А вот мисс Сара Хаммиш была хороша. За тем исключением, что Дайану стало не по себе от ощупывающего любопытного взгляда, которым продолжала обегать его мисс Хаммиш. Взгляд был нехорошим.

— Здравствуйте, Дайан. Рада с вами познакомиться, — улыбнулась мисс Мёрдок, едва показав зубы.

— Тоже очень рада, — со странными интонациями ответила мисс Хаммиш, выпуская его ладонь. — Джон уже представил вас сюзерену?

— Нет, ещё нет, — ответил Дайан.

— Тогда у вас есть шанс сделать это прямо сейчас, — мисс Хаммиш обернулась к Джону.

— Непременно. Позвольте, я им воспользуюсь, — прохладно ответил Джон.

Дайан заметил, как улыбнулись обе миледи Сэндхилл, синхронно опустив глаза.

Джон развернулся, уводя Дайана. И тот ухитрился вернуть шампанское на поднос снова проходящего поблизости официанта. Пить он не хотел. Ничего, разве что воду. На подносах, кроме алкоголя, разносили кровь.

А в паре ярдов от себя Брук увидел Питера Бауэра. Дайан понял, что это он по тому, как вели себя гости, приближаясь. Сюзерену кланялись и целовали руку.

Комментарий к 18

*замок в центральной части острова Уайт, место заточения английского короля Карла I в 1647 — 1648 гг. Расположен в деревне Карисбрук в юго-западной части Ньюпорта, главного города острова Уайт

**архитектурный стиль поздней английской готики, развившийся в период правления английской королевской династии Тюдоров (1485 — 1603 гг.)

========== 19 ==========

Естественно, что Питер Бауэр заметил Сойера с его мальчишкой раньше, чем те соизволили подойти для приветствия. Но у него были обязанности хозяина дома, так что приличия были соблюдены. Или видимость тех. Бауэр отпустил златоволосую ланон ши*, которая появилась не так давно в городе, и посмотрел на приближающихся Сойеров.

— Сир, — поклонился Джон, но руки не поцеловал.

Его мальчишка повторил.

Бауэр улыбнулся губами:

— Джон, рад, что ты нашёл возможность зайти. В последнее время ты пренебрегаешь моим гостеприимством.

— Это верно, в последнее время я несколько занят.

— Полагаю, что только приятными хлопотами? — Бауэр наконец дал себе волю и посмотрел на Дайана.

— Только приятными, — согласился Джон. — Сир, позвольте представить вам моего мужа, Дайана Сойера.

— Только и делаю, что слышу о вашей красоте, Дайан, и талантах. Рад наконец-то убедиться, что о красоте слухи не преувеличены.

— Прошу прощения, сир, но слухи редко бывают правдивыми. Вы слишком великодушны, — Дайан был чертовски рад тому факту, что Джон рядом и он может чувствовать его плечом.

— Я великодушен — это точно, — согласился Бауэр и вдруг протянул руку.

Дайану ничего не оставалось, кроме как протянуть свою в ответ.

Питер уже давно почувствовал тревожащий запах, исходящий от Дайана. Помимо всей лесной зелени, что обволакивала того, словно горячий шлейф, кокетливо звучал тон едва свернувшейся крови. И Бауэр уже определил источник той на теле Дайана. А теперь он даже нашёл его кончиками пальцев. Питер сжал ладонь Дайана, чтобы не дать тому вытянуть её по собственному желанию из его руки, и ловко заскользнул указательным и средним пальцами под манжету сорочки. На запястье Дайана он огладил два характерных следа от прокуса, которые затянулись свернувшейся кровью, и сейчас та скрошилась под его прикосновением, оставаясь на коже бурой пылью. Бауэр почувствовал, как ускорился пульс мальчишки. И видел, как тот, не думая скрывать своего отношения к такой вольности от сюзерена, дрогнул кожей на переносице. Отвращение. Так выглядело оно. Следом Дайан почти что выдернул руку, даже несмотря на крепкий хват вампира.

Бауэр улыбнулся уже с зубами. Настроение его улучшилось, когда он сообразил, сколько работы и какой именно предстоит проделать, прежде чем мальчишка научится брать себя в руки или хотя бы скрывать свои чувства при прикосновениях сюзерена. Он привыкнет и смирится. Со временем так происходит. Но сначала придётся трудиться. Питер не был уверен, что его методы установления близких отношений Дайана устроят. Они могли восприняться тем как жестокие и бесчеловечные, но по-другому Бауэр не работал. На несколько мгновений ему даже захотелось изменить свои планы на мальчика и отобрать его уже сегодня, но сюзерен не хотел портить рождество. К тому же пара Сэндхилл, что весело шлялись между его гостей, могла расстроить его намерение, ввязавшись за Сойеров.

Ещё раз обещающе оглядев похолодевшего Дайана, Питер вернулся вниманием к Джону. Надеяться, что Джон не понял того, что только что произошло, было бы глупо. Джон заметил. Но не выглядел ни взбешённым, ни даже просто уязвлённым, как логично было бы ожидать. Бауэр мог бы поклясться, что ещё вот-вот, и сукин сын улыбнётся ему хорошо знакомой снисходительной улыбкой. К которой прибегал всегда, когда обыгрывал Питера в карты. А сейчас Джон предоставлял ему возможность хорошо прочувствовать, кто кому принадлежит. И кто кого может трогать.

Бауэр дал себе слово устроить Сойеру мучительную смерть, а Дайану на пару недель больше унижений и боли, чем тот уже заслужил сегодняшней демонстрацией пренебрежения сюзерену.

— Джон, твой муж недостаточно хорошо воспитан, — пожурил Бауэр.

— Мне нравится, сир.

— Всё может плохо закончится. Ну, к счастью, со временем многое можно исправить, — спустил на тормозах сюзерен. — Чувствуйте себя как дома. В моём доме.

— Благодарю, сир, — ответил Сойер.

Дайан не нашёл в себе ни сил, ни желания для фальшивой улыбки. Присутствие Бауэра рядом было настолько неприятным, что он почти онемел.

Джон положил ладонь ему на поясницу и повёл рядом.

Сюзерен смотрел несколько секунд тем вслед, потом повернулся к Даниэлю Новотному, который появился слева:

— Присматривай за Сойерами. Как только мальчишка останется один, отведи его в мой кабинет.

— Сир, это сложно. Вокруг того крутятся Балицки. Или кто-то из Сэндхилл. Не говоря уже о самом Сойере.

— Значит, ты постараешься, — мертво посмотрел на Новотного Бауэр. — Я тебе плачу. И немало.

***

Дайан допустил, что снова становится нестабильным в преддверии течки, поэтому, почувствовав забирающиеся под одежду пальцы Питера Бауэра, он едва не покачнулся от отвращения, которое вязкой волной поднялось от желудка к самому языку. Джон пил его два часа тому, прижимая к себе. А Бауэр нашёл следы зубов Сойера. Дотронулся. Дайан расценил это как демонстративное нарушение интимности между ним и мужем. И вслед за отвращением пришёл гнев, который шептал врезать сюзерену так, чтобы сломалась переносица. Ну, хотя бы так. Дайан не стал бить, потому что разумного в его реакциях было мало, несмотря на то что искренность этих реакций заслуживала похвалы.

Впрочем, Джон нашёл способ эту похвалу выразить. И, надо сказать, именно его одобрение сгладило впечатления от вечера, которые, как понял Дайан позднее, не ограничились домоганиями от сюзерена.

В бальной зале сверкала ель. И огни, освещавшие еловые лапы, не были электрическими цветными светодиодами. Это были настоящие восковые свечи в подсвечниках с зажимами. Тонкие стеклянные бусы из богемского стекла; золотые и серебряные силуэты танцующих на одной ножке балерин; снежинки, покрытые сусальным золотом; выпеченные имбирные пряники; леденцовые посохи и разноцветные атласные ленты, увязанные в банты; раскрашенные вручную деревянные щелкунчики и волны завитых серпантиновых лент отяжеляли тёмные живые ветки. Сияющая вифлеемская звезда венчала высокую макушку дерева.

Дайан оторвался от ели и осмотрел столы с угощением. Тех было два. И когда он понял, почему, справиться ему с собою помогло предупреждение Джона, которое тот озвучил ещё на острове.

Один стол был заставлен тонким столовым фарфором и серебром. И становилось ясно, что он не для нечисти. Засахаренные фиалки, пирожные, цветочные и фруктовые башни, рождественские пироги с изюмом и цукатами, винные бутылки и взрезанные окорока в зелени. Вкруг стола ходили люди с тарелками, выбирая угощение. Ну или те, кто на человеческую еду польстился.