— Да вы ошалели все? Он не ваш, — Джон скрежетнул зубами.
— Твой мальчик беременный, — смирно поправился Милднайт. — Когда Валери носила нашу дочь, которая теперь снова её сестра Сесиль… Эй, ну я так и не могу об этом спокойно говорить. Мозг можно вывихнуть, если всё представить.
Элек с предъявлением посмотрел на жену.
— Здорово, что я всегда могу его тебе обратно вправить, да? — улыбнулась Валери и прикончила второй шот.
— Короче, беременность надо пережить. Я тебе клянусь, он там сейчас ревёт в подушку. Или ест. Ну, что одно из двух — это точно. А если учесть предыдущие сутки у Бауэра и Новотного, которые нихуя не душа компании и с которыми Дайан те провёл, то спать на диване — не самое страшное, что могло выпасть на твою долю.
— С вами посидишь спокойно, — отвернулся Сойер.
— Джон, — потрогала его за рукав Валери, — воспользуйся возможностью провести с Дайаном как можно больше времени. Когда ваша упыриная Палата возьмётся за разбор побоища в Броад Грин, мало не покажется. У тебя очевидно есть смягчающие обстоятельства, которые объяснят то, почему ты раскатал по брёвнышку «Золотую гордость». А мы помогли тебе перебить около полусотни вампиров и людей. Но на людей тем плевать, здесь проскочим. Если повезёт, твой поступок оформят как прецедент и не станут приговаривать к крайней форме наказания.
Джон равнодушно пил кровь из бутылки.
— Но помимо казни и изгнания, которые в таких случаях предусмотрены, тебя могут окрутить иначе. Полли Мёрдок, при должной мотивации, — тут Валери снова пропустила взгляд морской ведьмы, но мигом тот прибрала, — подтвердит тот факт, что сюзерен отобрал у тебя супруга, носящего нерождённых ещё, только послушать, вампиров. И Линда подтвердит то, что было совершено похищение её, тоже замужней вампира, и покушение на тебя.
— Джон, но мы-то все живы и в порядке. А «Золотой гордости» — пизда, как и всем вампирам, что там находились, — внёс ясности Элек и снова ушёл за водкой.
— Джон, ты же готов? — спросила Валери.
— Я должен быть рядом, когда родятся мои дети. Я обещал Дайану, — хмуро ответил Сойер.
— Они повесят на тебя сюзеренство, вот увидишь. И я не знаю, лучший ли это исход.
Комментарий к 26
*1935 — 2001 гг., американский писатель. Известен как автор романа «Пролетая над гнездом кукушки». Кизи считается одним из главных писателей бит-поколения и поколения хиппи, оказавшим большое влияние на формирование этих движений и их культуру
**1943 — 1971 гг., американский певец, поэт, автор песен, лидер и вокалист группы The Doors
***сингл Моррисона
****1946 — 1991гг., британский певец парсийского происхождения, автор песен, вокалист рок-группы Queen
*****сингл Меркьюри
******1934 г., французский кинорежиссёр и производитель фильмов для взрослых, который основал компанию Video Marc Dorcel. Помимо производства фильмов активно сотрудничает с частными лицами, на сей день является самыми большими производителем порнографии в Европе. Фильмы студии часто снимаются в достаточно необычном варианте и с широкой подборкой на любой вкус и цвет
========== 27 ==========
Дайан вымылся, снова захотел есть.
Скосившаяся дверь в комнату всё же отомкнулась, выпустив его из спальни. Замок не заклинило, чего Дайан опасался.
В доме было тихо.
Дайан понял, что Джон ушёл. Это разочаровывало, но зато можно было спокойно идти в кухню.
Пока делал себе бутерброды и ставил чайник, раз за разом подносил к лицу жестяную банку с «Эрл греем» и пробовал запах. Гораздо приятнее, чем мышиный. Автоматически передёрнуло от ассоциации, связанной с «мерседесом» Новотного.
Потом, простояв у тёмного кухонного окна, выходящего на дорогу, договаривался с собою. Он решил, что стоит смотреть на итог. А итог был таков: от «Золотой гордости» и её обитателей осталась только пыль. И, если бы целью лёна была только смерть сюзерена, был бы сейчас Дайан тут? Скорее всего, лежал бы там же, где и остальные. Под руинами. Но Дайан стоял в кухне своего дома на улице Виктории и относительно спокойно ел бутерброды с ветчиной и огурцами.
Джон, пока объяснялся, ни разу не сказал ему прямо «я тебя люблю», но Дайану хватило ума услышать эти слова в «доказательства моей смерти обеспечивали тебе более долгий период безопасности в поместье» и в «потому что моих детей носишь ты». А что Дайан взбесился после выходки Сойера с приглашающе похлопывающей рукой — так тут винить мужа было нелепо. Он и в самом деле позволил тому сразу и много, хорошо, что хоть имя узнал, перед тем как Джон залез к нему в штаны и получил разрешение на укус. Тут же, совершенно логично, он вспомнил, как поцеловал его Сойер, стоило Дайану выбраться из ванной в доме сюзерена, в которой он тоже вполне предсказуемо только что блевал и отплёвывался от чужой крови.
Дайан налил в чашку чай, взял ту с собою, по пути собрал одеяло и подушку из гостиной и унёс обратно в кровать.
То, что просто так смыть изо рта кровь Питера Бауэра не удалось, Дайан понял, как только заснул. Потому что сон очень быстро обернулся кошмаром. В считанные секунды он снова оказался в резиденции сюзерена в Броад Грин. И снова был стиснут руками Питера Бауэра. Но в этот раз тот смог его укусить. По законам сна Дайан не мог двигаться, тело ему не подчинялось, постоять за себя он уже способен не был. И Джона не было рядом, который бы всё прекратил. Откровенный ужас сна заключался в том, что Дайан потерял ощущение правильного в своей жизни в тот момент, когда зубы Бауэра погрузились в его горло. А, как вдруг выяснилось, Дайан привык всё делать правильно. Потому что он был правильным мальчиком, на которого с самого детства надеялись и полагались мать, сёстры, соседи и учителя. И это сидело в нём очень крепко и глубоко. Дайан знал, что его мучает всего лишь сон, отравленный чужой кровью, и предутренний морок, который ненастоящий. Но зубы в шее выдавали себя за самые настоящие. И от всего этого несло отвратительной изменой Джону Сойеру, грязью и непоправимым.
Дайан всё же смог сказать одно тихое «нет» и почувствовал, как его вынимают из несуществующих объятий.
— Дайан, — сказал Джон, сидя рядом на кровати и крепко удерживая его за локти.
Брук понял, что сидит, прислонившись лбом к голому и влажному плечу мужа, и чувствует эту чёртову лаванду, которую англичане любят ничуть не меньше своих расшитых диванных подушек и сарказма, в запахе геля для душа с тела Джона.
— Ты наглотался крови Бауэра. Но скоро её в тебе не останется. Всё будет в порядке.
Джон просто удерживал его, не предпринимая попыток ни увлечь в объятие, ни отстраниться и уйти. После горячей воды тело Сойера не было таким холодным, как обычно.
Дайан поднял руки и обнял его вокруг шеи и по спине, прижимаясь теснее.
— Дай мне своей, — попросил он, губами касаясь шеи Джона. — Я не хочу повторения даже снов ещё несколько дней.
Дайан отметил, как Джон сильнее сжал пальцы на его локтях, реагируя на то, что муж шепчет и трётся так близко. Дайан отпихнул одеяло и взобрался сверху, сев поверх коленей.
— Джон, я хочу снова почувствовать в себе тебя, — продолжал, усаживаясь глубже и отираясь промежностью и грудью так тесно, как мог. Он был в майке, которую накануне носил Джон, и боксерах с низкой посадкой.
Джон ощутил возбуждение Дайана животом, потому что вставший член того показался над резинкой трусов и оставлял следы на коже.
Сойер опрокинул Дайана спиною в кровать, навалился сверху, прижал запястье к его губам. Почувствовал, как тот прикусил, больно и торопясь, ухватив его за руку, одновременно отклоняя лицо, чтобы подставиться под зубы. Джон ласкал его пальцами по лицу, пока позволял пить через рваную прокушенную кожу. Потом отнял руку и мягко, с оттяжкой продавливая, опустил зубы под кожу Дайана. Тот счастливо всхлипнул, обнимая руками его плечи и голову.
Сойер подцепил пальцами резинку боксеров Дайана и принялся стаскивать те прочь.
Дайан вился под ним, помогая и стараясь коснуться его голых бёдер и вставшего члена своим. Потом скинул трусы с одной щиколотки и закинул ту по бедру Джона, обнимая его выше. Тот окончательно улёгся между его разведённых ног, не прерывая укуса. Джон чувствовал, как словно солнце прошлось по крови Дайана, разогрев и сжигая токсины, испугавшие того во сне. Сойер взял член мужа в руку и крепко огладил сверху вниз.
