— Я тебя поцелую? — спросил парень, отстраняясь, чтобы взглянуть в тёмные глаза и очароваться румянцем на бледных скулах. — Я хочу этого, — немного поднажал он и, увидев лёгкий кивок, тут же накрыл тонко очерченный рот поцелуем.

Губы Северуса были обалденно мягкими! Он так привык целовать только Блэка, что даже не рассчитывал, что бескровные губы окажутся такими горячими и мягкими, такими податливыми и подчиняющимися его воле. Римус не удержался, углубляя поцелуй, ловя удивленный вздох, чувствуя дрожащий трепет Северуса. Это было так захватывающе, так хорошо и правильно, что он даже не заметил, как распалённый парень начал отвечать. Как легко его оказалось завести, но теперь надо правильно остановиться. Римус замедлил поцелуй, провёл языком по влажным губам парня, поцеловал в уголок губ, из-под ресниц наблюдая за ним в ожидании поймать его взгляд. Но тот смущался открыть глаза, его дыхание было учащённым и, кажется, он прислушивался к своим ощущениям. Римус тронул губами его скулу, юркнул к уху и втянул в рот маленькую мочку, осторожно покусывая. Если Северус не спешит это прекращать, то можно ещё немного поиграть, решил он, скользя губами по шее, но услышав то ли стон, то ли всхлип, всё же остановился. Их объятия всё ещё не разомкнулись, их лица были так близко, что Римус мог разглядеть тонкую сеточку сосудов на трепещущих веках Северуса.

— Северус, — позвал его Римус, — тебе было приятно? — Конечно было, опыт ему подсказывал, что он всё сделал правильно. — Твой запах усилился, как и мой. Это очень хорошо, но мне интересно, что чувствуешь именно ты, а не твоё тело, ведомое инстинктами, — шёпотом объяснил он, всё ещё поглаживая его шею пальцами, не видя под одеждой Северуса мурашки на коже, вызванные этой простой лаской.

— Мне понравилось, — также тихо ответил Северус, всё же открывая глаза. Его взгляд был туманным, а зрачок расширенным. Римусу казалось, что глаза парня абсолютно чёрные, но нет, радужка была чуть светлее за счет тёмно-серого пигмента, расходящегося тонкими лучами от зрачка. Они не карие, а глубоко серые, словно тучи поздней ночью, понял Римус, отмечая, что это необычно и красиво. — Ты так смотришь… — сердце Северуса всё ещё выстукивало неровный ритм, отдающийся глухим эхом в ушах.

— Я думаю, что у тебя очень красивые глаза, — признался он и Северус фыркнул.

— Ты, видимо, шутишь, — его бровь скептически изогнулась.

— Ничуть, — ответил Люпин, облизывая свои губы. Римус все ещё был возбуждён. Его пошлые мысли были глубоко в будущем, где он рисовал в воображении всё то, что будет происходить между ними троими в постели. Как он будет ласкать и целовать Северуса, пока Сириус будет глубоко входить в него, и только от этой мысли он готов был кончить. — Я хочу большего, но не хочу тебя пугать, — признался он. — Я хочу долго-долго целовать твои горячие губы, хочу увидеть, как ты кончаешь, как ты будешь выгибаться и стонать от моих рук. Я не сопротивляюсь своим инстинктам и не прячусь от этих чувств, которые во мне взращивает волк. Но я знаю, что тебе, как и Сириусу, нужно время. Особенно тебе.

— Ты правда хочешь меня… — что же Люпин делает с ним? Его организм изменился, он знал, что так происходит, но чувствовать, как намокает нижнее белье — совсем другое. Желание Северуса ещё никогда не было таким острым, что же будет ближе к полнолунию? Как же прав оказался Римус, к этому определенно стоит быть готовым. — Я же такой несуразный, — открыл он свои реальные мысли о себе, раскрывая болезненную тему перед Люпином. — Просто я понимаю истинную сторону, что если выключить во всех нас запахи, то ты увидишь настоящего меня…

— Я видел настоящего тебя, если что, — фыркнул он. — Это для тебя мир заиграл другими красками после обращения, а я вижу этими глазами большую часть своей жизни. И я бы никогда тебя не назвал несуразным.

— И Блэк с тобой согласен? Ты уверен, что он разделяет с тобой эту идею? Я думаю, что нет, он сделает всё ради тебя, но не от чистого сердца. Это так неправильно, я не хочу… — он много думал об этом, не сильно верил сейчас и Римусу, хоть то, что он говорил и будоражило его. Но всё было слишком запутано и сложно, во всяком случае, для Северуса.

— Ты ведь помнишь, что Сири помнит только ту жизнь, которую ему внушили предки? — Северус кивнул и Римусу захотелось ещё сильнее стиснуть в объятиях хрупкую фигурку. Парень так доверительно прижимался к нему, что он сорвался бы, будь они не в родовой библиотеке Блэков. — Мы были иными в его прошлом и иногда совершали то, что нам совершенно не характерно. Сириус почти буквально узнает нас заново, и мне больно от того, что он не помнит меня таким, каким я всегда был, наши счастливые моменты, наши ссоры и примирения.

— Вы ссоритесь? — наивно было полагать, что нет, но это удивляло, ведь их пара выглядела всегда такой гармоничной.

— Мы быстро миримся, — улыбнулся Римус. — Но я не об этом. В его прошлом вы враждовали, и он винит себя за поступки, которые на самом деле не совершал. Чувство раскаяния толкают его на то, чтобы предотвратить это в реальности. Он искренне хочет, чтобы ты был счастлив, потому что он видел всех нас, искалеченных жизнью, где мы только и знали, что сражались. Сириус видит различия, и ему они нравятся, он не выглядел расстроенным из-за того, что в нашей жизни появился ты. Да, мы все растеряны, но также мы хотим жить дальше и стремиться к счастью. Только мы можем построить наше будущее и только от нас зависит, каким оно будет. Я тянусь к тебе и хочу, чтобы ты тоже делал ответные шаги. Сириус будет делать что-то не ради меня, а ради нас всех, мы часть его семьи, мы его стая. Не думай о плохом, мы приняли тебя в тот самый момент, когда решили помочь и не дать тебе умереть, ты наш выбор, — и в подтверждение слов Люпин увлек его в очередной поцелуй.

***

После дня, когда Римус сорвал первый поцелуй Северуса и откровенно поговорил с ним, тот заметно расслабился. Он стал более открытым, хоть всё ещё сильно смущался. Сомнения его долго не покидали, но и Люпин с Блэком упорно доказывали ему, что он ошибается. Римус продолжал при каждой возможности прикасаться к нему, обнимать и урывать поцелуи, но когда он поцеловал его при Сириусе, то Северус весь сжался от волнения. Это было так странно и неправильно, до того мгновения, пока он не почувствовал Блэка позади себя, его руки на пояснице, пальцы, сжавшие его бедра, и учащенное дыхание на шее, что породило волну мурашек на коже. И сам от себя не ожидая, ведомый инстинктами, о которых всё время твердил Римус, Северус откинулся назад, спиной прижимаясь к Блэку, и, ох, Мерлин, чувствуя его возбуждение. Из-за разницы в росте твёрдый член Блэка сквозь преграду брюк упёрся прямо в основания копчика, и это было так чувствительно, что Северус потёк в ту же секунду, крышу просто снесло от запаха возбужденного альфы. Сириус держался как мог, ему было невероятно сложно сопротивляться желанию взять обоих, и если на Римусе всё ещё был его запах, то вот Северуса срочно хотелось пометить собой. Его руки блуждали по тонкой фигуре юного Северуса, он чувствовал его дрожь, как под ладонями вздрагивает живот, как острые от возбуждения соски твердеют ещё сильнее под пальцами. Звуки вздохов, тяжёлого дыхания обоих омег отключали мозг, Сириус прошёлся губами по тонкой чувствительной коже Северуса и слегка прикусил кожу на надплечье, выбивая из парня глухой стон. Ведя языком вверх к горячему маленькому уху, незамедлительно облизав острый край раковины, он нашёл в себе силы остановится, просто вдыхая запах его волос. Вот о чём говорил Римус — о невероятной чувствительности Северуса. Тот уже не просто дрожал всем телом, но, кажется, готов был кончить прямо сейчас. Его стоны сквозь поцелуй звучали сладкой музыкой, ноги Северуса уже не держали, и если бы не его партнёры, поддерживающие его с двух сторон, то он бы просто упал.

— Если мы не остановимся сейчас, то я за себя не ручаюсь, — его голос, словно тихое рычание, дрожал и хрипел, совершенно не принадлежа ему.

— Да, — на выдохе произнес Римус, останавливаясь.