– Я художник, я так вижу.

Я забрала свои богатства в виде нескольких карандашей и клячки. Углубилась в процесс, который уносил мое сознание прочь от тревог жизни, погони за неуловимой мечтой, от черных ворон-мыслей.

– Похож? – спросила я, демонстрируя Максу результат своей часовой возни.

– Да, – мужчина был поражен и удивлен. – Правда, лицо еще полнее получилось.

– Нет, это ты слишком много вредного на ночь ешь, – пошутила я. – Дарю.

– Ты, наверное, карандашная ведьма, – Макс прислонил к окну свой портрет.

– Почему?

– Можешь приворожить одним наброском.

– Тебя, что ли? – засмеялась я.

– Да кого угодно.

Его слова вызвали в моей душе волнение, как брошенный в воду камень – круги. Конечно, на перроне водная гладь уже успокоилась. Но все равно тогда мне нужна была поддержка, нужен был близкий человек.

– Поедешь домой?

– Хм… Ко мне домой? – ухмыльнулась я. – У меня раньше домом был бордель, сейчас – общежитие.

– Нет, к нам, – Макс просяще посмотрел на меня. – Я хочу поехать с тобой.

– Так сегодня не наш день.

– Ну, если хочешь, потом не приходи. Но сейчас я не могу быть один.

– Хорошо, – я поняла, что теперь моя очередь заполнять пустоту в его сердце.

Перед сном я спросила:

– Как вы познакомились?

– Это необычная история… Нелли отстала от поезда. И там остались документы и деньги. А я ждал свой поезд в другую сторону. Она так переживала, а в кассе ей сказали ждать. Я тогда сдал свой билет, чтобы помочь.

– Ты очень добрый.

– Спасибо.

– И что потом? – я посмотрела на супруга.

– Ну, Нелли мне сразу понравилась. Я вспыхнул, как спичка. И мы провели вместе всего один день. При этом было ощущение, что мы знаем друг друга уже целый век. Ей вернули багаж, документы, деньги. Нелли оставила мне свой адрес. Она жила в Листвянке. Так все и началось.

– Это твоя первая любовь?

– Нет, моя первая любовь случилась в детском саду, – с усмешкой проговорил Макс.

– А почему ты не женился на ней?

– Родители были против… Старше меня на десять лет, уже два мужа, семья не богатая… Меня долго уговаривали. Но я все равно стоял на своем. А потом Нелли и сама от меня отказалась. На нее тоже нажали, скорее всего.

– Да… У нас любят нажимать.

Мы стали чаще видеться с Максимом. Он заходил за мной после работы. Приносил мне ужин, сидел в углу и следил, как мы монтируем мою короткометражку. Подходило время экспертизы и развода. Поэтому я не хотела видеться так часто, чтобы потом не передумать. Я чувствовала, что могу и сменить решение. Но обещание уже было дано.

В очередной вечер Максим устроил дома романтический ужин при свечах.

– Зачем это все?

– У нас с тобой было всего два свидания. Почему бы не наверстать, – он смотрел на меня, не мигая, словно пытаясь разглядеть во мне что-то особенное.

– Ну, хорошо.

– Шампанского? – муж спросил игриво.

– Пожалуй.

– Кого связала музыка, а нас – игристое.

Когда моя голова поплыла от винных паров, супруг взял меня на руки и отнес в спальню.

– Что ты делаешь? – изумленно спросила я, когда он попытался меня поцеловать.

– Как что? Я отдаю тебе долг.

– Какой?

– Я тебе подарил синий шиповник, но синих слез ты не увидела.

– Подожди, – я взяла его за подбородок. – Разве у вас с Нелли…

– Нет.

– То есть вы…

– Нет, я хотел все по правилам. Жениться, а потом уж отдаться, – лицо мужа налилось пунцовыми красками.

– А в Казань ты для чего ездил два раза?

– А разве любовь – это только соитие? Разве я не мог просто хотеть увидеть ее. Посмотреть в глаза, взять за руку, сказать, что все еще люблю и храню верность? – он говорил с жаром. – А во второй приезд она хотела… Но…

– Нужно было соглашаться! – я была раздосадована, что он обманул меня.

– Во второй раз я понял, что не хочу изменять тебе. Ты тоже имеешь право на верность. Разве нет?

Я аж протрезвела, встала и начала ходить из стороны в сторону. Мои мысли лихорадочно забились в голове, словно бабочки в банке.

– Что я сделал не так?

– Да все! – я остановилась. – Делать нечего. Придется. Иначе медики что-то заподозрят, обнаружив у тебя синюю метку.

Я нехотя вернулась на кровать.

– Хочешь, я принесу еще шампанского? – предложил виноватым тоном супруг.

– Хочу.

Только после пятого бокала я снова почувствовала, что готова. Макс больше не пил, просто подливал мне и поддерживал милую беседу ни о чем. Потом вновь потянулся ко мне. Я закрыла глаза и представила, что это другой человек. Кто-нибудь с длинными пальцами, карими глазами, вьющимися волосами. Его губы были нежными и теплыми.

Утром Максим прошептал:

– Я хочу тебя полюбить всем сердцем.

Я вздрогнула от фразы, которую не думала услышать. Ни от кого. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

– Зачем? Мы же вот скоро будем разводиться, – я повернулась к нему.

– Я не знаю, зачем. Просто хочу. И мне так стыдно за все неприятные слова, которые я тебе говорил.

– Да ничего страшного. Это было забавно. Но любить меня не нужно.

– Почему? – муж ласково провел по моей щеке. – Ты самая добрая, умная, эмоциональная. Ты красивая. Ты любишь старые фильмы, а когда работаешь, у тебя очень одухотворенное лицо. Ты больше всех достойна любви.

– Ты тоже очень добрый, – я зарделась румянцем. – Если бы… Ну, в общем, если бы все сложилось иначе, мы могли бы и дальше быть вместе.

Я снова выстроила между нами дистанцию, так было проще морально готовиться к расставания. Мне после смерти матери особенно нужен был рядом кто-то добрый, заботливый, теплый. Но я понимала, что Максим – всего лишь пленник обстоятельств. Возможно, он просто испытал на себе такую вещь, как стокгольмский синдром. Или, может, из-за расставания с любимой он жаждал любви. Чтобы не прорастать корнями в этого чужого мужчину, я приходила только по четкому графику: раз в три дня. Каждые наши сутки я давала себе зарок, что буду стараться видеть в Максе только отрицательные черты. Он много ел, плохо рисовал, у него был типаж противоположный тому, что мне нравился. Но ласковые слова, постоянная забота, искрометно обаяние супруга мешали мне нормально готовиться к разводу.

– Ну давай погуляем, – Максим тащил меня на улицу. – Ты разве не хочешь посмотреть дома декабристов? Ты их нормально осматривала?

– Да как-то не интересовалась.

– Ну как так? Ты же хочешь снимать исторические фильмы и не изучала архитектуру!

Мы шли, держась за руки, но уже не так, как раньше. Я не испытывала неловкость. Макс тоже вел себя непринужденно.

– Кофе хочешь? Утро же. Нужно кофе.

Он открыл передо мной дверь, усадил за стол, сделал заказ.

– В какой момент ты вдруг решил, что больше не испытываешь ненависть? – спросила я.

– Когда ты сказала про толстые пальцы.

– Да ладно…

– Да, – Максим смеялся. – Я просто понял, что ты очень наблюдательная, язвительная… И тебя не сломить…

– Возможно.

– А ты? – он смотрел серьезно, снова обретя в моих глазах свой особый шарм.

– А что я? Ну, ты мне понравился сразу, как налил шампанского, – я сама расхохоталась от своей шутки.

– Ах, вот оно как! Всего лишь алкоголь, значит…

Он купил мне большой акварельный набор для пленэра.

–Нас в университете, знаешь, как гоняли? – с улыбкой спрашивал муж. – Хоть специализация техническая, все равно преподаватели заставляли рисовать дома.

–Да, ты знаешь толк в красках, – я любовно погладила чехол с богатствами.

–Пойдем, порисуем?

–Твои преподаватели на тебя зря тратили силы. У тебя ужасные рисунки.

И все же мы пошли к Драматическому театру. Максим объяснял мне, как чертить прямые линии без линейки, выстраивать перспективу. Вместо того, чтобы оттолкнуть нелюбимого мужа еще сильнее, я сделала его своим учителем. Из него вышел бы неплохой наставник для художника.

Но мы слишком поздно взглянули друг на друга. Последняя черта семейной жизни подошла к нам сама. Наконец, когда мы предстали перед судьей, нужно было держать лицо.