Тишина и уединение были кстати. После почти трёх суток один на один с мужем Дайан чувствовал себя переполненным тем во всех допустимых смыслах. Тело гудело, подобно колоколу. А в голове было пусто, как в нём же. Брук достал из кармана кардигана залитый кровью клочок шёлка и не глядя стал вертеть тот в пальцах. Он вспомнил, как, сбиваясь в дыхании, пожаловался Сойеру, что после всех ласк, что пришлись на пеньюар и трусики, надеть те снова будет невозможным. На что Джон успокоил, сказав, что у него такого добра для Дайана много, хоть месяцами рви.

Дайан прикрыл глаза и выдохнул, едва улыбаясь.

Двери отворились, и, словно порожняя баржа по реке Мёрси, в офис вплыл Кот.

— Бря, — сказал тот, — бря-я-а.

— Я тоже скучал, — кивнул Дайан.

Кот подплыл и совершенно примитивно принялся тереться башкой о колени, мотая хвостом, сгибаясь в спине и демонстрируя всё «пети плие», на которые был способен.

Дайан с руками не лез, продолжая просто полулежать в диване, только когда кошачья башка приблизилась к лицу, желая обнюхать кожу Дайана, не удержался и коротко поцеловал тёплую чёрную шерсть между ушей.

Кот хыркнул и боднул.

Дверь снова раскрылась и явила миледи Сесиль в непривычном для Дайана вывязанном крючком шраге и льняном многослойном платье, которые вдруг сменили всегда элегантные жакеты, юбки-карандаши и платья-футляры, что так любили обе ведьмы. Вместо шпилек Сесиль была обута в коричневые ридинги.

И, вообще, Дайан отметил некую небрежность во всём впечатлении, что рассеивала ведьма. Хотя когтистые лапки и макияж были на своих местах, но казалось, что Сесиль не умывалась и уж точно не спала несколько суток.

— Привет, милый, — сказала она. — Не подпускай Кота к шее.

Кот обернулся и беззвучно задрожал пастью.

— Ох да что ты? — вздёрнула бровью Сесиль. — Знаешь, я тут нашла выблеванную вместе с шерстью колоратку за горшком с шефлерой в патио. Так что… как там пастор Энхель?

Кот оставил Дайана и набычился.

— Ты съел его?

Кот молчал, смотря исподлобья.

— Ты съел его, — теперь уже утвердительно сказала Сесиль. — Рано, очень рано. Плохой ведьмин помощник.

Кот упал на бок и вдруг извернулся брюхом вверх.

Сесиль поджала губы, закрыла глаза и вдохнула, беря себя в руки.

Дайан сел ровнее, давая той место для присесть.

— Как дела, милый?

— В порядке, спасибо. А у вас, миледи? — Дайан вдруг снова перешёл на «вы», хотя уже порядком обращался к Сесиль с дружеским «ты».

Сесиль сморщила нос.

— Выглядите неважно, — рискнул Дайан, за что тут же поплатился.

— Ты заметил? Как мило, — сахарно улыбнулась она и тут же прошипела, — но знаешь, никогда этого не замечай. Ни я, ни возлюбленная сестрица моя этого не любим. Почему, догадываешься?

— Потому что вы всегда безупречны?

Дайану повезло.

— Боги всемогущие, да ты и в самом деле ещё и сообразителен. Красив и сообразителен. Совершенство.

— Простите, миледи.

— Ты хочешь работать?

— Не сегодня.

— Таблетки?

Дайан вдруг замер, словно споткнувшись.

Сесиль смотрела ему в лицо.

— А это что за клочок у тебя в кулаке?

Брук посмотрел в ответ.

— Дайан, ты что, думал, будто я не разберу запаха крови? Я, по-твоему, Эльвира, Повелительница Тьмы**, что работает в бродячем цирковом балагане? Показывай сейчас же.

Дайан разжал ладонь.

Сесиль секунду-другую смотрела на кусок шёлка.

— Это что, кружева с девичьего белья? И не просто в крови, а в твоей крови?

Брук кивнул.

— Ты… — Сесиль говорила медленно, тасуя варианты ситуаций, объяснивших бы клочок испорченного женского белья, — изменил Сойеру с женщиной-вампиром?

— Нет, господи, нет, — заёрзал в негодовании Брук. — Это… моё бельё.

Сесиль оживилась всем существом.

— Мать вашу, парни, какими динамичными темпами вы продвигаетесь.

Дайан убрал клочок в карман.

— Подожди минуту, я вернусь, — Сесиль встала, переступила через кошачье брюхо и вышла.

Вернулась и в самом деле через минуту.

— Вот, — протянула новый пластиковый пакет с разноцветными таблетками.

Дайан не отдавал себе отчёта в том, что замешкался едва ли не на секунды, прежде чем взял тот, но ведьма не сводила с него глаз. Она поймала то микроскопичное выражение отвращения, что исказило лицо Дайана, прежде чем он принял противозачаточные.

Сесиль снова присела рядом. Взяла Дайана за руку.

И вот тут он увидел яркий край обожжённой кожи, что показался из-под вязаного рукава шрага на руке ведьмы.

— Миледи! — гневно сказал Брук.

— Ох, не переживай, скоро всё пройдёт, — раздражённо огрызнулась та.

— Что с Валери? — настаивал Дайан.

— Она жива и тоже в порядке, — Сесиль снова дёрнула носом.

И Брук понял, что понятие «в порядке» для ведьм весьма искажено и далеко от обычного понимания.

— Это ожог.

— Да, это ожог. Электрический, — согласилась Сесиль и, чтобы задушить на корню стремление Дайана защищать и спасать, укусила того в ладонь. Больно, как змея.

Дайан вырвал руку и ошалело уставился на ведьму.

— Что сейчас только что было?!

— Немного изменила настройки в напоминании. Будут появляться слова «привет, Дайан».

Дайан покачал головой и всунул обе руки в карманы кардигана.

— Знаете, миледи, теперь точно и не скажу, повезло ли Никки Милднайту, — огрызнулся он.

— Будь уверен. У меня масса положительных качеств. Хочешь поздороваться с Валери?

— Пожалуй, — буркнул Дайан.

— Самое время, — Сесиль встала.

Кот тоже вскочил и торжественно вынес себя, прежде чем остальные вышли из офиса.

Валери и в самом деле уже была в зале галереи. А Дайан, чуть не подравшийся с Сесиль, хорошо понял, что стоит оставить при себе все порывы и возгласы удивления.

Валери была в коротком шемизе, в таких же удобных сапогах, что и сестра. Волосы ведьмы были скручены в самый быстрый и небрежный пучок. А Дайан видел всякие на головах своих сестёр и матери. Обычно пучок говорит что-то типа «времени в обрез» или «плевать, что ты там себе думаешь». Пучок Валери просто отсылал к херам, как и эффект всё той же усталости и немытости, который он наблюдал с Сесиль. Но хуже всего было то, что, когда Валери обернулась, он увидел: с одного бока принт из завитков душистого горошка, вьющийся по ткани платья ведьмы, сожжён начисто вместе с краем юбки и рукава. Сажа покрывала руку Валери с кисти до локтя. И однозначным было то, что под сажей тоже змеился хороший такой ожог. Но чёрт бы с тем. В когтистой лапке Валери Сэндхилл сжимала скальп. С коротких тёмных волос и снятой кожи капало на пол галереи и на велюр ридинга. Он ведьмы несло гарью и жестоким оптимизмом.

— Привет, Дайан. Как я рада тебя видеть, — сказала она и, встав на цыпочки, потянулась с поцелуем.

Брук склонился, приобнимая ту, подставляя щёку и целуя в ответ. Вместе с этим он осмотрел галерею и посетителей.

Кот, как и прежде, прикидывался экскурсоводом. И ни один турист или же абориген города и ухом не повёл ни на окровавленный скальп, ни на запах пожарища, ни на миледи, которые выглядели хотя и живописно, но отнюдь не так, какими тех привыкли видеть.

— Никто всего этого не видит, — успокоила его Валери. — То есть нас, конечно, видят, но иначе, нежели ты.

Тут подошла дама и с русским акцентом пристала к Валери показать ближе имитацию «Поцелуя» Климта*** из цветного стеклянного песка.

Валери улыбнулась и, волоча за собою отвратительный скальп, повела русскую туристку к нужной экспозиции.

Комментарий к 20

*Зигмунд Фрейд, 1856 — 1939 гг., австрийский психолог, психоаналитик, психиатр и невролог. Наиболее известен как основатель психоанализа и сновидений, который оказал значительное влияние на психологию, медицину, социологию, антропологию, литературу и искусство XX века

**«Elvira, Mistress Of The Dark» — американская кинокомедия

***Густав Климт, 1862 — 1918 гг., широко известный австрийский художник, основоположник модерна в австрийской живописи. Главным предметом его живописи было женское тело, и большинство его работ отличает откровенный эротизм. «Поцелуй» изображает двух любовников