Солнце лениво жгло каждого, кто не счёл нужным спрятаться вовремя в тени рядов, состоящих из непрерывной череды навесов и шатров. Двое идущих за мной стража, по середине рыночной улицы, сосредоточенно сверлили мне спину и медленно сокращали дистанцию. Особая одежда, всей городской стражи в Форноне, состоящая из тёмно-синих с серым балахинов, туго утянутых по телу, делала их подходящей мишенью, для всех жгучих солнечных лучей. Беспрерывно вытирая пот со лба свободным руками, они открыто придерживали лёгкие алебарды. Их прямые намерения схватить меня говорили сами за себя. Оставалось только непонятно, почему они медлили. Вот он я, иду не спеша, почти прогуливаясь. Так чего тянут?

Ускорив шаг, я заметил, что впереди сияет блеском металла обширный перекрёсток. Много бродящих в белых, светло-бежевых и светло-серых одеждах людей вели торговлю, самыми лучшими товарами. Базар Форнона всегда славился металлическими изделиями любой сложности. Любая уважающая себя аристократическая особа, просто обязана была иметь битком заставленный дом местной продукцией. От посуды до ювелирных принадлежностей, в сундуках расставленных по всему дому.

Все мои покупки уже совершены, оставалось только раствориться. Два преследователя ускорили шаг, предвкушая моё внезапное растворение на перекрёстке, подобно кубику льда в чашке тёплой воды. Чтобы эффект исчезновения был более действенный и неожиданный, нужно сначала дать им успокоиться, подпустить поближе, буквально дать себя пощупать и лишь потом кануть сквозь землю. Ну или в скрытую ширму. Каждый рыночный фокусник-кудесник об этом знает и у всех свои методы. Вот и у меня свои, хоть я и не отношусь к ним ни в коей степени.

Сбитая перекладина, обрушила облако тканевого шатра и окутала на секунду моих преследователей. Вспоров её тут же алебардами, двое стражей остановились на середине восьмистороннего перекрёстка и стали растеряно смотреть по сторонам. Ни человека в белом, ни возможных догадок, куда он мог подеваться. Один лишь нещадно и доблестно изрубленный шатёр под ногами, да валяющиеся в пыли красивые, шкатулки из благородных пород древесин, украшенные драгоценными каменьями и металлами. На них зрил бородатый, молчащий от ужаса хозяин лавки со шкатулками, впрочем, уже начинающий багроветь и надуваться как речной сом на дне лодке, пугая рыбаков мелкой рыбёшки. С других сторон перекрёстка подбежали другие стражи на службе у его величества Аукристиана и самого порядка.

– Сыны проклятых беспорядков! Мою лавку держал мой отец, за ним держал её мой дед, за ним держал её мой прадед! И так далее! Никогда ещё ко мне не относились с таким неуважением. Никогда ещё меня не оскорбляли какие-то алебардисты! А у меня много связей, много связей среди вельмож и высших служебных чинов, состоящих на службе у самого его Величества Аукристиана! Да продляться его дни безвременно, а ваши укоротятся! – торговец лукавил, будь оно так на самом деле, он бы здесь не стоял, продавая товар на жаре, скорее он бы руководил сетью лавок, не выходя в жару из прохладного дома. – Все подати давно оплачены, налоги выданы! Так за что вы бессовестные прохвосты, решили навлечь на себя гнев моих друзей? – кажется, он начинал переигрывать, лицо у него стало спокойнее, чем было.

– Молчи борода, – буркнул раздосадованный потерей страж, утирая с лица струи горячего пота. – Не до тебя.

– Где!? – спросил одетый в серый балахин, сухощавый начальник.

– Да вот в ярде был! Я его почти ухватил за воротник, а он гадёныш, исчез у меня перед глазами, как колдун.

– Подтвердишь? – пристально глядя в глаза его напарнику, спросил начальник.

– Нда. Всё так и было. Вот он был и вжик… Вы же сами наверно его видели, когда к нам навстречу шли.

– Искать! – скомандовал начальник и обвёл рукой перекрёсток по кругу.

– Господин благородный начальник, – обратился к нему торговец. – Ваши подчинённые, вероломно сломали мой шатёр и потоптали половину ценнейшего товара! Я несу убытки, а мне в следующей цикаде платить налоги в казну его Величества…

– Заткнись, – не глядя ответил раздосадованный начальник, теряя терпение сам и вытирая платочком лоб. – Если я узнаю, что ты укрыл самого опасного преступника, ответишь головой.

– Я? – задохнулся от непритворного возмущения торговец. – Да я преданный слуга его Величества! Я. Я. Я знаю, где он может быть!

– Да? – с интересом посмотрел на него начальник, тут же, переставая, злиться.

– Возможно, – сразу же блеснул огоньком жадности торговец в своих почти круглых глазах.

– Я распоряжусь о покрытии нанесённых тебе убытков и освобождением от налогов на три цикады кряду. Говори где, где он, немедленно.

– Может быть, мы договоримся о пожизненном освобождении? – смотря на ровность и чистоту своих ногтей, опустил взгляд торговец, чтобы начальник не прочёл в них, бескрайнюю наглость.

– Урес! Скрутить торговца. Он его сообщник! – огромный стражник, стоящий рядом с начальником с длиннющей алебардой наперевес, двинулся к торговцу.

– Стойте! Ну, стойте же! Мы же договорились, правда? – заискивающе быстро заговорил торговец.

– Покрытие убытков и никакого освобождения от налогов, – сухо сказал начальник.

– Я согласен. Только я ведь не знаю точно, где он, – хитро сказал торговец, тыкая в мою сторону своим крючковатым пальцем. – Я могу лишь предполагать.

Вот же бестия. Ну как он мог уследить? Я взобрался по балкам наверх обезьяной и белкой нырнул, а потом залёг на соседней крыше из жердей, не пропускающих солнце, едва выдерживающих мой вес.

– Урес, проверь! – Ткнул рукой на мою крышу начальник, хорошо видимый мне через тонкие щели.

– Ага. Отозвался могучий страж и рукастыми отростками, начал тыкать в крышу, на которой пока я лежал, боясь пошевелиться, чтобы не скрипнуть ни единым, рассохшимся от солнца прутиком.

Блестящее широкое острие, без малейшего сопротивления пронизало моё укрытие в каком-то ярде от меня. На это собралось посмотреть, целое скопище людей. Все слово бросили свои дела и забавлялись, как страж тычет, никому не сделавшую ничего плохого крышу, соседнего торговца, обладающего благоразумием, просто молчать, плачевно гримасничать, держаться за голову двумя руками и безостановочно мотать ей из стороны в сторону.

Страж уже изрядно устал, поднимать алебарду, хорошо, что глазастый торговец, оказался не столь проницателен и не усмотрел, что я лёг на самый край, стык соседнего навеса.

– Сдаётся мне ты его сообщник, а пока он убегал, ты навёл нас на его ложный след, – прищурился начальник.

– Клянусь своей бородой! Я видел, как белый силуэт взмахнул туда подобно перышку на ветру.

– Мне продолжать? – пожаловался Урес, явно устав заниматься боевой гимнастикой на жаре, под начинающийся смех со всех сторон.

– Хватит Урес. Пусть наш лжесвидетель объясниться.

– Да покарают меня боги Долины Смерти из Тёмного Ущелья злых Духов, если я соврал хоть на каплю. Да истребят весь мой род и оставят без единого волоска на голове, если я лжесвидетель, против царствования на свету его Величества Аукристиана, – грустно причитал торговец, выходя с тростью вперёд и хромая, словно он уже третий десяток лет, работает в шахте и каменоломне.

Его трость стала тыкать в крышу. Как назло бородатый, словно знал, что я никуда не делся и играю комедию с исчезновением, что твоя черепица. А куда тут денешься? Рядом тряпичные шатры, прыгни на такой и он опустит тебя, почти до земли. Слишком приметно.

– Ну, где ты злой чучундра? Решивший, оставить меня без работы и заставить моих детей голодать. Где ты злой дух? – надо сказать, орудовал он тростью не хуже алебарды, частенько попадая её концом мне то в живот, то в грудь, отчего я стоически морщился, но молчал. – Слазь говорю, не валяй дурачков из нас. Слазь анчутка, заклинаю тебя, как брата родного. Не позорь мои седины.

Окружающие покатывались со смеху. Театр вышел лучше, чем постановочный. Теперь неловко было не только хмурому алебардисту, старику торговцу, но и самому начальнику стражи, теряющему свой непрестанный авторитет, с каждый секундой. Наверно щедрые духи базара и рынка, услышали мольбы его верного жреца и свято истинно верующего в справедливость старика. Порядком напряжённые моим весом прутики, к тому же истыканные алебардой, стали давать слабину. На глазах старика заиграла надежда, словно он нашёл свой давно спрятанный и забытый кувшин с гулстсами у соседа на крыше. Навес захрустел и стал крениться. Мне пришлось отползать, чтобы не спровоцировать его падение. Мне на помощь пришёл конкурент бородача.