– Ну, вот моё логово, проходи, – пока Маша разувалась, Серега протиснулся из прихожей в комнату, заметался, сгребая в кучу CD-диски и запихивая под диван разбросанные носки. – Иди на диван садись, я сейчас чаю заварю.
Девушка молча прошла, села на диван, поджала под себя ноги и стала с любопытством перебирать фильмы. Сергей погремел на кухне посудой, вернулся в комнату, раскрасневшийся и суетливый.
– Кино-то давай включу тебе? У меня много всякого-разного, я люблю фильмы смотреть – и боевики, и ужастики, всё прям скупаю, что вижу, – улыбнулся он.
– Давай, выбирай, – Сергей включил видеодвойку, присел рядом с Машей на диван. – Вот, «У холмов есть глаза», будешь смотреть?
– А про что там? Боевик?
– Не, это ужастик, – Серёга вставил диск в видеоплеер. – Клёвый, тебе понравится. Смотри начало, а я пойду чего-нибудь пожевать соображу.
Маша поуютнее устроилась на диване, подложила под бок старенькую плюшевую собаку. На экране мелькали кадры, Серёга на кухне вдохновенно хлопал дверкой холодильника и шуршал пакетами. Было тепло и спокойно, и никуда не надо было спешить.
Маша открыла глаза, почувствовав, как тело затекло от неудобной позы, по рукам побежали мурашки. Сообразила, что находится в Серёгиной квартире. Сам хозяин, заботливо укрыв гостью пледом, прикорнул на другой стороне дивана, по экрану телевизора бежала серая рябь, на табуретке у дивана стоял поднос с бутербродами и остывшим чаем. За окном уже потихоньку светлело. «Значит, утро, часов примерно семь – полвосьмого, – подумала Маша. – Надо же, уснула, а Серёжка тут суетился, бутеры строгал. Ну ладно, мне простительно, больше суток не спала, уж он-то всё понимает». Завозилась, устраиваясь поудобнее, и чутко спавший Сергей сразу же открыл глаза. Секундное непонимание в глазах – и широкая улыбка на добродушном лице.
– Ну вот, и не посмотрела хорошее кино, – хрипловато прошептал он. – Да ладно, давай, укладывайся как следует, я тебе сейчас подушку нормальную дам, досыпай, – Сергей открыл шкаф, достал подушку.
– А ты? – сладко зевая, спросила Маша.
– А я завтрак пошел готовить, ты овсянку будешь? – ехидно предложил он.
– Фу, фу, нет, не хочу овсянку, – заныла девушка.
– Пошутил, нету у меня овсянки, я её сам ненавижу. Спи давай, рано ещё, – пробурчал Сергей, подоткнул Маше плед и удалился на кухню.
Пока завтракали холостяцкой яичницей с сосисками, пока собирались – совсем уже рассвело. Хотя какое там рассвело – небо и земля смешались в единое серое снежное месиво, поднялся резкий и прямо-таки ледяной ветер. Сергей отправился провожать Машу на остановку, и они с трудом брели по ещё не почищенному тротуару. Чтобы защититься от летящего в лицо мокрого снега, Маша закуталась в капюшон, натянула на нос шарф. Маршрутки не было и не было, ребята совсем замёрзли. Сергей обеими руками обнял дрожащую Машу за талию, сильно сжал в объятиях, долго-долго смотрел в глаза. Маша подумала, что вот он сейчас её поцелует и была совсем не против. Но Сергей неожиданно, только чуть задев губами её губы, уткнулся лицом в искусственный мех на её капюшоне и забормотал:
– Эх, Машка, был бы я помоложе… я бы тебя любил бы. Я больной, на войне контуженный, я тебе всю жизнь испорчу… нет, не буду… не могу…
Ошеломлённая Маша не могла вымолвить ни слова, а Серёга с силой сжимал и сжимал её в своих руках.
– Серёж, ну, какой же ты больной, ты вон какой сильный, здоровый, – пыталась возразить девушка.
– Эх, Машка, ничего ты не знаешь! Да и не надо ничего тебе знать, – с явным трудом он расцепил руки, легонько оттолкнул от себя. – Всё, давай, езжай, вон маршрутка твоя идёт. Пока!
Сергей резко развернулся, и опустив голову, медленно пошел в сторону своего дома.
Через два года Сергей погиб, спасая на пожаре своих соседей-алкашей. Маша узнала об этом спустя очень много лет. Посещали могилы родственников мужа на городском кладбище, пробирались по бесконечным извилистым дорожкам, и Мария случайно увидела скромный памятник с надписью «Пономаренко Сергей Юрьевич, 1975 – 2007». Навела справки через знакомых и узнала трагические подробности его гибели. Раз в год, в холодном мокром феврале, она привозит ему две алые розы.
***
– Девочки, я так поняла, Маша Свету на работу позвала. А ты Маш, как сама-то туда попала?
– Это долгая история… Поэтому, Надюшечка, сделай доброе дело, сходи притащи из бара ещё бутылочку вина, а?
Глава 7. Кафе «Аракс». 2005 год.
Когда шёл второй месяц Машиной учёбы в училище и, соответственно, жизни в студенческой общаге, денег не было просто катастрофически. Того, что давала мама, хватало только на очень скудную еду, покупку раз в месяц льготного проездного и приобретения билета на поезд, чтобы съездить на побывку домой. Девушка ещё получала стипендию, но она была такой крошечной, что испарялась из кошелька как-то совершенно незаметно. Надо, просто необходимо было работать, и Маша активно эту самую работу искала – в газетах бесплатных объявлений, на городских досках с информацией, спрашивала у знакомых. Никаких интернет-сайтов типа hh.ru или работа.ру не было и в помине, о сотовых телефонах, громоздких «кирпичах» с антеннами, студенты даже и не мечтали. Поэтому поиски работы продвигались не слишком успешно.
Однажды в серых слякотных октябрьских сумерках Маша шла после учёбы в своё общежитие с автобусной остановки. Её путь пролегал мимо давно закрытого кафе-мороженого. И в этот вечер она, как обычно, осторожно прыгала по лужам рядом с полурассыпавшимся крылечком бывшего заведения советского общепита. Но вдруг учуяла манящий, острый и умопомрачительно вкусный запах жарящегося шашлыка. Присмотрелась внимательнее к вечно запертой раньше двери и увидела, что створка слегка приоткрыта. Запах, очевидно, доносился оттуда. Теперь девушка заметила и новенькую вывеску, возвещавшую об открытии замечательного кафе «Аракс», которое работало с пяти вечера до последнего клиента. «Надо же, кафе открыли! Может, им официантки нужны? – радостно подумала она. – И работать надо будет по вечерам, и от общаги в двух шагах. А вдруг повезёт?»
Она решительно шагнула на крылечко и потянула на себя тяжёлую дверь.
– Здравствуйте, проходите, пажалста! – весёлым шариком выкатился навстречу низенький нерусский парень в сером холщовом переднике. – Вот, пажалста, самый удобный столик, присаживайся, красавица. – Он говорил с небольшим акцентом, но это звучало даже забавно, а не неприятно.
– Да вы знаете, я ведь не поесть пришла, – украдкой оглядывая зал, начала Маша. – Мне бы узнать по поводу работы.
– Ах, работы! – возликовал сотрудник заведения. – Ты просто как раз вовремя, ты себе нэ представляешь! Пошли скорее со мной к Тельману. – Он взял девушку за руку и потащил за собой вглубь кафе.
Войдя в кабинет директора, Маша чуть не рассмеялась. За столом сидели две точные копии встретившего её мужчины, только каждый из них был чуть старше и крупнее другого. «Как матрешки» – мелькнула забавная ассоциация. Три брата-азербайджанца Эльман, Тельман и Мельман представились ей как владельцы этого заведения. Все они были одеты в тёплые кашемировые свитера, были черноволосы, черноглазы, румяные пухлые щёки гладко выбриты. И у всех троих на среднем пальце левой руки красовались одинаковые массивные золотые печатки с витиеватым узором. «Наверно, знак семейного клана», – решила Маша. Самый старший, Эльман, который был, очевидно, главным владельцем, кратко объяснил, что средний брат Тельман являлся здесь директором и платил всем зарплату, а младший Мельман управляет кафе. Управляющий, как выяснилось, крутился в семейном бизнесе, как белка в колесе: закупал продукты, общался с сотрудниками и посетителями, следил за порядком и жарил шашлык.
На работу её взяли. Посудмойщицей, поскольку штат официанток был уже набран. Но Мария была рада и такой работе, потому что платить обещали хорошо и вовремя, а ещё щедро разрешили есть, сколько влезет, любую еду, которую готовят в кафе. Старшего брата Эльмана Маша увидела тогда в первый и последний раз, а средний Тельман, прощаясь, ласково сказал ей, что если их молодой, и поэтому горячий брат Мельман хоть чем-то обидит, сразу сообщать ему об этом. Оставшись наедине, Мельман попросил называть его привычным для русских именем Миша. Клятвенно пообещал никогда не обижать и пылко заверил, что такой красавице будет гораздо лучше работать на кухне и не показываться на глаза посетителям.
