Ну чем не маг? Я так сразу рот открыла, подумала, он либо звездочёт, либо главный маг этого мира. Но меня поспешили разочаровать и удивить.
– Мне очень приятно познакомиться с вами, Мария! – дрожащим голосом говорит старичок, протягивая мне руку для приветствия.
– Это хранитель этой комнаты, – говорит Штайн. Это заставляет меня почесать затылок.
Честно сказать, не думала, что у них такие низкие должности. Что, просто хранит эту комнату? Как сторож музея какой-то.
– Приятно познакомится, – отвечаю я, и с нескрываемым выражением глупости на лице добавляю: – А вы точно не маг?
Старичок смотрит сначала на меня, как на дуру, потом на Штайна, и с выражением полной беспомощности дрожащим голосом отвечает:
– Я хранитель всех чудес и возможностей этой комнаты. А магией у нас занимается мистер Штайн и его ученики.
Так, понятно, он не маг и не звездочёт. Стоит прекратить почёсывать затылок и тупо улыбаться. А то его уже передёргивает находиться рядом с зубастым глупым монстром.
Штайн жестом приказывает старичку что-то сделать, и тот, несмотря на свой возраст, сломя голову бежит в отдалённую часть комнаты. Бубенчик на его шляпе громко звенит.
– А как его имя? – спрашиваю я почти шёпотом.
– Да никак, зови его хранитель круглой комнаты, – отвечает Штайн и отходит куда-то в сторону.
Хранитель круглой комнаты — а покороче никак придумать нельзя было? Так язык сломать можно. Особенно если быстро произносить. Вот что первое в голову приходит, так это мысль: у них тут что, все комнаты разной формы и в каждой свой хранитель?! Это значит, в одной — хранитель круглой комнаты, в другой – хранитель квадратной комнаты, а в третьей — хранитель параллелепипедной комнаты. Бред какой-то.
Старичок проносится мимо меня с характерным звоном, чем отвлёк меня от бредовых мыслей. Штайн жестом приглашает меня подойти к столу. Как окажется позже, я стою на самом главном чуде этой комнаты – на символе мира. Одним нажатием какой-то невидимой кнопки из зрачка выходит прямой луч, состоящий словно из мельчайших голубеньких «светлячков». Сначала он не шевелится, потом покачивается и начинает расширяться. Маленькие «светлячки» принимаются вращаться по своей оси. И когда линия превращается в большой экран, появляются разные изображения. Сначала это вид этого мира и замок. После этот самый хранитель подходит к экрану вплотную, прикасается к нему, и экран показывает совсем другое. Передо мной предстаёт лицо очень симпатичного парня. Приятные, мягкие черты лица, немного острый нос, плавная переносица, красивые серые, почти белые, глаза с узкими зрачками и великолепные серебряные волосы. Причёска взъерошенная, придающая образу немного озорства, но в целом образ будит странную тягу к этому человеку, если он вообще человек, конечно.
– Это главный наш враг, предводитель тёмных— Зик, – перебивает мои мысли Штайн.
«Зик… И имя у него интересное», – думаю я и заканчиваю свою мысль громким возгласом удивления:
– Главный враг?!
Старичок, услышав мою реакцию, утыкается носом в пол и качает головой. Только сейчас я замечаю, что в руках он держит толстенную книгу. Она, скорее всего, в два раза тяжелее веса этого самого хранителя.
– Да, он тот, кто возжелал сидеть на троне в главном зале этого замка. И нам предстоит сражаться с ним, – говорит Штайн.
Он хочет продолжить, но я перебиваю его, мне было интересно, что же это за книга в руках хрупкого старичка.
– А что это за книга?
– Это книга истории нашего мира, с каждым веком она становится всё толще и толще, – отвечает Штайн.
Он берёт книгу у старичка и кладёт её на стол.
Довольно пыльное издание. Вот мне интересно, её кто-нибудь издавал? Похоже, что нет, это же магический мир.
Книга сама открывается на каком-то стихотворении, и я не ленюсь читать его вслух.
«Между Светом, между Тьмой
Вырос город небольшой.
И великая война.
Будет свет, а может – тьма.
Кто победу принесёт,
Будет править вечность тот».
– Э-э… вечность? – не удерживаюсь от вопроса я.
– Да, в том-то и заминка. Вечность здесь длится очень недолго – несколько лет или век; это зависит от того, как скоро свету или тьме надоест мир, – отвечает Штайн. Он поднимает взгляд на мою задумчивую физиономию.
Да, похоже, война в этом мире – привычное дело.
– И как я понимаю, часто надоедает? – спрашиваю я.
– Чаще всего именно тёмная сторона устаёт от мира, это смысл жизни всех тёмных – воевать.
– А что, и у светлых случаи были? – спрашиваю я с отвращением на лице.
– Были, но нечасто, – говорит Штайн. Он снова нажимает на какую-то кнопку. Её я опять-таки не замечаю, а вот изменившееся изображение не скрывается от моего внимания. На экране появляется странное существо – не то летучая мышь, не то уменьшенная горгулья, со странным зигзагообразным хвостом.
– А это Понка, маленький помощник, нашего злейшего врага Зика, – говорит Штайн, сделав особый акцент на слове «злейшего».
– Э-э… всегда хотела спросить, кто такие помощники и для чего они нужны? – Выражение лица в этот момент у меня наиглупейшее. Хранитель круглой комнаты смеряет меня презрительным взглядом. Он поправляет свои круглые очки с серебряным отливом и отворачивается в сторону, не желая учувствовать в разговоре. Штайн, и глазом не моргнув, начинает мне всё по порядку объяснять.
Как он меня только терпит. Хотя если бы он мне по дороге хотя бы половину рассказал, не стояла бы я сейчас с таким глупым видом.
– Помощники – это часть нашего живого мира, они каким-то образом являются связанными с той или иной личностью. Чаще всего, с раннего детства, или являются чем-то дорогим для нас, какая-нибудь «вещь», как бы сказали во внешнем мире. Или существо. Но чаще всего, помощники определяются не в течении жизни, а при рождении. Вот, например, Понка, помощница Зика, была с ним с самого его рождения. Так получилось, что её родители были убиты на охоте. Она попала к отцу Зика и стала помощником его сына. Это главная и обязательная часть каждой личности. Вот у хранителя круглой комнаты помощником служат его необыкновенные очки, – говорит Штайн, показывая на старичка в двух шагах от нас.
Тот поворачивается, блестит очками и, ничего не говоря, отворачивается обратно.
– А у тебя змейка Ники, бывшая «цепочка», является помощником.
Я смотрю на Ники, которая мирно лежит на свитере, и хочу спросить, но Ники меня опережает:
– Это что же «бывшая» цепочка? Я и сейчас хорошо справляюсь с этой задачей. И вообще, мне тут одиноко, никто со мной не разговаривает. Что, мне каждый раз самой в разговор встревать?
Я ошарашена подобным заявлением, она ещё и недовольна. С ней не разговаривают, а я что, должна вот так тупо болтать с цепочкой? Может, она и помощник, но я-то не привыкла к подобному общению с предметами. Да ещё так властно сказала, будто она королева, а мы все вокруг – её подданные.
Я так ничего и не отвечаю. Тупо стою рядом со Штайном и слушаю их диалог.
– Извини, пожалуйста, меня за мою грубость, – говорит Штайн Ники. – Обещаю, этого больше не повторится. Думаю, Мария со мной согласна. – Он приводит меня в сознание взглядом, говорящим: «ну, не молчи!».
– Да, да, обещаю, я не буду молчать, – неохотно поддакиваю я.
Что ж, Ники, вроде, устраивают эти слова, и она нежно зевает, оголив маленькие клыки. И засыпает в застёгнутом положении.
– А у тебя какой помощник? – спрашиваю я, переходя на шёпот, чтобы не разбудить серебряную вредину.
– У меня его нет, – печально отвечает Штайн и добавляет: – Был давно, но один несчастный случай сгубил моего помощника. В этом есть моя вина и самая главная ошибка моей жизни. Но не будем о грустном. Главное знай, твой помощник – это самая важная часть твоей души. Так что храни её, словно от этого зависит твоя жизнь. – Он отводит взгляд в сторону.
