– Право же, сэр, – запротестовала Амелия, – не стоит относиться к любому совершенно невинному замечанию как к попытке очернить ваших соотечественников.

– Разве я это делаю?

– Да, как, например, на вчерашнем балу. Военные были просто ошарашены.

– С моей точки зрения, они не вправе судить о тех сражениях, в которых не участвовали.

– А вы не вправе употреблять столь сильные выражения. Лукас воздержался от желания ответить резкостью.

– Простите, мэм. Я полжизни провел среди солдат и, случается, забываю, как должно вести себя в обществе леди.

Амелия наклонила голову:

– Я прощу вас, если вы измените свое поведение. Лукас усмехнулся. Изменить поведение по отношению к англичанке? Вряд ли такое случится – разве что луна рухнет в Атлантический океан.

– Не знаю, что говорила вам об американцах ваша мачеха, но у нас Никто не поднимает шум, если мужчина позволит себе иной раз употребить крепкое выражение.

Это было не совсем правдой, но Уинтер намеревался вернуть разговор в прежнее русло.

– Долли о таком не упоминала. Уинтер пошел на риск:

– Кирквуд утверждает, что ее родители были англичанами, а не американцами.

Амелия ускорила шаги.

– Да, и они эмигрировали в вашу страну до ее рождения. Это совпадало со сведениями Уинтера о Дороти Фрайер.

– Где же она росла?

– Не имею представления, – беззаботно ответила Амелия. – Долли редко говорит о своей жизни в Штатах. Это напоминает ей о ее покойном муже, которого она очень любила.

– А кем он был? – В ответ на ее недоуменно поднятые брови Лукас добавил: – Может быть, я его знаю.

– Его имя Обадия Смит. Он был владельцем торгового концерна в Бостоне.

Уинтер нахмурился. Когда Теодор Фрайер перебрался из Балтимора на север, то встретился с Дороти в Рейнбеке, в штате Нью-Йорк, а не в Бостоне. Фрайеры именно оттуда добрались до границы с Канадой и пересекли ее.

Выходит; Дороти Смит вовсе неДороти Фрайер? Или она лгала своей новой семье?

– Имя мне не знакомо. В таком случае я не знаю Бостон как следовало бы. Вы уверены, что она жила именно там?

– Конечно, уверена, – Амелия снова надула губы. – И не пытайтесь убедить меня, что это был Брансуик, хотя названия обоих городов начинаются на одну и ту же букву. Такого не было.

– Мы это установили, – сухо произнес Уинтер. – И где они жили в Бостоне?

– Откуда мне это знать?

– Ну тогда скажите, как долго они там жили. Амелия пошла медленнее.

– Долли не рассказывала мне о своей жизни во всех подробностях. А почему вы так интересуетесь моей мачехой?

Так. Ему надо быть осторожнее.

– Даже не знаю, что вам ответить. Для этого нет никаких особых причин.

– Если ваше представление об ухаживании заключается в том, чтобы вести разговоры о моих, немолодых и скучных родственниках, мы далеко не уйдем.

– О, вы, конечно, правы. – Скрипнув зубами от того, что Амелия вернулась к своей игривой, ипостаси, Лукас остановился и, сорвав бутон с розового куста, протянул его Амелии: – Пожалуйста, примите мои извинения.

Ее глаза подозрительно заблестели, она остановилась, чтобы понюхать бутон, и сказала:

– Ваши извинения дорогого стоят. Наш садовник снял бы вам голову с плеч, если бы застал за похищением бутона с его призового розового куста.

Лукас воткнул бутон Амелии в волосы, потом с нежностью погладил ее по щеке.

– Вашего садовника здесь нет, дорогая, – прошептал он. Глаза их встретились, и у обоих ожило воспоминание о вчерашних поцелуях. Амелия облизнула губы, Лукас наклонил к ней голову, но, прежде чем он поцеловал ее, Амелия резко отпрянула. Бросив взгляд на окно верхнего этажа, она пробормотала:

– Садовника нет, но миссис Харрис определенно есть.

– Вы, англичане, все до чертиков... простите, вы все ужасно усложняете, в том числе и ухаживание за женщиной. В Америке мужчине предоставляют возможность свободно, общаться с женщиной и не перекрывают ему поминутно дыхание.

– Но ведь существуют способы обойти эти запреты. – Она положила руку ему на предплечье, и Лукаса снова обдало жаром. – Например, мы могли бы вместе совершать прогулки верхом, правда, в сопровождении грума.

Прогулки верхом. Какой в них смысл? Он не сможет отвлекать ее поцелуями, если за ними по пятам будет следовать грум. И тут ему в голову вдруг пришла мысль.

– А вам бы не хотелось посетить настоящий корабль берберских пиратов?

Лицо Амелии просияло.

– Правда?

– Правда. – Это дало бы ему массу возможностей побыть с ней наедине. – В королевских доках в Дептфорде находится захваченный пиратский корабль, и мне разрешено ходить на нем.

– Но миссис Харрис тоже должна будет принять в этом участие.

– Почему?

– Нам придется ехать в Дептфорд в моей карете. В доки опасно ездить в открытом экипаже, а я не могу ехать вдвоем с вами в закрытой карете.

Вот проклятие, а он-то воображал, что грум будет следовать верхом за каретой! Следовало быть сообразительнее.

Однако корабль достаточно велик, и можно будет что-нибудь придумать, если уж Амелия окажется на борту.

– Ладно, совершим выход в море втроем.

Лукас был удивлен тем, с какой быстротой Амелия уговорила свою компаньонку отправиться на прогулку. Дамы переоделись, и менее чем через час они уже были на пути к докам его величества короля Георга III в Дептфорде.

– То, что мы собираемся осмотреть, называется шебекой, не правда ли? – спросила Амелия, обращаясь со своего места рядом с миссис Харрис к Уинтеру, который расположился на противоположном сиденье.

– Откуда вы это знаете? – откровенно удивился он.

– Английская шебека стояла одно время на якоре в Торки. Я слышала, что позже ее потопили французы.

– Да, это была «Стрела». Морское ведомство потому и хочет приспособить захваченный пиратский корабль для своих нужд. Шебеки – удобные, легко управляемые парусные корабли.

– Как же ее захватили?

– Эскадра, которая возвращалась домой, овладела ею у берегов Испании.

Миссис Харрис прижала к горлу руку в перчатке.

– На шебеке были пленные? – спросила она.

– Нет, пираты только вышли в море.

– Слава Богу, – тихо произнесла Амелия.

– Да. Берберские пираты не слишком церемонятся с пленными.

Они замолчали. Карета свернула с Септ-Джеймс-сквер. Лукас хотел бы задать Амелии еще несколько вопросов о ее мачехе, но опасался миссис Харрис. Если легкомысленная Амелия и не заметила бы, что он ее расспрашивает с определенной целью, то миссис Харрис непременно обратила бы на это внимание.

Немного погодя в карету просочилась вонь с Темзы – они подъехали к Вестминстерскому мосту. Амелия прильнула к окну кареты и, судя по оживленному выражению ее лица, жадно впитывала впечатления.

Уинтер выглянул в окно и увидел лес мачт на реке, забитой до отказа разнообразными плавучими средствами. Там шла борьба за овладение пространством. Баржи с трудом прокладывали себе путь среди многочисленных лодок, торговые суда продвигались уверенно, их высоко поднятые в воздух носы показались Уинтеру похожими на пренебрежительно задранные вверх носики изысканных английских леди. Гребные плоскодонки уворачивались от громоздких паромов, которые осмеливались пересекать дорогу массивным фрегатам, а рулевые последних осыпали бранью всех подряд – и гребцов, и матросов.

Отвернувшись от окна, Лукас обратил внимание на то, что миссис Харрис сидит как-то уж очень прямо, уперев в колени руки, ее крепко сжатые кулаки напоминали пушечные ядра.

– С вами все хорошо, мэм?