– Короче, не нужна им девка стала. Мешает. Младших близняшек я и не видел ни разу. А Лизка тут родилась, со мной до пяти лет жила. Пока ее мамашка не укатила к своему янки. Вроде и неплохо внучке в Америке жилось. А потом ее в частную школу отправили. Прикинь, Яга, при живой матери в детдом сослать. Мне не говорили, помалкивали. Не зря! Я как узнал, Аньке пригрозил деньгопровод заткнуть. Условие поставил: или они ребенка в семью забирают, или пусть к деду едет. Вот неделю назад она и прилетела.

– Ииии…?

– Что «иииии»?! Эта дуреха малолетняя, когда злится, то хоть из дому сбегай. Взглядом вещи швыряет. А злится она, Ядвига, так по пять раз на дню.

Банкир перешёл на «ты» – такое себе с ней мало кто мог позволить. Силен мужик. Только выглядит рохлей. И такого волчару какая-то соплюха скрутила. Хотя…кровь не водица. Его внучка, не приблуда какая…Яга улыбнулась. Предвкушая…

– Ещё что было?

– Материться не могу! Кишки сразу крутит. До горшка еле добегаю!

– Так не матерись! – Яга веселилась от души. – У тебя ребенок в доме!

– А как мне с моими упырями в мэрии и налоговой беседовать?! Не соблаговолите ли, милостивый государь?! На меня третий день охранники косятся. Чего-то Сергеич вежливый такой стал. Может, приболел или стремается кого? Ага, я и боюсь, блин. Ой! – Банкир хватился и зажал рот ладонью. – Фух! Пронесло. Блин – можно.

Яга уже откровенно смеялась. Давно, ох, давно ей не было так хорошо.

– Ну, а про спиртное ты знаешь. Эта сопля увидела меня после… гостей. И заботливо так: «Чтоб ты, дедуля, своей водкой подавился!» А потом… Нет, ты представь, Яга. Блин, ну что ты ржешь?! Она стала пальчики загибать и перечислять: и вином, и коньяком, и виски… Долго так перечисляла. Пиво забыла. Я теперь пиво по ночам пью, когда внученька почивать изволит. Зараза. Что делать, не знаю. Люблю ее, переживаю. Старею, наверное…

– Все мы стареем, это нормально.

Яга встала с кресла, медленно подошла к Степану. Коснулась кончиками пальцев седых висков. Банкир закрыл глаза, расслабился. Ведьма осторожно выпустила силу, прощупывая, исцеляя. Сердце шалит, печень на износ пашет, язва вот-вот откроется… Всего не уберешь, но что может – она исправит.

– Спасибо, – тихо прошептал Степан Сергеевич, он же Стёпка Лысый. Он же оборванец, давным-давно пойманный за руку странной тёткой при попытке стырить на рынке ее кошелек. – Спасибо, бабушка. – Он прижался щекой к ее ладони, как когда- то давно.

В детской комнате горел ночник. Девочка крепко спала, обняв облезлого плюшевого мишку. Светлые кудряшки разметались по подушке. Мурза запрыгнула на кровать, заурчала… Лиза открыла глаза.

– Кошка!!! Дедушка, ты мне подарил кошку? Я маму так просила котенка, так просила, а она не разрешала. Говорила, что у меня аллергия.

Дедушка отчётливо заскрежетал зубами. Яга сжала его ладонь, успокаивая. Мол, потом с дочкой разберёшься…

– А вы кто? – Лиза, поглаживая Мурзу, уселась на постель.

– Я…ммм… Бабушка твоего деда. – Дед почему-то вдруг закашлялся. Яга опустилась на колени перед малышкой, взяла ее ладошки в свои.

– А почему ты не старая?

Яга тихонько рассмеялась.

– А это потому, внученька, что я хорошо кушаю, занимаюсь спортом, много сплю. И ещё я ведьма.

– Как я? – Лизка недоверчиво сморщила нос.

– Нет. Это ты – как я!!!

Зима входила в полную силу, распахивая над миром белые крылья. По небу неслись призрачные кони северных ветров. Метель заметала прошлое и скрывала будущее. Наступала ночь солнцеворота. Самая длинная, самая темная ночь годового круга.

Черный внедорожник летел, не касаясь колесами дороги. Маленькая девочка в сиреневой пижаме мирно спала на заднем сиденье. Возле нее дремали черная кошка и старый плюшевый мишка. А за рулём, уверенно направляя джип в самое сердце метели, сидела Яга.

.

М

ара.

– НЕТ!!! Слышишь, Мара! Я НЕ-ПОЗ-ВО-ЛЯ-Ю!!!

Бах! Медный поднос полетел на пол, опрокидывая тарелки с поздним ужином. Нехитрая снедь разлетелась по углам комнаты.

– Посмотри мне в глаза, дура!!!

Дзинь. Бутылка разбилась о спинку кровати, на которой сидела молодая женщина в рясе. Вино растеклось по серым трактирным простыням. Красное, как кровь. Брызги попали на лицо сидящей. Ее спутница, высокая брюнетка в богатом дорожном платье, замерла с глиняной кружкой. Беспомощно опустила руку, разжала ладонь. Несчастная кружка покатилась по полу к ногам девушки. Та молча подняла, поставила на стол. Ядвига без сил опустилась на колени перед монахиней.

– Марушка, доченька, прошу тебя, пойдем со мной! Лес ждет, как он без тебя?!

– НЕТ! Одна уходи. Я найду тебя, когда…все закончится.

Ядвига уткнулась лицом в колени дочери, замерла. Мара ласково гладила мать по голове. Яга оторвала заплаканное лицо, сиплым от слез голосом прошептала:

– Я больше не увижу тебя, я знаю. Я видела смерть…

– Мне ли боятся смерти, мама? – так же шепотом ответила Марена. – Мне ли ее боятся…

************

Лизка с Мурзой наряжали ёлку. Лесная красавица стояла посредине гостиной. Аромат ванили и шоколада смешивался с запахом хвои.

Домовой сегодня расстарался. Каждый день Никифор из кожи вон лез, чтобы порадовать малышку. Виданное ли дело, – за столько лет в доме ребенок! Хозяйка к его стряпне всегда равнодушна была. Есть еда – и хорошо. Свежая, горячая – что ещё нужно. А тут – девочка! Ее кормить – одно удовольствие. По всему дому носится, в подвал за припасами ходит, сказки слушает. Давеча тесто на пироги вместе месили. Вся кухня в муке была.

Хозяйка заглянула, хмыкнула и ушла. Малышка притихла на минутку, а потом опять давай рассказывать про заграницы всякие, да про то, как они с бабушкой Ядвигой в лесу куролесили. Старый домовик слушал и только слезу украдкой смахивал. Умилялся… А сегодня – настоящий праздник. Стёпка приехал внученьку навестить. Постарел. Годы у людей сыплются, как листья с деревьев. Кажется, ещё вчера его метлой по двору гонял. А теперь, поди ж ты, – лысый да пузатый.

– Бабушка Яга! Мне Мурза котёночка пообещала родить!

Ядвига недоверчиво покосилась на кошку.

– Ну-ну…

Кошка запрыгнула на стол, фыркнула. Степан Сергеевич с опаской отодвинулся от черной бестии.

– Как там в лесу? Нормально? Лешак не подох еще?

Козодоев отхлебнул травяной настой. Блин, новый год, а он вареную траву глушит! Ромашечку, шиповничек, крапиву или что там Яга намешала…Редкая гадость!

Девочка бросила разбирать подарки и уставилась на деда. Потом встала, уперла руки в бока:

– Между прочим, ёлку мы с ним выбирали. И ёлочка эта с Того леса. И я Туда с дедушкой лешим ходила. Вот!

Степан поперхнулся, глядя на ухмыляющуюся Ягу.

– Ну, знаешь, Лихославовна! Ребенка – с этим уродом! Он же больной на всю голову! Он меня чуть не угробил! За ноги через лес тащил, я все муравейники мордой пересчитал. Лизка, прекрати ржать! А потом с размаху в болото закинул, еле выбрался.

– Я знаю. Дедушка леший рассказывал. Когда тебе было пятнадцать…Ты на старом дубе слово из трёх букв вырезал. Я видела. Он сказал, что это твоя подпись, – невинно моргая голубыми глазками, съязвила девочка.

– Ну, блин, Лизка, ведьма малолетняя! Яга, ты чему ребенка учишь?!

Ядвига пальцем подозвала названную внучку. Лизавета вздохнула, покаянно опустила голову и подошла.

– Давай-ка спать ложись.

– А салют?!

Лизка упрямо вскинула подбородок. Две ведьмы, не моргая, смотрели в глаза друг дружке.

– Салют ещё не скоро. Мы тебя разбудим.

Девочка зевнула и обняла Ягу. Старая ведьма осторожно прижала ребенка, погладила светлые кудряшки. Хитрюга…

Малышка быстро заснула, уютно устроившись на диване. Ядвига задернула плотные гардины. Взяла теплый плед, укрыла Лизку. Вернулась к столу, махнула рукой гостю.