Утром новость заполнила первые полосы местных газет. Тем же днем чуть позже я позвонил нескольким друзьям и выяснил детали.

Вот что мне удалось узнать.

За два дня до того – в четверг, второго июня восемьдесят восьмого года – пятнадцатилетняя Наташа Галлахер провела вечер перед телевизором с мамой и папой. Они просидели в гостиной до девяти. Когда программа закончилась, девушка пожелала всем спокойной ночи и пошла готовиться ко сну. Девять вечера – раннее время для летних каникул, однако она почти весь день проплавала в бассейне у подруги и очень устала.

Примерно в десять минут десятого она еще раз крикнула «Спокойной ночи!» со второго этажа; мистер и миссис Галлахер услышали, как дочь прошла по коридору и закрыла за собой дверь. Час спустя родители выключили телевизор, проверили входную дверь – та была закрыта – и легли спать. В доме они были втроем – Джош вылетел из колледжа на втором курсе после травмы плеча, полученной на борьбе. Теперь он снимал дом в соседнем Джоппатауне и целыми днями работал в строительном магазине.

На следующее утро, проводив мужа на работу и загрузив посуду в посудомоечную машину, Кэтрин Галлахер глянула на кухонные часы и с удивлением обнаружила, что уже почти девять. Наташа приглядывала за соседскими собаками, пока хозяева отсутствовали, и не в ее привычках было проспать. «Радио на кухне сегодня что-то громко работает. Наверное, она уже встала и сейчас в душе, а я ее просто не слышу», – рассуждала миссис Галлахер, усердно оправдывая дочь.

Однако ванная пустовала, и раздосадованная миссис Галлахер дважды постучала в Наташину дверь, а когда ответа не последовало, вошла в комнату. Дочери в постели не оказалось; на стуле перед столом висели чистенькие шортики и футболка, приготовленные с вечера. Любимые желтые шлепанцы стояли на полу у кровати.

Теперь миссис Галлахер не досадовала, а недоумевала. Возвращаясь к двери, она заметила: с окном что-то не так. Последние несколько недель в Эджвуде стояла невероятная жара под тридцать градусов. Хотя Наташа просила отца включить кондиционер в доме, тот отказался, чем никого не удивил.

– Ты же знаешь правила: не раньше первой недели июля. Думаешь, я деньги копытами высекаю?

Наташа надулась, но ненадолго, да и не обидевшись по-настоящему.

Миссис Галлахер медленно подошла к сдвижному окну – оно было почти полностью открыто, и влажный утренний ветерок шуршал тонкими занавесками. Однако не это привлекло ее внимание: на окне не было москитной сетки. Подойдя ближе, мать заметила на подоконнике темное пятно размером с небольшую монетку. Не удержавшись, протянула руку и ткнула в пятно пальцем. На кончике пальца осталось что-то темно-красное, и, чтобы разглядеть, она поднесла палец к глазам. «Это было ужасно похоже на кровь, – рассказывала она позже полиции, – но я не уверена».

В смутном предчувствии паники миссис Галлахер перегнулась через подоконник, стараясь не вляпаться в красное блузкой, и выглянула во двор. Рама с сеткой, почти согнутая пополам, валялась на лужайке.

Было девять ноль семь утра.

Первые двое полицейских прибыли в дом Галлахеров на Готорн-драйв в девять двадцать. Кэтрин Галлахер встретила их на подъездной дорожке, нервно шагая взад и вперед. На ее лице виднелись дорожки от слез, руки были жестко стиснуты; впрочем, женщина справилась с собой и сообщила полиции все, что знала – внятно и по делу. Патрульные из полиции штата Мэриленд позже в рапорте охарактеризовали ее так: «Напугана и взволнована, но мыслит ясно. Изложила события четко и последовательно».

Один из патрульных прошел в дом за миссис Галлахер и, попросив ту подождать в гостиной, произвел беглый осмотр помещения – Наташиной спальни. Второй патрульный прошел во двор сбоку от дома и, стараясь не затоптать следы, осмотрел окно спальни и сломанную раму с сеткой. Вернувшись к дверям дома, полицейский обнаружил пару подъехавших патрульных машин харфордского шерифа. Прежде чем войти в дом и допросить миссис Галлахер, патрульный быстренько ввел прибывших полицейских в курс дела и попросил их приступить к обследованию прилегающей территории. К этому времени на тротуаре перед домом уже толпились соседи.

В 9:29 подъехал Расселл Галлахер, припарковал «Кадиллак» на подъездной дорожке и бросился в дом. Соседи услышали раздающиеся из дома яростные крики. Как выяснилось позже, мистера Галлахера пришлось скрутить, чтобы он не затоптал место преступления в спальне дочери.

В 9:41 приехал Джошуа Галлахер, которого тоже вызвала мать. Расстояние от своего дома он пролетел за десять минут, хотя обычно требуется пятнадцать. Джош обменялся несколькими словами с соседями перед домом, а потом зашел внутрь.

В 10:07, примерно через сорок пять минут с момента прибытия первых полицейских на Готорн-драйв, тело Наташи Галлахер нашел сотрудник харфордского окружного департамента шерифа. В зарослях за домом. На Наташе были те же голубенькие шортики и майка, в каких она пошла спать. Девушка сидела, прислонившись спиной к дереву, скрестив ноги; руки – на коленях. На распухшей шее – тяжелые гематомы, скула разбита, под глазами синяки, большой и безымянный пальцы на правой руке сломаны. Коронер определил, что, вероятно, травмы нанесли во время продолжительной борьбы. Однако кое-что произошло уже без борьбы: левое ухо срезали неустановленным острым лезвием. На месте преступления не обнаружили ни следов орудия, ни уха. Судя по предварительным выводам, причиной смерти явилось удушение. Точное время смерти определить не удалось.

Почти сразу поползли слухи.

Сплетни плодились по телефону, передавались через забор, за чашечкой кофе или чая. И друзья, и незнакомцы одинаково увлеченно болтали что у барной стойки, что в отделе охлажденных продуктов в магазине «Сантонис», что в очереди на почте. Дети слушали болтовню родителей и повторяли все, что услышали, на футбольном поле или игровой площадке.

К тому времени, как три дня спустя я вернулся домой, я уже успел услышать с полдюжины разных версий о том, что случилось с Наташей Галлахер.

Почти все были убеждены, что таинственному Похотливому Призраку надоело в конце концов подглядывать и лапать, и он взялся хладнокровно убивать и уродовать своих жертв. Широко распространились также слухи о том, что он опять нанесет удар, причем скорее раньше, чем позже. Местная полиция принялась опровергать эти сведения и обратилась к общественности с пожеланием: важно проявлять бдительность, соблюдая, однако, спокойствие. Чувствуя необходимость сообщить народу хоть что-то, полиция раскрыла удивительные детали, касающиеся расследования дела Призрака впервые за почти шесть месяцев.

«В данном случае никакой связи с делом Призрака не наблюдается, – сообщил майор Бак Флемингс из харфордского окружного департамента полиции. – По целому ряду причин, которые мы в данный момент не готовы обнародовать, мы полагаем, что эти преступления совершены двумя разными субъектами. Следует признать, что в ходе длительного расследования мы недавно пришли, как нам показалось, к пониманию, кем на самом деле является Похотливый Призрак. У нас был подозреваемый, который попал в заключение по иному, не связанному с этим делу, и случаи правонарушений прекратились. Тогда мы полагали, что этот человек и является разыскиваемым преступником. Данный субъект был освобожден на непродолжительный срок, а потом вновь попал в заключение. Случаи правонарушений возобновились, когда данная личность была освобождена из-под стражи, что косвенно подтверждало наши подозрения. Однако преступления продолжились даже тогда, когда подозреваемый вновь был задержан. Теперь же… у нас нет никаких предположений».

Флемингс сообщил, что последний случай непристойного поведения Призрака зарегистрирован всего двумя неделями ранее, но до широкой общественности доведен не был – по просьбе департамента полиции. «Преступник действовал по отработанной схеме: проснувшаяся женщина обнаружила мужчину, склонившегося над ней в спальне. Он касался ее волос и лица. Женщина спугнула преступника, издав громкий крик. Нам неизвестно, совершает ли это все один человек или за дело взялся некий подражатель. Известно тем не менее, что в поведении преступника мало что изменилось. То, что он совершил две недели назад, в точности похоже на совершенное им в восемьдесят шестом и седьмом годах. Почерк преступника остается неизменным и не несет никакого сходства со случаем Наташи Галлахер. Смею заверить общественность, что все мои сотрудники круглосуточно трудятся над тем, чтобы раскрыть это чудовищное преступление».