Дождалась, конопатая?! Тянула, тянула… И вытянула! Фигу с маслом! Надо было бежать в полицию!.. Может, это просто чувство вины? Он ее отколошматил, сейчас извиняется… Под твоими окнами?! Хотя – непохоже это на него. Ох, непохоже! У него было время все взвесить. «За» и «против».

Тот же саморез знакомыми движениями начал ввинчиваться в правый висок, та же предательская слабость появилась в ногах… Невыносимо!

«Господи, за что так жестоко? Что я тебе сделала?»

– Эдик, сходи, пожалуйста, в закуток, – она дрожащей рукой достала из кармана ключи и протянула их бывшему. – Достань из холодильника коньяк, шоколадку… Иначе я сейчас свалюсь.

Он уже поднялся, чтобы идти, как вдруг в кабинет постучали.

– Виктория Юрьевна, можно? – голос Вике показался знакомым настолько, что в горле тотчас пересохло.

Скрипнула дверь, в проеме она сквозь слезы разглядела улыбающегося Стаса с букетом синих орхидей – ее любимых цветов.

Красильников застыл на полпути. Стас подошел к ней, опустился на колено, протянул букет:

– Прости меня, пожалуйста.

– Где ты достал «Ванду» у нас в городе? – прошептала она, будучи не в силах удержать подарок в руках.

– Пусть это будет моим маленьким секретом, – он помог ей поставить цветы в вазу, стоящую на тумбочке. – Я сейчас наберу воды. Ты сиди.

– А кто тогда сейчас обнимается там? – задал свой вопрос Красильников, все еще стоя посреди кабинета, не зная – идти ли ему за коньяком и шоколадкой или уже не нужно.

Стас подошел к окну, взглянул, куда указывал Эдуард.

– Это капитан Могильников. Он ее навещал в больнице у вас… Да и влюбился… Что он, не мужик?

– А как же мой подаренный шарф? – поинтересовалась Вика, к которой постепенно возвращались силы.

– Извини, он ему настолько понравился, что пришлось подарить. Меня, собственно, потому и освободили досрочно, что я ему разрешил закрутить роман с Евстолией и… шарф подарил… Кстати, где у вас можно воды набрать?

– Эдуард, – Вика кое-как поднялась с кресла. – Ты забыл, куда я тебя направила? Там же и воду наберете в цветы.

Когда оба мужчины скрылись ненадолго в закутке, Вика подбежала к столу, взяла с кресла сумочку, достала оттуда косметичку и, плюхнувшись в кресло, начала быстро приводить себя в порядок.

– По-моему, он смотрит на нас как на лесбиянок.

– Ты этого комолого официантишку имеешь в виду? Разумеется, это у него на лбу написано, – равнодушно отреагировала Богдана, откинувшись на спинку кресла. – Мы уже который раз попадаем в его смену. Все одни да одни… Без мужиков. Вот и зародилось в куриных мозгах подозрение. В следующий раз обязательно возьму с собой свидетельство о браке.

– И как предъявишь? – с улыбкой уточнила Лера, не сводя взгляда с официанта, который в этот момент обслуживал соседний столик, периодически косясь в их сторону. – Представляю, что ты скажешь. Дескать, молодой человек, мы подруги, не более, так что клеить нас не возбраняется. Хоть каждую в отдельности, хоть обеих сразу.

– Брось, – презрительно фыркнула Богдана. – Не заводит он меня.

Вечер пятницы только-только начался – время их традиционных ресторанных посиделок.

Так повелось: как бы ни клялись мужьям, как бы ни зарекались держать язык за зубами – в ресторане все выложат друг другу без утайки. Еще и приукрасят при этом, от себя добавят.

Это началось задолго до их замужеств, а значит, было главнее, значимей. Это – святое!

– Нам с тобой мужиков не делить, – призналась однажды Богдана во время очередного разговора. – И это главное. Мы никогда не пересечемся. К тому же никому третьему я не доверю то, что скажу тебе.

Лера, помнится, тогда скептически повела бровью, про себя подумав: «А я некоторые вещи даже тебе не скажу. Ни к чему. Так спокойней!»

В детстве они секретничали на берегу реки, сидя на поваленном дереве, в старших классах – на скамье в школьном парке, в студенчестве – в дешевой открытой кафешке. И, лишь обзаведясь мужьями, решили оккупировать угловой столик в полумраке ресторана «Пантагрюэль». По пятницам, когда у вторых половин «наклевывалась» рыбалка.

Темы разговоров, естественно, взрослели вместе с ними.

Как убрать второй подбородок, если он появился раньше времени, стоит ли прибегать к ботоксу после тридцати, татуаж ресниц и бровей – так ли это круто, как говорят…

Это поначалу. Потом Богдану, словно ветром одиноко стоящую в поле березку, стало клонить все в одну сторону.

В ту самую, которая восемнадцать плюс.

Выложив в подробностях все, что в очередной раз происходило в их семейной – с Иннокентием – постели, Богдана начинала методично вытягивать аналогичную информацию из подруги. При этом томно подмигивая и маня пальчиком:

– Алаверды, маркиза! Колись!

Лера сопротивлялась как могла, отделываясь дежурными фразами типа: «Ничего необычного» или «Как у всех, успокойся». Не могла она обсуждать это ни с кем: ни с лучшей подругой, ни с матерью, ни с мужем Стасом. Она и перед Иннокентием-то чувствовала себя неловко после услышанного. А что будет, если он узнает об их разговоре?!

Сегодня Богдана показалась ей какой-то… не от мира сего – словно не с работы в ресторан зарулила, а с другой планеты. Поначалу отмалчивалась, то покусывая губы, то глядя в окно. Разговор не клеился.

Потом вдруг выдала такое, что Лера едва виноградиной не подавилась. Оказывается, не была сегодня Богдана на работе – выходной взяла. До четырех часов «барахталась» в гостиничном номере «люкс» с любовником.

– Подожди, а Кеша как же? – заикнулась Лера, когда к ней вернулась способность самостоятельно мыслить и дышать. – Ты соображаешь, что… творишь?!

– Тебе накапать корвалолу, подруга? – испуганно поинтересовалась изменница, щелкнув пару раз пальцами у Леры перед носом. – А то как-то с лица спала… При чем здесь он? Для него я на работе. Коллег моих он не знает, связывается со мной только по сотовому. Сегодня дважды звонил, кстати, обламывал кайф… Это единственное, скажу я тебе, неудобство. Пришлось импровизировать по ходу пьесы. Но я к этому была готова. Все остальное – непередаваемый кайф, одни плюсы.

Богдана растопырила разноцветно наманикюренные пальчики, как бы демонстрируя, сколько их, этих плюсов на нее одновременно со всех сторон обрушилось.

Видя, что подруге полегчало, любительница кайфа уже набрала в легкие воздух, чтобы по горячим следам продолжить, обрисовав все в деталях, как вдруг Лера осадила ее:

– Придется столько врать мужу… Изворачиваться, фу… Я уж не говорю про то, что ложиться с ним в супружескую постель. После всего…

Со сноровкой киллера со стажем поймав потрясенную подругу в фокус своего прицела, Богдана начала снайперскую стрельбу:

– Постели везде одинаковые: обтянутый простыней матрац, подушка с наволочкой, одеяло. Кому повезет, у того балдахин… И вранья не так много, как может показаться на первый взгляд. Просто надо держать все под контролем. Ты ведь меня не заложишь?

Карие глаза подруги, словно два дементора из книг о Гарри Поттере, начали, казалось, вытягивать из Леры все внутренности.

– Нет, конечно, на меня можешь положиться, – не выдержав, она отвела взгляд в сторону, – просто… вдруг ты выпьешь, язык может развязаться, контроль снизиться…

– Риск есть, никто не спорит. Он вообще должен присутствовать в жизни. Но какая острота! Какой адреналин! Без интриги жизнь скучна, согласись.

Лере пришла на ум поговорка, которую она решила тотчас «выпустить в эфир»:

– А я слышала, что член на член менять – только время терять.

– Так говорят убогие клуши, которым член вообще за ненадобностью. Им и одного много! Ты сначала испытай, почувствуй эту разницу, а уже потом поучай других. К тому же, – Богдана стрельнула глазами по сторонам и понизила голос. – Фаллос…