Ещё в голову засела навязчивая мысль о том, что нужно пойти в полицию. Всё-таки есть польза от состоявшегося неприятного разговора. Вчера ни я, ни Люси даже не подумали об этом. А сейчас это стало очевидно.
Отстояв очередь, узнала у кассира, что поезд, идущий из Итвоза, подходит ежедневно рано утром. Серьёзный мужчина в почтительных летах, выслушав мой вопрос о том, как я могу увидеть работников именно того поезда, который прибыл вчера, поведал, что поезда на том маршруте ходят сутки через трое, то есть нужных мне людей я смогу увидеть на этом вокзале через два дня, рано утром. Усложняла диалог подтягивающаяся за мной очередь, на которую мужчина уже выразительно поглядывал. И неодобрительно на меня. Преодолев робость, я всё же спросила его о Мелани, постаравшись быстро описать её. Ответил он мне быстро, и, не дав даже договорить, рассказал о том, какое огромное количество людей проходит здесь ежедневно, и он никого из них не запоминает.
Хотя бы я узнала, что нужно будет приехать сюда через два дня. Как раз будет суббота. Представляю, каким приключением для Лифиссы станет такая прогулка ранним субботним утром. На вокзале бывать ей пока не приходилось.
Вынуждена признать, что декоратор и художник из меня получается лучше, чем сыщик. Будь я предусмотрительней, то ещё вчера набросала бы хотя бы карандашный портрет Мелани, без которого нормальный человек расспрашивать даже бы не сунулся. Ну, что уж теперь. В моём случае такое часто бывает. Сначала я начинаю делать, а в процессе уже и дельные мысли подтягиваются. В идеале бы, конечно, наоборот, но приходится работать с тем, что есть.
Именно поэтому после не слишком долгих мытарств отыскала дамскую комнату в здании вокзала, отстояла очередь. В процессе попеременно то кляла себя за непредусмотрительность, то хвалила за решительность. За то, что я такая умница, не зная и не понимая реалий частного сыска, всё же поехала на вокзал, предпочтя хоть какое-то действие отсутствию такового.
Первым делом, уединилась в кабинке, где, не пожалев магии, создала с её помощью портрет Мел по памяти. Не уверена в его точности, тем более, что в живую мы не встречались, но были очень близко знакомы по рассказам Люси и по фотокарточке, что показывала мне подруга.
Конечно, я могла это сделать и не скрываясь, но творить магию посреди бела дня, на глазах у толпы, которой не понятно, что именно и зачем я делаю, мягко говоря, моветон. Поэтому, управившись за пару минут, я воспользовалась случаем, и, вымыв руки, поправила у большого зеркала макияж и причёску.
Осталось ещё минут десять, и нужно ехать за Фиссой в школу, поэтому я ещё раз прошлась по зданию вокзала в направлении перрона, показала портрет ещё двум служащим, которых встретила по дороге, и чьи расспросы опять не принесли положительных результатов.
Это только подкрепило мою веру в то, что Мел так и не приехала в Келс. Оптимизм – наше всё.
Придя домой, обязательно доработаем портрет вместе с Люси. А завтра нужно отправить подругу в полицию. Я понимаю, что вряд ли им охота возиться из-за девицы, которая вообще, возможно, сидит дома, но вдруг хоть что-то можно сделать.
Эти думы я и обдумывала, идя к выходу. Ещё прикидывала, чем мы с ребёнком будем кормиться, остались ли в холодильном шкафу продукты, нужно ли купить ещё чего по дороге. По всему выходило, что нужно.
Поток мыслей прервало ощущение пристального взгляда на себе. Оглянувшись по сторонам, я увидела стоящую прямо напротив меня пару. Мужчину и женщину средних лет. Они выглядели ошарашенными и смотрели на меня огромными глазами.
Конечно я их узнала. Сомнений быть не могло. Не в силах пошевелиться я смотрела на людей, которых не видела восемь лет. Людей, которые когда-то были самыми близкими, а теперь должны были быть чужими, но сердце всё равно болезненно сжалось. Передо мной стояли мои родители.
Глава 8. Анна. Встречи случайные и преднамеренные.
"Громко что-то обсуждать, жестикулировать или по-другому проявлять свои эмоции считается дурным тоном". Свод правил поведения, касающихся внешнего проявления отношения к людям.
Мысли в голове побежали с новой скоростью после ступора. Что делать? Подойти ли? Стоять ли на месте? Если подходить, то что сказать? Что вообще можно сказать людям, которым восемь лет не было до меня никакого дела? Людей, которые за два года до моего побега отвернулись от старшей дочери только потому, что она хотела выйти замуж за любимого, а не за сговорённого родителями жениха. Они отвернулись от меня, отвернулись от Агнесс. Я уверена, они знают о существовании Лифиссы. Не могут не знать. Им плевать на нас всех.
Мы не соответствуем их стандартам о порядочных леди. Не оправдали надежд. Пошли наперекор вековым устоям и отказались стать племенными кобылами. Теперь некому рожать маленьких, но важных магов, которым можно будет передать титул и земли предков. Не самый высокий титул и не слишком большие земли, если по правде. Но надежда папеньки на внука, который вырастет сильным магом и прославит славную фамилию Линкрадов, баронов Дэнэмуд, загублена двумя неблагодарными, легкомысленными дочерьми. Уверена, что в эпитетах, которыми он нас с Агни одаривал, уважаемый лорд не скупился. Вряд ли они были столь мягкими как мои. Прекрасно помню, как десять лет назад барон громил свой кабинет и какими словами называл сестру, когда та тайно обвенчалась с Хейрадом и сбежала из дома.
К слову, тогдашняя шестнадцатилетняя я многие из этих слов впервые и услышала.
Воспоминания отрезвили. Напомнили мне, почему именно эти люди больше не родные и близкие, а совершенно посторонние. Во рту стало сухо, но оцепенение спало, и я сделала шаг вперёд, намереваясь пройти мимо, лишь поздоровавшись. Хоть и не родные и близкие, но всё же знакомые.
Предки тоже зашевелились, мама хотела видно пойти мне навстречу, но отец удержал её за руку, а та, истинная баронесса, даже не поморщилась.
Поравнявшись с ними, я негромко поприветствовала баронскую чету в соответствии с этикетом.
– Лорд Дэнэмуд, леди Дэнэмуд, – я слегка поклонилась, сбавив шаг, не намереваясь останавливаться. Напоминая себе, что просто приветствую титулованных особ. Всё же часто этикет значительно упрощает жизнь.
Уже было прошла мимо, когда рука отца требовательно, слегка болезненно сжала мой локоть.
– Не так быстро, мисс. Я правильно понимаю, что это всё, что вам есть сказать людям, подарившим вам жизнь, и которых вы не видели почти десять лет? – а вот это неожиданно. Я честно считала, что никто из них в жизни не позволит себе некрасивой сцены на глазах общественности.
Тем временем, лорд ждал. Челюсти плотно сжаты, брови сведены к переносице, желваки ходят на скулах. Отец всегда плохо умел сдерживать ярость. Но сейчас старался. Безуспешно, как всегда.
Только я больше не маленькая девочка, которая до ужаса боится прогневать папеньку и огорчить маменьку.
– Сэр? Надеюсь, Вы в добром здравии? Леди? – мой выразительный взгляд сперва на руку, которую я тут же демонстративно убрала со своей конечности, затем попеременно на родителей показал, что зажиматься я не собираюсь.
Да я вообще не понимаю, какие могут быть разговоры! Театр абсурда! Уехав из дома я оставила письмо, в котором объяснила как причины своего поведения, так и степень любви к родителям и раскаяния в том, что мне приходится сделать.
Уж за восемь лет можно было найти время для ответа.
Леди Кассандра цветом лица уже давно слилась с серыми стенами вокзала. Вот уж у кого мир трещит по швам. Бедная моя маменька-птичка, наверное, уже давно вычеркнула из жизни опозорившую её дочь, а тут нужно как-то с ней светскую беседу вести. Вот где разрыв шаблонов у человека.
– Наше здоровье вряд ли вас волнует. Не притворяйтесь, Анна. Дети, которых заботит здоровье родителей, так себя не ведут, – чудак человек. То сам настаивает на светской беседе, то упрекает меня в лицемерии. И это в то время, как одно без другого и представить нельзя. – Но зная то, как сильно вас, мисс, заботит собственная персона, хочу сообщить, что мы возвращаемся в Дэнэмуд из королевского дворца. В канцелярию его величества нас вызывали по поводу вашего будущего.
