Когда свершился экзорцизм, я пришла в себя, уже вцепившись когтями и зубами в одного из крестоносцев. Юрэк, тот ещё держался, но жажда крови была просто ошеломительной. Нам казалось, что мы умрём в страшных муках, если вот-вот не получим к той доступа. А пока я трепала беднягу, что угодил ко мне в когти, святой отец требовал костра и сжечь вампиров.
— А миледи вряд ли бы сделали хоть что-то, что шло согласно его желаниям? — догадался Дайан.
— Именно. Валери сказала «съебите, святой отец, сил нет вас терпеть дольше».
— И тот вас оставил? Ты убила его пастыря.
— Принуждение, Дайан, принуждение, — вовсю разулыбалась Линда. — Миледи во всеуслышание заявила, что берёт меня и Юрэка под свои защиту и ответственность. Ведь мы были бедняжками, пострадавшими от святого отца.
— И вы пошли?
— Ещё бы. Сесиль прикормила Юрэка с запястья. Было слышно, как знатные придворные дамы затеяли блевать за спинки кресел. Упоительно, веришь ли?
— Да уж, — улыбнулся Дайан, — я вот только думал, что было зрелищнее… Спасение прямо из пылающих углей и чёрных клубов дыма.
— А тут просто кого-то стошнило? — понимающе спросила Линда.
— В точку.
— Не всё же в одном выступлении. К тому же, милый, крестоносец-то и в самом деле откинулся. Его поздно от меня оттащили.
***
А ещё Дайан думал, что не уснёт. Но он уснул. Под утро. И под круговорот сменяющих друг друга мыслей. Но все они сводились к одному: к изнуряющей тоске по Джону Сойеру. Дайан боялся всех тех доказательств смерти мужа, что предоставил ему Бауэр. И, в то же время, он видел странные реакции Линды на происходящее и слышал все её обнадёживающие слова о том, что Джон жив.
«Жив, — сыронизировал Дайан. — Жива ли та магия, что делала его «живым»?
Линда давала Дайану надежду, которая, по сути, дела не меняла, только вносила сумятицу в мысли и чувства. Разве что удерживала Дайана от абсолютно не свойственного тому желания разрыдаться. Но то было, конечно же, не его желание. Беременный и удручённый омега Дайана не находил себе места и ворочался среди плетей своих инстинктов, пойманный и запертый.
Но сам Дайан уснул.
========== 25 ==========
Система видеонаблюдения над территорией «Золотой гордости» в отношении оснащения ничем не отличалась от систем видеонаблюдения любого загородного дома прочих состоятельных буржуа. В помещениях стояли купольные камеры, на подъезде к дому и придомовой территории — комплекты проводных цилиндрических. Кованые ворота открывались с пульта на проходной.
Никки Милднайт осмотрелся в тех частях дома, где ему не доводилось бывать, когда его приглашали к сюзерену на торжественные приёмы или в казино. Расположение камер само по себе его не заботило. Он знал, что просто отключит те при необходимости. Открыть ворота можно было самому, дойдя до поста охраны привратника. Никки планировал пристрелить того там же, чтобы долго не возиться.
Лениво шатаясь по дому, Никки видел Ио Кэлпи. Он знал ту по рассказам самого Сойера, пару раз видел вживую, разве что издалека. Но узнал сразу.
Девушка сидела в гостиной на первом этаже, беседуя с сюзереном и Полли Мёрдок.
Никки услышал обрывок разговора о смерти Сары Хаммиш и о смерти Сойера.
Воспоминания Макинтоша не давали ему точного понимания о том, как долго Бауэр держит Фрэдди на службе, но Новотный обращался к Милднайту довольно-таки часто, и в разговоре между ними чувствовался фамильярный тон давних знакомых.
Выходка «цветочницы» унесла жизни шестерых бойцов. Милднайты достали четверых. Сойер убил одного. Ещё одного, покалеченного Джоном, вампиры прикончили сами. Это Никки помнил как Фрэдди Макинтош. Итого — двенадцать. Существенная брешь, которую пытался закрыть Новотный.
Никки видел, как тот в телефонных разговорах и через сеть проверяет личные дела и резюме кандидатур, должных заменить погибших, вербуя тех, опять же, как и в Британии, так и за рубежом.
Тим Батхедд сказал, что часам к десяти утра привезут четверых из запаса, но пока что только людей.
Никки сидел в служебке, забросив ноги на подлокотник дивана и пялился в канал Wedding TV. Потому что Фрэдди оказался на редкость сопливым дрочилой в чёрной душе и всегда, пока не отбирали пульт от телевизора, онанировал на невест в белье и свадебных флёрах.
Никки отправился со всеми вампирами в здание гарнизона для сна, расположенное за домом, когда смена из людей заступила на дневное дежурство.
Пока всё шло хорошо. Единственное, что отвлекало Никки Милднайта, так это чувство голода. Обед был давно, а тот сэндвич, что он тайком взял из холодильника, пока кухарка собирала ужин для Дайана, погоды не делал. От мыслей о пропущенном ужине и завтраке он свернул к мыслям о Дайане, который посмотрел на Никки с выражением великолепного подозрения и неверия в дивных глазах, стоило тому упомянуть хрустальных ангелов. Никки искренне хотел подбодрить мальчишку, потому что тот был сам не свой. А Дайана Никки Милднайт любил. И ему не по душе была та недоговорённость, которой они придерживались всем табором с разрешения Сойера. Хотя, безусловно, Милднайт понимал, что будь Дайан осведомлён о предосторожностях, которыми Сэндхилл, Сойер и все остальные окружили ожидаемое похищение, это могло пустить стройный план коту под хвост. Лён Сэндхилл хотел избавиться от Бауэра. А одержимость того Дайаном была на руку.
***
Питер Бауэр смотрел на Новотного с таким выражением на лице, будто вот-вот готов был обвинить того не менее, чем в кретинизме.
— Что значит, вы не можете найти миссис Кээр и её дочерей?
— Сир, миссис Кээр, если верить соседям, уехала на такси с дорожным чемоданом дня три тому. Две младшие девчонки с нею. Куда — соседи не знают. Сказали, что ни одна из трёх никому ничего не говорили о своих планах. Дом на Розенкранц-Авеню, 1118 пуст. И квартира на Северной-Алтадена-Драйв пуста, Маргарет Картэр тоже уехала. Авиабилетов на имена семьи Дайана Брука куплено не было. На автовокзалах тех тоже не было. Мы просмотрели записи с камер. Пасли всех сутки, но безрезультатно.
— Сучьи дети, — процедил Бауэр, стиснув кулаки. — Где мисс Кэлпи, Даниэль?
— Ещё не выходила из своей комнаты.
— Попроси её в мой кабинет.
Даниэль развернулся.
— Нет, погоди. Сначала уведи мисс Балицки из комнаты Дайана. Не хочу, чтобы она висела на мне, словно щенок. Это мешает.
Новотный ушёл.
Питер понял, что до сих пор стоит не разжимая кулаков. Плохо. Своевременное исчезновение семьи Дайана Брука из-под носа — это плохо. Он собирался спросить об этом Ио. Спросить о том, когда та видела его мать и сестёр в последний раз. Адреса были верными, это подтверждали соседи. Здесь Иоганна не обманула. Но сначала Питер хотел навестить Дайана. Он ещё сам не знал, что сделает. Его «благородные» намерения в отношении мальчишки не выдерживали того напора гнева и ощущения надвигающейся угрозы, что теперь владели сюзереном.
Питер дождался той минуты, когда с верхнего этажа послышалась портовая ругань Линды, которую Новотный пытался выволочь из комнаты, где та спала в постели с Дайаном, оберегая мальчишку как могла.
Послышался сочный звон.
«Вот сука, — скривился Бауэр, — дотянулась».
Он знал, что разбила Линда, пока её уводил Даниэль. Около комнаты на жардиньерке от Tosato минуту назад стояла испанская ваза, наполненная бисквитными голубыми глициниями и розовым неглазурованным шиповником из костяного фарфора. Каждый цветок был собран вручную, и стоила эта ваза тысячу триста евро. Питер всё же дождался того, пока ругань стала глуше, потому что Даниэль затащил Линду в свою комнату.
Дверь к Дайану была растворена. Пол перед той устилали фарфоровые лепестки и крупные куски расколотой вазы.
Сам Дайан поспешно одевался, натягивая пуловер в тот момент, как Бауэр входил в комнату.
Питер отметил, каким торопливым и ревнивым движением мальчишка сдвинул пуловер по плечам к шее, стараясь не допустить того, чтобы тот сполз и открыл ключицу с меткой, которая могла бы ещё больше привлечь внимание Бауэра.
