— Я всегда тебя уважал и относился с пониманием ко всем твоим, даже самым «неправильным» поступкам, — в гримерку к главному вампиру ворвался Колпаков, — всегда пытался найти оправдания твоим действия. Но…

— Что же ты замолчал, — Иван смотрел на свое отражение в зеркале и видимо не собирался поворачиваться, чтобы послушать нарекания приятеля, — продолжай, я весь во внимании.

— Может, уже выйдешь из этого дурацкого образа «Я - Бог и мне все должны», — Ростислав подошел к мужчине и развернул его к себе. — Столько вокруг девушек, женщин, — развел руки в сторону артист, — а ты решил разбить ей сердце. По-твоему это в порядке вещей, да? — Ожогин слушал разъяренного Колпакова и лишь умилялся изредка его глупым догадкам.

— Я тебя долго слушал, а теперь выслушай меня, — Иван уселся на стул рядом. — Люблю ее не меньше твоего, — лицо Ожогина стало очень серьезным, а Ростислав немного смутился такой откровенной речи. — Знаю, что ей нужно строить дальше свою жизнь и ради этого, только ради этого, я добровольно от нее отказался. Тебе ли не знать, что я слышал ваш разговор и про Бродвей, и про ее любовь ко мне. Так, пойми, как мне было сложно сказать девушке, которую люблю, то, что я ей сегодня наговорил перед спектаклем. А теперь, давай, суди меня.

— Вань, я не знал, — Колпаков находился в полной растерянности. — Извини. Не думал, что ты ради нее, переступишь через свои чувства.

— А думать иногда полезно, — абсолютно спокойно произнес артист. — Прошу об одном, — посмотрел он собеседнику глубоко в глаза, — не вспоминай при мне о ней.

***

Прошел уж год, а может более,

Как пришлось забыть им поневоле,

Прикосновение нежных рук

И сладость горьких губ.

Она звездою русской стала,

Ведь так блистательно играла.

С него не сводят дамы глаз.

Обворожителен он ловелас.

И только ночь наступит смело

Как сердце «демона» болело.

Не забыть зеленых глаз,

Которых блеск тогда погас,

В полночной темноте презренных фраз.

А что же с ней? Что чувствует звезда?

Его, наверное, позабыла навсегда.

Но вдруг случится так, опять

Что встретятся неволей вспять.

После плодотворной работы за границей, так приятно вернуться в родную «Белокаменную», как ранее называли все Москву. Кьяра в России и Клэр в Америке, так прозвал ее иностранный зритель. В принципе актрису это особо не расстраивало, даже немного нравилось, ведь заграничная публика ее приняла и теперь она может гордо назвать себя мировой артисткой музыкального жанра. Но никакой Бродвей не заменит родные стены. По приезду Евлентьева сразу же направилась в свой театр, так как хотела больше работать, участвовать в новых проектах.

— Мисс Евлентьева, — на пороге театра ее встретил художественный директор, — или вы у нас Миссис уже.

— В этом направлении я работаю тоже, — девушка сверкнула красивым кольцом на безымянном пальце. — Александр Юрьевич, я так скучала, — она искренне обняла одного из своих учителей. — Америка, конечно, хорошо, но дома лучше. Надеюсь, для меня работа найдется.

— Кьярочка, моя любимая, — мужчина обнял ее, как дочь, — ты звездочка нашего театра. Кстати, в Москве мы ставим мюзикл «Демон Онегина». Знакомо?

— Разумеется, я слышала,- призадумалась она, - премьера в Питере была, — и тут нахлынули воспоминания о любви былой, о которой она только с горечью вспоминала иногда.

— А теперь мы сыграем у себя и роль Татьяны для тебя, — добро улыбнулся руководитель. — Мы практически утвердили каст и скоро начнем репетировать. Ты в команде?

— Да, наверное, — очень робко, не похоже на себя, ответила девушка. Странное предчувствие.

Санкт-Петербург прекрасный город, влюбиться в него можно с первого взгляда, но вот только погода опять не задалась. На улице декабрь месяц, холодные потоки, идущие с Невы, заставляют жителей Северной столицы надеть свои самые теплые вещички.

Театр Музыкальной комедии

— Доброе утро всем, — Иван поздоровался с коллегами и направился в гримерку, где перед работой решил почитать новости и заодно прошвырнуться по просторам «Instagram».

Листает. Лайк. Листает. Скучно. И тут его взору попал весьма интересный пост — «Вернулась наша американская Клэр». Пройдя по ссылке, он узнал ее: все тот же взгляд красивых глаз — надменный, но в тоже время милый. Фотографию он сохранил себе на телефон.

— Иван Геннадьевич, дорогой мой человек, — достаточно пожилой мужчина, заслуженный артист театра и наставник в тоже время обратился к талантливому актеру. — Тебя уже обрадовали с утра?

— Вестей хороших не было, — усмехнулся актер. — А вот ваши загадочные речи меня интригуют.

— «Демон Онегина» возвращается в Москву, — с долей восхищения сказал наставник, — часть каста собрана у них, а наших лучших просят они к себе. Так вот: ты, Кирюшка Гордеев, Манана поедите к нашим друзьям.

— Неожиданно, — искренне удивился артист. — Онегин всегда давался мне с трудом.

— С твоим опытом и талантом, — мужчина начал покидать гримерку, — это раз плюнуть.

Через несколько дней артисты Питерского театра приехали в Москву, но в этот раз не разгонять тоску. Ребята были одушевлены, они хотели сыграть в этом спектакле. Ожогин и Гордеев будут играть Онегина, только в этот раз для Московских зрителей.

Московский академический музыкальный театр имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича — Данченко

Ожогин отметил для себя, что давно не был в Московском театре, последний раз он встретил Кьяру в стенах МАМТ. Практически ничего не изменилось: все тот же стенд, на котором красовались лучшие артисты и среди них была она.

— Я с голода умру, если не поем, — игривый голос послышался в фойе и девушка, открывая дверь, не ожидала, увидеть взгляд этих голубых глаз.

Спустя столько времени, они снова стоят друг напротив друга. Она не прячет глаз, будто призрака увидела, так как для себя давно его похоронила. Но не забыла. Страшно. Он первый нарушает тишину.

— Здравствуй, Клэр, — она совершенно не ожидала, что он назовет ее таким именем. Растерянность царила с двух сторон.

— Иван Геннадьевич, добро пожаловать в театр, — сдержано и строго ответила Кьяра.

— Так вы знакомы, — в ладони хлопал художественный руководитель, — а я переживал. Теперь у нас прекрасная пара: Иван сыграет Онегина, а Кьярочка — Ларину Татьяну.

— Что? — в один голос с недоумением произнесли некогда влюбленные артисты.

Евлентьева, не показывая разъяренного вида, вышла из помещения театра. В голове крутились мысли, ведь это полнейшее издевательство. Почему из всех актеров, она должна играть с ним. Почему? Почему?

Казалось, она научилась жить без этого черствого и себялюбивого человека, но почему при его виде, опять что-то щелкает. Почему? Опять этот глупый вопрос.

Ожогин не мог упустить момент и вышел вслед за девушкой, оглянувшись, он сразу ее не нашел. Но через дорогу увидел знакомый силуэт.

— Я знаю, ты меня ненавидишь, — с этими словами он подошел к Евлентьевой, после чего она робко обернулась.

— Такой догадливый, — натянула актриса улыбку. — Ты просто мне скажи, тебе нравится надо мной издеваться? Тебе мало того, что ты со мной сделал? Мало?

— Я… — Иван хотел объясниться, но Кьяра ему не дала этого сделать, перебив в своей манере.

— Не нужно объяснений, — смотря на него холодным взглядом, говорила она.

— Я виноват во всем, — мужчина не выдержал и практически насильно прижал к себе девушку. Кьяра невольно закрыла глаза, чтоб на мгновение почувствовать его тепло, все-таки она ведь не забыла. Лгала себе весь этот год. И тут сознание взяло вверх и она поняла, что вновь становится игрушкой в его шальных руках.

— Ожогин, ты неисправим, — холодно говорила она, — но я тебе уже говорила, что не весь мир крутится вокруг тебя, во всяком случаи мой.

— Я не хотел доставлять тебе дискомфорт, если бы знал, что ты будешь играть Татьяну, не приехал бы. Нашел тысячу причин, не видеть тебя, чтобы не терзать себе душу. Тогда я не мог поступить иначе, знаю, не поймешь, да и объяснять уже не буду. Но может быть это судьба, что мы снова встретились?