– Как и у вас, – проворчал Лукас. – Вы упросили Фрайера приехать и вызволить вас, не правда ли? – с горечью произнес он. – Вы хотели, чтобы Фрайер создал для вас более приемлемую жизнь, и он это исполнил.

– Довольно, майор Уинтер, – заговорил отец Амелии. – Моя жена вовсе не жадная до денег соблазнительница. Большая часть ее денег ушла на содержание моего имения и на приданое Амелии. Я верну из оставшихся средств сколько смогу, но, разумеется, лишь при условии, что вы докажете справедливость ваших притязаний. Имение мое неотчуждаемо как майорат и потому не может быть продано, но я могу предложить кое-какие вещи на аукцион.

– Джордж, я не допущу, чтобы ты продал все, что тебе так дорого, – начала Долли, но муж не дал ей договорить.

– Успокойся, дорогая, это не имеет значения. – Он нежно поцеловал жену в лоб. – Я забочусь только о тебе и о ребенке. И об Амелии, конечно, но надеюсь, что муж намерен сам ее содержать. Хотя в том случае, если женитьба на ней – лишь часть его расследования, то...

– Я женился на ней, чтобы спасти ее от позора, – прервал тестя Лукас, которому отнюдь не доставляло удовольствия наблюдать сердечную привязанность родителей Амелии друг к другу. – К тому же деньги тут вообще ни при чем. Я хочу... то есть мы хотим, – поправился он, – справедливости. Теодор Фрайер должен быть доставлен в суд, приговорен и наказан за свои преступления.

Если Долли вздрогнула при слове «наказан», то Амелию поразила злоба в голосе у Лукаса. Почему он так жаждет схватить Фрайера?

– Но ведь моя жена сообщила вам, что Теодор умер, – сказал лорд Тови.

– Простите мой скептицизм, сэр, но после того, как ваша жена сообщила немалое количество ложных сведений, меня убедят в смерти этого человека только самые серьезные доказательства. А я сомневаюсь, что они есть у леди Тови.

Глаза всех устремились на Долли.

– У меня... есть свидетельство о смерти, – произнесла она неуверенно.

– Ваш муж... ох, простите, ваш брат, – якобы спохватился Лукас, – отлично умел подделывать документы. Подделать свидетельство о смерти не составило бы для него особого труда.

– Если вы не верите мне, поезжайте в Лизьё, и вы найдете там его могилу, – сказала Долли.

– Могильный камень может поставить кто угодно, – возразил Лукас.

– Тело готовил к похоронам местный гробовщик. Его имя Лебо. Если вы поедете туда, то, конечно, сможете с ним побеседовать.

– Верно. А если я его там не обнаружу, вы скажете, что он переехал неизвестно куда. Или умер. У вас на все есть ответ, не так ли, Дороти?

– Не смейте так обращаться к моей жене! – взорвался отец Амелии. – Она леди Тови, и будьте любезны адресоваться к ней с должным уважением.

Амелия внутренне содрогнулась. «Ох, папочка, это самое неудачное из того, что ты мог сказать моему сверх меры самолюбивому супругу ради спасения Долли».

Выражение ледяного презрения на лице у Лукаса Уинтера могло бы посрамить даже герцога.

– Я уверен, что вспомню этот ваш совет, когда арестую ее и увезу обратно в Америку, чтобы она могла лично излагать свои лживые истории правительству.

– Лукас, не... – начала было Амелия, но тут снова взорвался ее отец:

– Она не сделала ничего плохого!

– За исключением того, что лгала, когда говорила о Фрайере. И если я должен буду упрятать ее в тюрьму, чтобы выманить ее братца из его укрытия, я это сделаю.

– Вы никуда не увезете мою жену, будьте вы прокляты! Она вынашивает ребенка, и она хрупкая женщина. Я не могу рисковать утратой своей второй жены во время родов. Особенно после того, как она сообщила вам все, что знает.

Сверкая глазами, Лукас сложил руки на груди.

– Вы можете это доказать?

Лорд Тови не ответил, потому что не мог. Не могла ответить на этот вопрос и Амелия, но в глубине души она чувствовала, что Долли ни в чем не виновата, за исключением того, что слепо верила брату, как верила всем, кого любила.

– Лукас, – сказала Амелия, – будь разумен.

Его ледяной взгляд едва не заморозил кровь у нее в жилах.

– Я не допущу, чтобы Фрайер избежал правосудия всего лишь на основании слов его сестры!

Почему все это так выходит? Потому что Фрайер родился англичанином?

– По крайней мере расследуй рассказ Долли до того, как примешь жестокое решение везти ее в Америку. Поезжай во Францию и убедись, что там находится могила ее брата.

– А когда я вернусь сюда, то обнаружу, что все вы снялись с места, не так ли? Скрылись там, где мне вас не найти, в то время как она встретится со своим братом там, где он прячется теперь.

– Как ты можешь думать, что я дам согласие на подобный обман?

У Амелии сердце разрывалось от того, что он не доверял ей после всего пережитого ими вместе.

– А что, если бы я отправился вместе с вами во Францию, майор Уинтер? – вступил в разговор отец Амелии, и тон его был не менее язвительным, чем тот, каким говорил Лукас. – Долли и Амелия остались бы дома, в то время как мы с вами собирали бы доказательства правдивости моей жены. Таким образом, я стал бы вашим заложником на тот случай, если моя беременная жена возьмет да и сбежит. Тогда вы отвезли бы в Америку меня. Удовлетворяет ли это предложение вашим представлениям о справедливости?

– Ваша жена не преминет отправить Фрайеру предупреждение. По моим сведениям, он прячется где-то в соседнем графстве.

– Я не позволю вам увезти мою жену. Нам с вами придется встретиться в суде.

– Не пытайтесь блефовать, сэр. Возбудить дело в суде – значит предать все происшедшее гласности, а вы не рискнете на скандал.

– Скандал для меня ничего не значит. Чем я не могу рисковать, так это смертью жены или ребенка во имя вашей сомнительной справедливости. И я хотел бы, чтобы вы обосновали ваши обвинения против брата моей жены.

– Да, майор Уинтер, – заговорила Долли, и в голосе у нее звучало отчаяние. – Вы заявляете, что Тео украл деньги, но мой муж упомянул за обедом, что была ограблена компания «Джонс шиллинг». Так вот, мой брат никак не мог ее ограбить.

Лукас ругнулся себе под нос.

– Почему не мог? – спросила Амелия, но тут же со страхом подумала, что, кажется, знает ответ.

– Потому что компания, в которой работал Тео, называлась иначе, – пояснила Долли. – Он сотрудничал в «Балтимор мэритайм».

Проклятие и еще раз проклятие! Лукасу почти удалось провести дело так, чтобы Амелия не узнала всю правду. А ведь следовало предвидеть, что ее мачеха может разрушить его замысел.

Он задержал дыхание. Может, Амелия не запомнила название компании, принадлежавшей его отцу? Может, он даже не упоминал его при ней?

Лукас посмотрел на нее: Амелия словно оцепенела, а глаза ее, они обвиняли его. Внутри у него все сжалось. Она запомнила.

– Ты лгал мне, – прошептала она, ее глаза были широко раскрыты.

– Нет, – возразил он. – Я просто говорил тебе не все.

Амелия сделала шаг вперед.

– Ты умолчал о самом важном, тебе не кажется? Твой отец повесился не только потому, что считал тебя мертвым, но и потому, что совершенная Фрайером кража разорила его компанию. Так вот по какой причине несколько лет назад исчезло, как ты это назвал, состояние твоей семьи?

Медленно, очень медленно Лукас кивнул:

– Я не мог сказать тебе. Это было частью моего расследования...

– Вздор! – перебила мужа Амелия, и ее щеки вспыхнули от гнева. – Ты не мог мне сказать потому, что тогда тебе пришлось бы признать целью твоего расследования не только обязанность задержать преступника, но и месть за отца.

– Цель заключалась в наказании преступника во имя справедливости, черт побери! – не выдержал Уинтер. – Именно поэтому я и не говорил тебе. Я понимал, что ты придешь к заключению, будто я не веду бой за справедливое возмездие, но преследую виновного в преступлении по личным причинам.