец художника ткнул еще куда-то в серо-зеленые завитушки, - здесь написано: "Деньги Обеспечиваемые Законом".

  - А должно быть? - Не выдержала я.

  - С шестьдесят третьего или с шестьдесят четвертого года здесь значится: "Мы Верим в Бога". Так-то!

  - Ну и что? Эти деньги теперь нельзя использовать? В чем подвох?

  - Нет это хорошие деньги, может быть они даже лучше тех что делают сейчас, только знаете сколько живет такая купюра переходя из рук в руки?

  - Сколько? - Я задала нужный вопрос, чувствуя, что, наверное, мне предстоит поразиться ответу на него, но совершенно не понимая, как этот ответ может удовлетворить мое настоящее любопытство.

  - Два года. Два. А этой бумажке не меньше пятнадцати лет.

  В среду Виктор каким-то чудом застал меня в студии. Не слушая возражений наглый тип увлек меня в соседнее кафе, и пока мы ждали заказ, развернул передо мной свежую газету. "Обвинение в предумышленном убийстве предъявлено Алеку Розовски", - прочла я заголовок. Пробежав глазами заметку, я убедилась, что речь идет об убийстве Энди Гилберта.

  - Вы обещали принять мое предложение, если... - Виктор кивнул на газетный лист.

  - Подождите, - возмутилась я. - Вы что же предлагаете мне теперь идти в услужение к Ольсену? Это ведь его работа, - теперь была моя очередь кивать на факты оттиснутые типографским способом.

  - Энни! Помилуйте, разве вы хотели, чтобы я сам защелкнул на убийце наручники? Только не делайте вид, что не знаете кому и зачем я звонил позавчера вечером из вашей квартиры!

  - Тогда попытайтесь меня убедить, а то, знаете ли, я привыкла верить тому, что печатают в газетах. А здесь написано...

  - О, наконец-то вам принесли ваш сок. Слушайте, кому как не вам известно, как пишется это, - художник небрежно свернул и сунул газету в карман. - А с Гилбертом, в двух словах, случилось следующее. Лотерейный билет его тетки выиграл, но Энди скрыл от нее это. Без малого полмиллиона! Неплохо? Мистер Бойл получить этих денег не мог, потому что ему бы пришлось платить налог с выигрыша, и тетя могла обо всем узнать. Еще раньше от мисс Уайтхед Энди узнал историю увольнения Розовски из компании, где работала и сама Грейс. Видимо, Бойл время от времени получал от Алека квартирную плату такими двадцатками, какую я выторговал у консьержа, и Энди сделал тот же вывод, что и я - Алек Розовский имеет доступ к деньгам, когда-то украденным его отцом. Бойл решает продать лотерейный билет Розовски. Они встречаются в квартире Бойла, проверяют билет по газете с вашими отпечатками пальцев, но, по-видимому, не сходятся в цене. Бойл начинает угрожать Алеку разоблачением и получает удар пепельницей по голове. Алек в окно замечает, что консьерж собирается заняться расчисткой от снега дорожки перед подъездом. Розовски выбрасывает свой бумажник в снег. Консьерж оправдывает его ожидания. Когда Билл поднимается на пятый, чтобы вернуть свою находку хозяину, Алек незамеченным покидает место преступления, не забыв протереть платком все, чего мог коснуться руками.

  - И...

  - И вчера, когда Розовски вышел из дома с портфелем, его задержала полиция. В портфеле была крупная сумма денег теми самыми двадцатками. Это на них Алек хотел купить лотерейный билет, принадлежащий миссис Гилберт. Теперь деньги убийца собирался положить на место, в снятую для этого банковскую ячейку. А еще в портфеле нашелся и сам билет с отпечатками пальцев Бойла и Розовски.

  - И что? Миссис Гилберт вы уже обрадовали? Вы поздравили с выигрышем вашу поклонницу? - Я хотела пропитать свой невинный вопрос просто чудовищной дозой яда, такой, какая только могла бы в нем уместиться. Увы, у меня так и не получилось насладиться замешательством на лице Виктора, в самый ответственный момент я не выдержала и рассмеялась.