Достав из сумки зеркало, я посмотрела на своё отражение. Щёки красные, зрачки ошалело расширены. Невероятно. Такое испытывать рядом с мужчиной, который и пальцем меня не коснулся.

Я и так никогда не считала себя фригидной. У меня не слишком богатый опыт в этой сфере жизни. Сейчас же произошло что-то и вовсе из ряда вон. Наверное, мне действительно нужен мужчина.

Разошедшееся не на шутку либидо постепенно успокаивалось. Меня перестало потряхивать, а к лицу вернулся привычный, слегка бледноватый цвет.

Я бы сейчас с огромным удовольствием выкурила сигарету. Как жаль, что в карете нельзя курить.

Глава 7. Анна. Не ходи туда, там тебя ждут неприятности! – Ну как же туда не ходить? Они же ждут!

"В общении надлежит держаться сдержанно и безэмоционально". Свод правил поведения, касающихся внешнего проявления отношения к людям.

К тому времени, как извозчик остановился, было съедено пять сливочных карамелек, а я уже окончательно пришла в себя.

Вокзал встретил меня гомоном суетящейся толпы. Приезжающие, уезжающие, провожающие. И ещё, Создатель ведает как, здесь оказавшиеся люди.

Выйдя из кареты, я отпустила извозчика и остановилась перед зданием вокзала, на привокзальной площади. Вдохнула прохладного воздуха, в котором уже начала ощущаться вечерняя свежесть.

Итак. У меня есть час, который нужно использовать с максимальной пользой. Отставить робость и сомнения. Лучше спросить у незнающих людей и получить отрицательный ответ, чем из-за сомнений и стеснительности пройти мимо и не спросить у человека, который может что-нибудь знать. Поэтому, собравшись с силами и решимостью, я поглубже вдохнула и направилась прямиком к уличным торговцам, наводнивших площадь возле вокзала. Вспыхивающие в воздухе иллюзорные указатели пока проигнорировала. Успеется.

Киоск с книгами и другой печатной продукцией, торговцы небольшими сувенирами, так-так-так… Вот те, кто мне нужны. Булочница-лоточница, держащая на себе с помощью ремней заполненный выпечкой поднос, мальчишка, подросток лет тринадцати, рядом с ней.

– Крендельки! Печенье! Булки! Свежие, вкусные! С пылу, с жару! Налетай! – громким, хорошо поставленным голосом, кричит женщина, зазывая покупателей.

Откровенно говоря, она не выглядит дружелюбной. Крупного телосложения, с маленькими, похожими на поросячьи, глазами на слегка заплывшем лице красного цвета. Но отступать некуда. Раз уж приехала, необходимо сделать хоть что-то! Сжав покрепче жёсткую ручку ридикюля, направилась к лоточнице.

– Здравствуйте, у Вас есть печенье? – решила, что нужно её сперва задобрить, то есть сделать даме выручку, прежде чем что-то выведывать. Вопреки рекламе, аппетита её ассортимент не вызывал. А аромат выпечки может и можно было учуять, если бы не вонь затхлости, перегара и немытого тела.

– Печенье есть песочное и овсяное. По дэю за овсяное и две за песочное. Мисс, – мне показалось, что она приложила все усилия, чтобы быть вежливой и дружелюбной. Но просто не может этого от природы.

Бывают люди, которым даже рот можно не открывать – они в принципе неприятны. Вот эта булочница относится к таким. Она даже попыталась улыбнуться, чем сделала только хуже, обнажив кривой ряд наполовину гнилых зубов. Улыбка получилась неестественной, искусственной. Нелепой.

Еле сдержалась, но не передёрнулась от отвращения. Вот когда воспитание леди, умение в любой ситуации «держать лицо» помогает. Когда вынуждена общаться с неприятными людьми.

Раз назвалась грибом, полезай в кузов. Неприязнь пришлось затолкнуть поглубже. Если Мел и приехала в столицу, если она вышла из здания вокзала и покупала что-то у уличных торговцев, то я бы поставила именно на булочницу. Вряд ли ей могли понадобиться книги или сувениры. А вот проголодаться она вполне могла.

– Заверните мне пару овсяных пожалуйста, – сказала я и протянула женщине деньги. Невольно проследила, как торговка ловко спрятала медяшки в карман замызганного передника, надетого поверх тулупа из дубленой кожи, свободной рукой приподняла тряпицу, укрывающую выпечку, а потом той же рукой, которой принимала деньги, взяла печенье и, уложив его в бумажный кулёк, протянула мне.

Меня чуть не передёрнуло повторно. Но я снова мужественно проглотила порыв и очень добродушно улыбнулась женщине.

– Спасибо. Вы не могли бы мне уделить ещё буквально одну минуту своего времени? – встретившись с заинтересованным и не протестующим взглядом, я продолжила. – Мне очень нужна помощь. Видите ли, я разыскиваю сестру. Она должна была приехать вчера утренним поездом из Итвоза. Я опоздала к прибытию поезда, а приехав спустя десять минут, уже нигде её не нашла, – улыбка во время рассказа уже сошла с моего лица, и её сменило выражение крайнего беспокойства. Ни грамма не наигранное. Проговаривая сейчас всю сложившуюся ситуацию, я и сама начала в неё погружаться. – Я понимаю, что сама виновата. Но теперь пытаюсь её разыскать. Вот и приехала сюда. Вы видели её? Очень красивая, со светлыми волосами, ей восемнадцать лет. Она выглядит, возможно, немного младше своего возраста. Одета очень просто.

Выпалив всё это буквально на одном дыхании, с надеждой посмотрела на собеседницу. Я так торопилась, пока рассказывала, так боялась, что она меня перебьёт, не дослушает, и я уйду ни с чем. Хоть и понимаю, что оконченный рассказ не гарантирует мне ровным счётом никакого результата.

Женщина же молчала. Смотрела куда-то вправо поверх моей головы. На её лице отображалась усиленная работа мысли. Очень надеюсь, что она вспоминает, а не прикидывает, как от меня отделаться. Я стояла и боялась сделать вздох, чтобы не помешать ей вспоминать.

Невольно представилось, как было бы хорошо, если бы каким-то чудом прямо сегодня Люси пришло письмо от родителей, где они сообщили бы ей о том, что Мелани приболела и осталась дома, решив полностью выздороветь, а потом отправляться в столицу. И тут же сама опровергла эти свои мысли. Слишком дорогое удовольствие для них – билет на поезд. С Мел должно было действительно случиться нечто очень серьёзное, чтобы она им пренебрегла и не отправилась в поездку. Но вера в лучшее всё равно не дала упадническим мыслям полностью забить мою бедовую голову, оставив место для крохотного кусочка надежды.

– Не припомню я такой, – тем временем, мысли булочницы, судя по всему, пришли к общему консенсусу. Сама не знаю, радоваться мне такому их решению, или огорчаться. – Дома скорей всего сестра твоя. Иначе дождалася бы тебя. Чего бы не постояла на перроне-то? Иди домой, да жди, даст весточку. А то, поди пока бегаешь тут, письмо уже принесли от неё.

Не могу сказать, что я хорошо разбираюсь в людях и их повадках. Очень даже наоборот. По природе своей интроверт – я не очень легко схожусь с людьми и привыкла к ограниченному кругу знакомых. Именно поэтому, потому что отвыкла от разговоров с незнакомцами, поведение чужой по сути женщины, так навязчиво пытающейся объяснить, что именно мне следует делать, меня не то чтобы насторожило. Осторожностью и внимательностью к окружающим я тоже не особо отличаюсь. Такое поведение меня удивило. Но я решила не придавать этому значения. В конце концов, каждый человек имеет право на свои странности. Мне ли этого не знать. Вдруг эта женщина желает мне добра, пытается помочь. Просто у неё это так своеобразно получается.

– И в полицию лучше пока не ходи. Только замучают тебя, затаскают потом на расспросы и допросы. Всё равно ничё там не делают, только штаны протирают! Ещё и к тебе прицепятся, – где живёшь, на что живёшь, платишь ли налоги. Ироды и лоботрясы. Эти сами кого хошь замучают, с ними и бандюков никаких не надо! – а вот теперь она меня откровенно начала если не пугать, то настораживать. Естественно, я не собиралась вести с ней ни беседы о пользе и вреде полиции, ни любые другие. Поэтому быстро и сбивчиво распрощавшись с женщиной, ещё раз поблагодарив её и за советы, и за потраченное на меня время, я заторопилась в здание вокзала.

Прокручивая в голове слова булочницы, вспоминая выражение её лица, сам её образ, на этот раз позволила себе скривиться от отвращения. Вот же отвратная бабища! Сперва подумалось, что я только зря потратила на неё драгоценные… глянула на часы, пятнадцать минут. Но даже не стала эту мысль додумывать. Лучше так, ведь шанс на то, что Мелани, будь она вчера здесь, могла с этой женщиной поговорить и запомниться ей, действительно существовал. Поэтому, отбросив сожаления, я бодрым шагом направилась к кассе.