Дайан понял или что-то около того.

Сойер сказал, что тянущаяся попытка извлечения Ялу, Иво и Никки не была первой, но предыдущие были неудачными изначально, потому что ведьмы не могли создать бесперебойный источник энергии в вероятности Исторической Земли.

«А теперь создали?»

«Нашли», — сказал Джон и скусал губы.

«Что за источник?»

«Дайан, я не могу сказать. Это важно для них».

«Но ты знаешь?»

«Я догадываюсь, что нашли, потому что попытка извлечения длится, значит — дело движется. Но я не уверен, что знаю, о ком точно речь».

«Живое существо?»

«Никакие кристаллы тут не работают. Они накапливают потенциал, тратят его, но не восполняют потери энергии самостоятельно. Живой организм способен к саморегенерации и пополнению ресурсов».

«Говоришь, как миледи», — заметил Дайан.

«Мы почти восемьдесят лет вместе, не удивительно», — согласился Джон.

Милднайт же, в свою очередь, просто красочно описал, как его начало лихоманить и рвать кровью в тот момент, когда ведьмы на время обесточили тело Никки. Душа брата гибла внутри Элека. И не поторопись ведьмы, то к теперь оба Милднайта были бы окончательно мертвы.

Пока Дайан разглядывал спину и лежащий позади хвост Ялу, та вдруг резко обернулась и зыркнула семечками глазёнок. Выпрямилась, постояла и медленно двинула к Дайану. Остановилась близко, задрав круглую башку. Роста в существе было около трёх футов.

Дайан заметил, что глаза существы лишены белков. Просто залитые чёрным цветом раскосые прорези на лохматой круглой морде. Было странно и неприятно.

«Привет», — сказал Дайан.

«Здравствуй, здравствуй», — вкрадчиво протянула Ялу и лапой с одним отстоящим пальцем коснулась его под коленом.

«А ну брысь от Дайана», — сказала появившаяся Валери.

И Брук, и Ялу едва ли не подпрыгнули на месте. Но если Дайан только от неожиданности, то Ялу опознала интонацию хозяйки и присмирела во избежание наказания.

«Всё в порядке, она ничего не сделала», — сказал Дайан.

«Тогда тебе повезло», — сказала Валери.

Существа отбежала к ящику и встала там.

Валери опустилась перед нею на колени и чётко произнесла:

«Это Дайан Брук-Сойер».

Ялу снова зыркнула в его сторону.

«Запрещено красть у него, причинять физические увечья, провоцировать его к проявлениям открытого гнева, втягивать в драки, ссоры и неприятности. Запрещено пытаться продать его. Ты поняла?» — продолжила Валери.

«Да», — ответила существа, заведя демонические глаза.

«Всё, чего он захочет, одобрено мною и Сесиль, Ялу. Ответь мне — почему?»

Ялу забыковала. Молчала долго, косилась, ковыряла лапой плитку двора.

«Потому что он вам дорог, да?»

«Да. Милая моя, я так скучала», — разрешила себе дать слабины Валери.

Существа тут же сунулась к ней в блузку на груди и подозрительно засопела, что Дайан принял за приглушённые слёзы.

Валери обняла помощника когтистыми лапками, положила свою прелестную голову на лохматую башку Ялу и перебирала пальцами свалявшиеся колтуны шерсти у той на спине.

Дайан оставил их одних.

***

Джон не дождался того, как Дайан вернётся из кухни, куда отправился со словами: «Умираю, как хочу есть».

Сойер поднялся и голышом, как был, пошёл за тем следом.

Брук стоял к нему спиною у окна, в его домашней белой футболке, которую подобрал с пола у кровати, и что-то ел с тарелки, край которой Джон видел.

Сойер не стал себя выдавать, просто оперся плечом о косяк, сцепив руки на груди. По донёсшемуся запаху понял, что Дайан есть мясо. Сырое мороженное мясо. И, вероятно, что именно ту телячью вырезку, которую они привезли с рынка в доке. Джон свёл брови. С тех пор как Дайан стал делить с ним крышу в доме на улице Виктории, холодильник использовался по назначению, а не только как высокотехнологичная коробка для замораживания льда и хранения ящика лаймов. Но сырое мороженное мясо было бы последним, что Дайан выбрал для перекуса.

Дайан чуть склонился к окну, выглядывая что-то в поздних январских сумерках, и положил ладонь чуть выше ягодицы, упершись в поясницу для равновесия.

«Мать твою, — прошептал про себя Сойер, — мать твою, мать твою, мать твою».

Он оттолкнулся плечом от косяка, выровнялся и медленно пошёл к мужу. Это было ошибкой. Потому что Джон напугал того своим бесшумным появлением.

— Джон, — выдохнул Дайан, дрогнув ресницами, — ты напугал меня.

— Прости, — кротко сказал Сойер, обнимая его, поцеловал в лоб. И тут же, преследуя цель выяснить и убедиться в истинности догадки, опустился перед тем на колени.

— Джон, ты не мог дождаться моего возвращения и отсосать уже в кровати? — удивлённо откликнулся Дайан, смотря сверху на светлые волосы мужа, бывшие в беспорядке после возни в койке.

— Не совсем, — буркнул Джон и прижался лицом, а затем ухом к животу Дайана.

Так и было. Джон слышал живой и любимый звук работающего в полную мощь сердца Дайана, которое гнало кровь неустанно, разнося кислород и выводя его обратно уже изменённым. Но, опережая звук взрослого сердца, в собственном спешащем ритме, словно маленький паровой локомотив, быстро-быстро билось едва созревшее, но уже тоже живое сердце его ребёнка. И да, маленьких локомотивов было два.

Сойер закрыл глаза, чувствуя едва ли не божественный восторг, который он не нашёлся лучшим выразить иначе, как поцеловав Дайана в плоский ещё живот под впадиной пупка. Поцеловав несколько раз.

Дайан беспечно и благодушно наблюдал за действиями Джона, любовался сильной и белоснежной шеей и плечами, на которых, по обыкновению, никогда не оставалось следов от его ногтей и укусов. Но благодушие сняло как рукой, когда Дайана озарила страшная и невозможная, он знал, что невозможная, догадка. Он посмотрел на тарелку с замороженными слайсами из телячьей вырезки, потом на прижавшуюся к его животу голову и едва не взвизгнул, начав отталкиваться от мужа.

— Что ты делаешь? — сквозь зубы шипел Дайан, вцепившись пальцами ему в волосы, оттягивая того прочь. — Что ты делаешь, Джон? Ты что-то слышишь?

Сойер выпустил его, позволив почти выскочить из кухни.

Но Дайан тут же вернулся, стиснув кулаки и втягивая воздух через нос.

Джон чувствовал его гнев и страх, абсолютный и панический.

— Я спросил у тебя, что ты слушал?

— Ты беременный от меня, — как можно ровнее ответил Джон.

— Сука!

Дайан вышел.

— Сука! — донеслось из гостиной.

Дайан снова появился в двери кухни.

— Это невозможно, — сказал, сглотнув и пытаясь мыслить разумно, а не просто крича, — я предохраняюсь. Я в порядке. Меня не тошнит, я не рыдаю над детскими колясками на улицах, я не хочу ёбаной клубники среди ночи…

Тут он снова наткнулся взглядом на тарелку с уже подтаявшими слайсами из вырезки.

— Блядство!

— Полагаю, это здорово, что ты себя хорошо чувствуешь, — поднимаясь с пола, сказал Сойер.

— Я не хочу ребёнка. Не сейчас!

— Дайан, — Джон приближался к мужу аккуратно, словно ко взбесившемуся ягуару, — не кричи. Я читал, что дети всё чувствуют. Эмоции и мысли родителей для них доступны даже на самых ранних сроках беременности и оказывают сильное влияние. Ты их напугаешь и расстроишь.

— Я, блядь, тоже читал, что противозачаточные дают почти стопроцентную гарантию предотвращения беременности, — не сбавлял оборотов Дайан, по-прежнему не разжимая кулаков.

— Плохо читал, иногда не предотвращают, — пожал плечом Сойер, подходя ближе.

— Ты, ты мне говорил, что не можешь иметь детей, — нашёл новую жертву для гнева Дайан.

— Ты бы знал, как я рад, что оказался неправ, — Джон не мог удержать улыбки.

Дайан зарычал и развернулся из кухни.

Джон схватил его со спины, прижимая крепко, но бережно.

— Отпусти, — шипение было изумительным.

— Чего? Чего ты боишься? — быстро зашептал Джон на ухо мужу через волосы. — Я не оставлю тебя. Тебе не придётся воспитывать их одному. Я не твой отец. И я не из тех, кто были отцами твоих сестёр.