Бей что есть силы, и будем квиты!
В самое сердце…»
========== Сломанная кукла ==========
После своей неосторожной фразы, Кьяра даже не стала слушать Ожогина, она просто ушла и видимо в этот раз навсегда. Актер в свою очередь не может дать объяснение своим поступкам, каждый раз девушка провоцирует его настолько, что он просто приходит в бешенство, ведясь на эгоистичные провокации. Ожогин не верит, что эта игра в одни ворота, но он не может себе позволить зависеть от этой молодой девчонки, которая пытается играть с его чувствами. Ладно, она молода и в чем-то глупа, но абсолютно не хочет ничего слышать и слушать. А он далеко не сопливый юнец, человек прожил уже полжизни и много чего повидал, а тут какая-то девчонка рушит все его, как казалось, нерушимые принципы. Необходима ясность ума, податливые эмоции не должны овладевать головой.
Личные отношения еще не отменяли совместной работы и здесь партнеры ведут себя, как профессионалы. Прошло уже несколько дней, но Евлентьева и Ожогин вообще не общались, при встрече друг с другом они перестали проявлять даже обычные правила хорошего воспитания.
— Да, я слушаю, — Кьяра была очень озабочена телефонным звонком, разговор у нее был явно серьезный, лицо напряжено. — Но я не могу вот так взять и приехать, понимаешь? — девушка явно кому-то пыталась что-то объяснить. — Вылететь 21 июля? Серьезно? У меня закрытие мюзикла, я не могу бросить свою труппу. Перезвоню.
Девушка небрежно швырнула телефон на гримерный столик и выбежала из помещения, практически сбив с ног своего двухметрового коллегу. Голубые и зеленые глаза волей случая встретились, а их обмануть так сложно. Кьяра быстро опустила взгляд, состроив холодную гримасу, побежала в гримерку, где сидел Колпаков. Опять дьявольские силы взяли вверх и Ожогин пошел следом за ней.
— Слушай, — Евлентьева вбежала в гримерку и обратилась к Ростиславу, а Ваня удобно устроился за дверью и решил случайно подслушать разговор, — я не знаю, что мне делать.
— Что случилось? — отбросив все свои дела, Ростислав погрузился в разговор с подругой.
— Мне звонила Аня Полынская, она моя подруга из МАМТ и сказала, что Всеволода Петровича уволили из-за того, что он спал с молодыми актрисами, там целый скандал устроили, — с волнением рассказывала Евлентьева, — но не суть. — Короче приехал музыкальный руководитель, который был на кастинге и сказал, что 21 июля… — девушка замолчала, как будто боялась чего-то.
— Кьяра, что будет 21 июля?
— Мне нужно будет лететь в Нью-Йорк, — артистка печально опустила глаза. — Меня взяли на Бродвей.
— Так, стой, — Колпаков подошел поближе к подруге, — теперь я ничего не могу понять. Несколько месяцев назад ты пребывала в состоянии шока, потому что некий ублюдок лишил тебя мечты, — артист аккуратно приподнял лицо девушки, чтобы смотреть в ее глаза, — теперь ты чуть ли не ревешь, когда появился шанс. Это странно.
— Рось, но как я после всего могу бросить Музтеатр, — искренне говорила девушка, — который принял меня в свою семью, как родную. Тем более, сейчас идет спектакль, а не могу подвести ребят… и Ваню.
Имя Ожогина она произнесла с невероятным трепетом и нежностью, что было для нее абсолютно не свойственно, чем привлекла внимание артиста, стоящего за дверью. Как же он хотел сейчас ее обнять и стереть эти ненавистные слезы.
— Родная моя, — Колпаков подошел ближе к девушке и прижал ее к себе, — ты так говоришь, как будто кто-то умер. За спектакль даже не переживай, вот именно на такие случаи у нас несколько графов, Сар и всех остальных. Ребята тебя обязательно поймут и поддержат, ведь Бродвей — это совершенно другой уровень и невероятный опыт. Если тебя все-таки заботит Ожогин, — мужчина устремил свой взор на входную дверь и, конечно, заметил своего коллегу, но, не подав виду, продолжил разговор, — он бы не променял Бродвей на шалость любви. И не смотри на меня так, я говорю так как есть.
— Для меня он важнее всего, — впервые разоткровенничалась актриса, чем снова привлекла внимание двух мужчин. — Говори, что я слабая и такая же, как все, повелась на него, как дура. Но мне нужен он.
— Когда мы любим, то все дураки, — чуть натянув губы в улыбке, произнес Колпаков. — Просто помни, прежде, чем отказаться от всего ради большой любви, подумай, что у тебя останется, если любовь откажется от тебя…
***
Иван был полон сомнений, он любит эту девушку, любит всей душой и сердцем. Может он где-то чопорный и редко показывает свои эмоции, но он ее любит. Он хочет, чтобы она принадлежала ему всецело. Ему. Не сцене. Так хочет Ожогин — эгоист, но с Евлентьевой он не может поступать эгоистично. С кем угодно, но только не с ней.
— Остался предпоследний спектакль, — то ли с грустью, то ли с облегчением сказал Колпаков.
— Даже не верится, что я смогла столько отыграть, — надевая рыжий парик, сказала актриса московского театра.
— Ты талантливая, быстро втянулась, — добавил Ожогин, — и тебя окружает отличная команда.
— Сам себя не похвалишь, как говорится, — Евлентьева снова позволила окунуться в красоту небесных глаз и в этот раз увидела нечто иное. Он смотрел на нее по-другому… Странно, как будто в последний раз.
Несколько минут до выхода на сцену
Все было готово. Граф на высоте, Сара с губкой в руках, ансамбль в сборе. Но что-то было не так. Напряженно.
— Вань, — подбежала Евлентьева к своему любимому графу, — я так больше не могу.
Ожогин, хоть и обещал сдерживаться, но увидев эти невероятные глаза, сразу же нарушил все, что себе запрещал и обнял девушка, так крепко, как только мог.
— Я люблю тебя, — наконец она произнесла то, чего так боялась. Он лишь упоительно слушал эти слова, закрыв глаза. Ведь он хочет сказать в ответ тоже самое, он готов. Давно готов признаться в чувствах. Но молчит. — Мне неважно сколько времени у нас будет: год, два, десять… Вся жизнь.
— Кьяра, послушай, — чуть-чуть Ожогин отстранился от нее, — и пойми меня правильно. Я ценю твои чувства, но с моей стороны эта была игра, как «догонялки». Я хотел тебя заполучить и у меня получилось, — одной безжалостной стрелой он насквозь пробивает два любящих сердца, но он так решил. — Ты молода и перспективна, тебе нужно проживать свою жизнь, но не со мной, — боль нарастает, становится тяжелее дышать и образ графа идеально вписывается в холодную и бесчувственную речь актера.
Девушка задрожала, она смотрела в его глаза и не верила ни одному слову. А ведь он оказался хороший актер, раз так жестоко мог манипулировать уязвимым сердцем.
— Я не верю тебе, — Евлентьева продолжала смотреть ему в глаза, еще капля и он бы сдался.
— Настырная глупая девчонка, — для правдоподобности он даже крикнул, — я не люблю тебя! Забудь, про эти призрачные мечты «жили долго и счастливо». Я. Тебя. Не люблю. — еще раз ножевое ранение нанес он своему сердцу.
— За что? — совсем тихо, практически шепотом произнесла она. Я же… — она начала заикаться, а он мысленно говорил «Ваня, терпи». Он должен отказаться от нее, она заслуживает иную жизнь.
— Я жить без тебя не смогу, — девушка упала на пол и разрыдалась вслух.
Сейчас он готов проклинать себя, сколько боли этот взрослый мужчина причинил этой маленькой девочке. Ожогин знал, прежде всего, это будет лучше для нее, пусть она возненавидит его навсегда и никогда не простит. Со временем Кьяра поймет, что сделал он все это ради нее. Ведь очень тяжело отпускать любовь по доброй воле, а свою он вырвал вместе с сердцем.
— Что происходит? — художественный руководитель заглянул за кулисы и увидел истерику молодой актрисы.
— Я не могу, — прерывисто говорила она. — Я не пойду на сцену, — девушка скинула с себя красный платок и убежала.
— Надеюсь, все это правильно…
========== Железная ловушка ==========
Ожогин пытался, но идеально, как он привык, отыграть спектакль не получилось. Евлентьеву лихо заменила Елена Бахтиярова, но Ване от этого легче не стало. Актер был подавлен, немногословен и раздражен. Спасение было в том, что осталось два спектакля и он сможет уехать из Питера и попытаться забыть все это. По-настоящему забыть ее.
