Он завоевал ее по праву. А теперь страдает из-за этого. Отбросив в сторону испачканный носовой платок, Лукас застегнул подштанники и брюки с привычной быстротой военного человека. Он украдкой бросил взгляд на Амелию. Но она даже не посмотрела на него, спокойно приводя в порядок свою одежду. Ах, черт побери!

Амелия – юная и неопытная девушка, не говоря уж о том, что она богатая наследница и дочь титулованного отца. Это не какая-нибудь веселая вдовушка, с которой он мог бы поиграть в пирата и его пленницу, связывая ее и раздевая, к их взаимному удовольствию. И не портовая шлюха, с которой он устроился бы в укромном месте у стены и забавлялся бы как хотел, сунув ей в руку несколько монет.

Амелия накажет его за происшедшее. Хоть она и соглашалась на все, что он с ней делал, хоть и принимала в этом участие и даже заставила его на время забыть о...

Лукас скрипнул зубами. Вместо того чтобы расспрашивать ее, он предавался наслаждению. Возможно, он разозлил Амелию, лишив себя шансов на будущее.

Самое скверное, что он готов был повторить все немедленно, если бы она ему позволила.

Наконец Амелия посмотрела ему в лицо. Одежда ее была в полном порядке. Кружевная косынка прикрывала красивую грудь. И если бы пальцы ее не дрожали слегка, когда она натягивала снятые им с нее перчатки, можно было бы подумать, что между ними ничего и не было.

– Это и вправду было интересное приключение, – произнесла Амелия совершенно ровным голосом.

Интересное приключение? Это все, что она могла сказать? Он испытующе посмотрел на нее:

– Вы хорошо себя чувствуете?

– Отлично. Почему бы и нет... после ваших горячих усилий?

Он изо всех сил старался смириться с ее реакцией. Англичанки сдержанны, да, но эта...

– Я должен перед вами извиниться.

– За что? Вы обещали мне приключение и выполнили обещание. Теперь все кончено.

Кончено? Кончено, пропади она пропадом?

Амелия поправила несколько выбившихся из прически прядей волос. Она сейчас выглядела англичанкой более, чем когда-либо в эти дни.

И никогда она не выглядела столь желанной. Он очень хотел снова прижать ее к стене и заниматься с ней любовью до тех пор, пока она не утратит эту свою ледяную улыбку и равнодушное выражение лица, пока не придут в полный беспорядок и ее платье, и ее волосы, пока он не почувствует, как она трепещет и задыхается от страсти...

«Осторожнее, парень. Ты чудом получил помилование и постарайся извлечь из него выгоду, пока еще можно».

– Пора возвращаться на берег, – сказал он, приняв решение соответствовать ее сдержанности.

– Да. – Она наклонилась и подняла с пола свою шляпку с непринужденностью, от которой он снова скрипнул зубами. – И миссис Харрис никогда не должна узнать, чем мы тут занимались.

– Почему же?

Глаза Амелии остановились на нем с выражением неподдельного страха.

– Не считаете же вы возможным, чтобы она об этом узнала!

– Не обо всем. Но даже вы, англичане, целуетесь во время ухаживания.

На лице у нее вспыхнул гнев? Если это и так, то он промелькнул слишком быстро. Кроме того, с чего бы ей гневатся на это, если она не гневалась на другое?

– Ухаживание не носит формальный характер. – Амелия аккуратно завязала ленты шляпки. – И пока наши отношения не определились окончательно, я предпочитаю, чтобы вы ничего не говорили миссис Харрис.

Лукас прищурился. Чем дольше протянется его расследование, тем вероятнее, что Дороти догадается, кто он есть на самом деле. Она и Фрайер могут оказаться за две страны отсюда, пока леди Данила соблаговолит позволить ему появляться в их семейном кругу.

– Так давайте определим их прямо сейчас. – Он старался казаться таким же невозмутимым, как и она. – Я ведь ненадолго в Англии. Я даже не знаком с вашими родителями, – произнес он в приступе истинного вдохновения, осенившего его как нельзя более кстати. – Мы не можем держаться в стороне друг от друга. Сказать по правде, если мы продолжим такие наши встречи, как сегодня, то будем просто вынуждены пожениться.

– Если уж говорить по правде, – возразила Амелия с некоторой иронией, – то я не вижу необходимости спешить. Короткое ухаживание обычно продолжается полгода, а долгое – год или два.

Ее сдержанный тон охладил Лукаса. Очевидно, леди полагает, что он будет увиваться около нее неделями, пока она не приучит его плясать под ее дудку.

– Если вы думаете, что я могу продлить свое пребывание в Англии до тех пор, пока...

– Конечно, нет, – перебила его она, выставив вперед подбородок с видом величайшего превосходства. – Но явно не повредило бы делу, если бы мы потратили несколько дней на то, чтобы лучше узнать друг друга, прежде чем объявить другим о ваших намерениях.

Надеясь привести Амелию в смущение, Лукас окинул медленным и страстным взглядом ее тело, которое ласкал несколько минут назад.

– Я думал, что мы уже достаточно хорошо узнали друг друга, дорогая.

Вместо того чтобы покраснеть, как он надеялся, Амелия устремила на него взгляд, полный такой ярости, что это вынудило его замолчать. Она вовсе не такая бесстрастная, какой прикидывается. Как ни странно, Лукаса это обрадовало.

– Я говорю о знакомстве несколько иного рода, майор Уинтер.

– Стало быть, мы возвращаемся к «майору Уинтеру» и «леди Амелии»? – уколол он ее с усмешкой. – Именно такой род формального знакомства вы имеете в виду?

– Да, благовоспитанный род, когда люди общаются друг с другом, вместо того...

– Вместо того чтобы сходить с ума от желания? – Он понизил голос до хрипловатого бормотания. – Возбуждать друг друга ради взаимной радости.

Теперь она смотрела на него прямо и открыто.

– Тот род знакомства, при котором люди узнают друг о друге больше, чем позволяют им узнать только их тела. Когда они рассказывают друг другу о своих тревогах и страхах, например, почему они цепенеют от ужаса при виде открытого люка, ведущего в трюм.

Эти слова подействовали на него, как удар секиры по животу. Чтоб ей пропасть, и ей, и ее любопытству!

– Когда мы сможем установить между собой такой род отношений, – мягко продолжила она, – когда вы станете честным и правдивым со мной, тогда, и только тогда, познакомитесь с моими родителями.

Повернувшись, она решительным шагом вышла из каюты под шканцами.

Все время, пока они ехали домой в карете, Амелия раскаивалась в своих поспешно сказанных словах. И не из-за потрясающего душу выражения ужаса, появившегося на его лице после того, как она их произнесла. И не из-за того, что он обменялся с ней едва ли парой фраз, пока они спускались с шебеки, а потом плыли на ялике к пристани.

То было удручающее чувство, что она зашла слишком далеко. Какие бы демоны ни вынуждали Лукаса с такой силой реагировать на открытый люк в трюм, они имели над ним власть, и мужчине столь гордому, разумеется, было непереносимо, если его чувства заметили, а тем более судили о них.

Что, если ее жестокость вынудит его поступить решительно – увезти Долли в Америку против ее воли? И если он до сих пор так не поступил, значит ли это, что у него нет реальных оснований подозревать Долли в чем-то преступном? Или существуют законы, которые препятствуют подобным действиям? Даже если это и так, Лукас явно готов идти на риск ради удовлетворения задетой гордости.

Но у нее, черт побери, тоже есть своя гордость. И каждый раз, когда он упоминал о своем «ухаживании» – будто и в самом деле намеревался на ней жениться! – Амелии хотелось влепить ему пощечину. Он изо всех сил старался добиться, чтобы она познакомила его с Долли. Хитрый негодяй. Двуличный дьявол. Но ей придется еще сколько-то времени терпеть его возле себя, пока она не убедится, что он не в силах причинить вред ее мачехе.

– Вы оба что-то очень невеселы, – заговорила миссис Харрис. – Вам не понравился корабль?

С языка у Амелии едва не сорвалось, что некоторые части корабля до смерти напугали майора Уинтера, но едва она взглянула на его застывшее лицо, как слова застряли у нее в горле.