— Почему?

— Потому что ты последний человек на планете Земля, которого я бы хотела встретить ещё раз в жизни.

— Ты настолько меня ненавидишь, Анни?

От того, что испанец назвал её так, как в лето их любви, девушка дёрнулась, словно её ударили током.

— Я не ненавижу тебя. Тебя вообще не существует в моём сознании.

— Тогда почему…

— Что «почему»? Хавьер, зачем ты пришёл на самом деле? Уж явно не поболтать о превратностях судьбы.

— Может, сходим в бар, выпьем что-нибудь?

— Не стоит. Мы — не друзья. И даже не старые знакомые.

— Что ты такое говоришь? — Хавьер пристально смотрел на неё своими угольными глазами, в которых промелькнуло что-то похожее на боль.

— То, что есть. Мы по разную сторону баррикад. Ты — продавец, а я представляю интересы покупателя. И то, что мы когда-то трахались, никак не должно отразиться на сделке.

— Ах, вот как ты теперь называешь то, что было между нами? Просто «трахались»?

— Это не мои слова, а твои. Помнишь? Три года назад ты сказал, что у нас был просто секс и ничего больше.

— За это время многое изменилось.

— Именно.

— Ты, как я вижу, тоже стала другой.

— А что ты ожидал? Что я на веки вечные останусь той наивной влюбленной дурой, готовой ради тебя на всё?

— Ты не была дурой. И ты мне нравилась, когда была влюблена в меня.

— Ещё бы! Какому мужику не понравится молодая девка, заглядывает в глаза, ловит каждое слово, приезжает из другой страны за свой счёт и даёт.

У Анны сердце колотилось с бешеной скоростью. Казалось, что оно вот-вот сломает рёбра и выскочит наружу. Сколько раз девушка хотела высказать этому испанцу всё, что на самом деле думает о нём, но каждый раз, она себе запрещала. Анна боялась, что если начнёт, то уже не остановится, и Хавьер поймёт, как ей больно, насколько она зависима от него, что на самом деле Анна готова была простить ему те ужасные вещи, что он сказал. Но это было тогда. В другой жизни. А сейчас она повзрослела, стала сильной и не считала нужным сдерживаться или находить корректные фразы, ведь её любви больше нет. А это значит, что Анна неуязвима.

— Знаешь, мне не нравятся слова, которые ты используешь, когда говоришь про нас.

— Нет никаких нас. И не было никогда. Ты сам мне об этом сказал. А что до слов, так я просто называю вещи своими именами.

— Я думал, мы можем попытаться наладить отношения.

— Иначе говоря, ты думал, что я тебя увижу такого прекрасного и растаю? И ты не только выгодно продашь свою землю, но и отымеешь меня пару-тройку раз. Я всё правильно понимаю?

— Анна, я ничего такого не имел в виду.

— А что тогда? Судя по отсутствию кольца на пальце, ты по-прежнему «одинокий волк», кажется, так ты называл себя три года назад. Видишь, есть вещи, которые не меняются. Например, твоё раздутое эго.

— Мне жаль, что ты такого мнения обо мне.

— Ну, уж какое есть. Ты приложил немало усилий, чтобы его сформировать.

— Наверное, мне лучше уйти.

— Это отличная идея.

Хавьер постоял несколько секунд, пристально глядя Анне в глаза. Девушка не смутилась и ни на мгновение и не отвела взгляд.

— До завтра, — коротко бросил испанец. — Я заеду за тобой в девять утра.

— Пока.

Дверь захлопнулась. Анна села на кровать. Несмотря на жару, её руки были холодны, как лёд. Кровь шумела в ушах. Девушке очень тяжело дался этот разговор. Но ещё тяжелее было осознавать, что она всё ещё неравнодушна к Хавьеру.

Глава 18

Следующим утром без пяти минут девять Хавьер подъехал к гостинице. Анна уже ждала его у входа. Она прекрасно помнила, что вопреки распространенному мнению об испанцах, этот мужчина был всегда пунктуален.

— Доброе утро! — спокойным тоном произнесла девушка, садясь на заднее сидение машины.

— Привет! Ты не хочешь сесть рядом?

— Будет лучше, если переднее место займет Владимир.

— А, кстати, где он?

— Он живёт в другой гостинице. Это недалеко.

Но, когда они подъехали к роскошному отелю, Володьки там не оказалось. На сотовый он не отвечал. Анна занервничала. Куда подевался этот недоумок? Уж явно он не на утренней пробежке. Наверняка, завис на квартире у какой-нибудь цыпочки. Вот же гадство! Кто будет в серьёз относиться к компании, представитель которой не является на встречу без предупреждения? Но на самом деле девушку волновал не имидж фирмы, а её собственный. Ей хотелось быть во всём на высоте, чтобы Хавьер увидел, каким крутым специалистом она стала и какие важные дела ведёт. А Вовка подставляет её своим разгильдяйством. И что-то подсказывало Анне, что это не последний раз, когда ей придется краснеть перед испанцами за расхлябанного парня.

Они молча сидели в машине. Анна усиленно делала вид, что пишет что-то в телефоне. Через пятнадцать минут Хавьер не выдержал:

— Поехали. Видимо, твой начальник передумал осматривать землю.

— Он мне не начальник, — возразила Анна.

— Да? А вчера на переговорах сложилось именно такое впечатление.

— Он сын владельца компании, в которой я работаю.

— Я знаю. Кстати, я немало удивился, когда приехал он, а не сам Борис.

— Ну, знаешь, мы тоже были удивлены, когда вместо Марии Ампаро увидели Хавьера Луиса, — Анна впервые улыбнулась за это утро.

— Ладно. Будем считать: один-один. Надо ехать. Иначе мы попадем в самую жару. Гулять на солнцепёке не самое приятное занятие.

Хавьер завёл мотор. Перспектива провести с этим мужчиной один на один несколько часов совершенно не радовала Анну, но выбора не было.

— Может, ты всё же пересядешь?

— Зачем?

— С первого сидения лучше обзор.

— Мне и здесь неплохо всё видно.

— Анна, не будь ребенком! Ты что? Меня боишься? — подколол девушку испанец.

— Ничего я не боюсь! — парировала она и быстро пересела.

Нет, Анна боялась не его, а себя. Даже сидя на заднем сидении, она чувствовала такой знакомый запах кожи Хавьера, смешанный с ароматом его любимого парфюма. Ноты горького миндаля, мускуса и белого перца вызывали в девушке целую бурю эмоций и воспоминаний, от которых по телу растекалась истома, а низ живота наполнялся теплом. Эти ощущения сбивали с толку. Анне требовалось немало усилий, чтобы не выдать себя, сохранять хладнокровие и деловой вид.

Будь здесь Володька, он бы задавал идиотские вопросы, которые нужно было бы переводить и это бы отвлекло Анну от ненужных и таких неуместных мыслей. Но избалованный мальчишка не явился на встречу. И теперь девушке казалось, что воздух в машине стал невозможно горячим и обжигал лёгкие при каждом вдохе.

Они выехали из города и понеслись по автомагистрали вдоль побережья. За окнами машины, насколько хватало глаз, простирались километры водной глади. Солнечные блики играли на сапфирово-синей поверхности моря. Белоснежные виллы, разбросанные по берегу, утопали в буйной средиземноморской растительности, ярких цветах бугенвиллии и нежных олеандрах. По другую сторону дороги возвышались невысокие горы и холмы с выжженной солнцем травой. В машине играла негромкая музыка. Латиноамериканские ритмы и гортанные напевы фламенко бередили душу и воскрешали самые болезненные воспоминания. Анна прекрасно помнила, как нещадно удаляла испанскую музыку из своего плеера после разрыва с Хавьером. И сейчас всё то, от чего девушка старательно оберегала себя последние годы, снова ворвалось в её жизнь. Кажется, время повернулось вспять. Анна снова ехала по просторам Андалусии с мужчиной, которого когда-то любила больше жизни.

Через полтора часа они свернули с основной трассы. Показались сонные испанские деревушки. Вот за окном мелькнул огромный щит, с надписью о том, что идут строительные работы. Анна увидела логотип их компании. Значит, они почти на месте.

Участок земли, принадлежащий семье Эрнандес, примыкал к уже выкупленной обширной территории вдоль моря, на которой бизнесмен Борис Сергеев развернул строительство огромного гостиничного комплекса. Всё было в лучших русских традициях: с размахом и шиком. На участке предполагалось построить пятизвёздочный отель с причалом для яхт, несколькими ресторанами, барами, дискотекой, СПА-салоном и отдельными домиками-бунгало для ВИП-клиентов. Проект поражал своими масштабами, но господину Сергееву казалось, что земли всё равно мало. Поэтому, изучив местность, его подчиненные узнали, что близлежащий участок выставлен на продажу. Естественно, предприимчивый воротила тут же направил коммерческое предложение номинальной владелице земли.