Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Говорят, ты с Холерой подрался?

– И с Татарином?

Окружив Игоря, одноклассники ждали ответов. Святая наивность! Двадцать семь лет назад он бы прыгал от счастья, заполучив такое внимание и мигом взлетевший авторитет, и, разумеется, в красках описал все свои выдающиеся достижения, но сейчас он только усмехнулся.

Впрочем, ответить ему бы все равно не дали – в мастерскую влетел худощавый невысокий старик в черном халате с седыми всклокоченными волосами и совершенно безумным перекошенным лицом. Бросившись с диким криком на трех пацанов, забравшихся с ногами на верстак, он попытался ухватить ближайшего – лопоухого Серого, но все трое ловко разбежались, будто только этого и ждали, а старческая рука лишь скользнула по рукаву джинсовки.

– Мать твою за ногу! – затопал ногами старик и метнул молоток в убегающего Серого.

Игорь даже приоткрыл рот от изумления – столь неожиданным было появление трудовика. Хотя в те годы, это не было чем-то необычным. Он был ветераном великой отечественной войны и вел у них уроки с пятого класса. Впрочем, уроки – громкое название – за все годы без исключения уроки труда сводились к его появлению с небольшим опозданием, на котором он устраивал подобные взбучки, после чего распределял всех на бессмысленные работы – от подметания полов и уборки снега до разборки хлама, которыми были завалены мастерские. Затем он исчезал до следующих занятий. Иногда впрочем, он неожиданно появлялся, чтобы напугать зазевашегося «бездельника», схватить его за шкирку, потрясти, обматерить, на радость хохочущим одноклассникам, а если увернется – швырнуть в него чем-нибудь.

Самой работой никто не занимался, кроме отличника Наумова. Трудовик ее никак не контролировал, не принимал результаты и, судя по всему, назначал на нее только для очистки совести.

В основном уроки трудов означали игры, блуждания по школе, и школьному городку или подготовку к другим занятиям в виде списываний «домашек». Поскольку Игорь жил рядом со школой, они иногда со Славиком ходили к нему домой, чтобы посмотреть телевизор и заодно поесть бутербродов, поскольку Данилов нечасто тратил сладкие минуты утреннего сна на завтрак.

Трудовик схватил с верстака журнал, надвинул со лба очки.

– Так! Шейх Афанасьев! – пронзительно объявил он. – Сеньор Бахтин! Мистер Васильев! На уборку листьев!

Он гневно оглядел окружавшую его толпу школьников.

– Вы еще тут?!

Трое парней, включая Славика, неохотно двинулись в сторону дверей, но трудовик уже утратил к ним интерес – он вдруг согнулся в три погибели и стал по-кошачьи подкрадываться к Лехе Корчагину, который хихикал с Вадиком, с которым они разглядывали какой-то журнал. Леха опрометчиво повернулся к трудовику спиной. Однако насторожившись внезапной тишиной Леха и Вадик, навострили уши, как зайцы замотали головами и вскоре с визгом сорвались с места. Описав дугу, они махнули через ряд сдвинутых верстаков. Трудовик ловко вспорхнул на столы и бросился им наперерез, успев, на бегу огреть Леху классным журналом по голове. Пацаны выбежали из мастерской. Трудовик последовал за ними, оставляя только оглушительный топот и крик.

На этом видимо все, подумал, Игорь и правда – прошло уже минут десять, а трудовик так и не появился. Все постепенно разбрелись, вскоре в слесарной мастерской никого не осталось, но Игорь не спешил уходить. Он медленно как в музее бродил по большой мастерской, разглядывал токарные станки, полувековые пыльные стенды с нарисованными советскими школьниками в фуражках и гимнастерках, и схемами расточек. Все дышало далеким прошлым – затянутые паутиной высокие потолки, старинные двери, старая школьная доска, на которой никто никогда не писал. Открыв дверь в соседнюю механическую мастерскую, которая была чуть поменьше слесарной, он увидел второгодника Филиппа Кустанайского, который сидел за дальним верстаком у открытого окна. В зубах его дымилась сигарета, а в руках – паяльник.

Этого факта биографии Кустанайского Игорь совсем не помнил.

– Как зубы? – спросил Кустанайский, бросив на Игоря короткий взгляд.

– Нормально.

Кустанайский был на пару лет старше, и походил больше на мужика, чем на школьника.

– Ну, ты даешь. – Сказал он с усмешкой и приложился паяльником к какому-то проводу.

– Ты чего тут делаешь?

– Да вот, Петрович попросил…

Кустанайский был парнем немногословным – в те редкие моменты, когда какой-нибудь учитель называл его фамилию, он медленно поднимался со своей задней парты и просто молчал. После чего получал двойку или тройку из жалости, если учителю все-таки удавалось выдавить из него пару слов. Игорь не мог вспомнить общался ли он с ним в предыдущей версии своего детства. Вчера он встретил его поликлинике, а сегодня здесь. Кажется, за эти два дня он перевыполнил в этом вопросе норму всей прошлой жизни. А Филипп оказался не совсем уж круглым двоечником. Во всяком случае, вряд ли бы трудовик доверил кому-то паяльник. Впрочем…

– Петрович? В смысле трудовик?

– Ага.

– А это? – Игорь указал на сигарету. – Тоже разрешает?

– Да он через час только придет.

Игорь огляделся. Механическая мастерская была завалена хламом, словно гараж прижимистого пенсионера, полвека таскавшего барахло со всех окрестных помоек. За спиной Кустанайского Игорь заметил еще одну дверь – ту, которая всегда была закрыта, и в которую иногда заходил трудовик, но сам никого туда не пускал. Сейчас дверь была приоткрыта. За нею был виден стол, над которым аккуратно висели инструменты, а также целые пирамиды всевозможных коробок и баночек. Игорь перевел взгляд на Филиппа и заметил, что на верстаке у его правой руки между пачкой сигарет «Viceroy» и баночкой с припоем лежала связка ключей с кожаным ремешком вместо брелка. Такие же ключи были у трудовика. Возможно, даже это те же самые ключи. Значит, трудовик доверял Кустанайскому не только паяльник.

Глядя на одноклассника, который шмыгая носом, уверенно орудовал паяльником, Игорю пришло на ум поинтересоваться:

– Слушай, Фил, как думаешь, сложно собрать такую штуку, чтобы одна только давала сигнал, а вторая принимала?

– Одностороннюю?

– Ага.

– А на фига? Петарды взрывать?

– Да, нет. Просто звуковой сигнал.

– Да легко. – Филипп потер тыльной стороной ладони черную щетину на подбородке. – Реле, пульт нужен. От брелка можно взять. Ну, еще преобразователь и батарейка. Тут кстати у Петровича оху…ные акумы есть.

– А здесь такую можно собрать?

Кустанайский задумчиво посмотрел на Игоря.

– Легко.

***

После урока истории пожилая классная руководительница почти всю перемену мучала Данилова деликатными, но утомительными приемами советской педагогики. Заверив учительницу, что ни в семье и у него лично никаких проблем и дурных наклонностей нет, и пользуясь тем, что кабинет начали заполнять назойливые шестиклассники, Игорь поспешил на следующий урок.

Но выходя из кабинета истории, он испытал странное ощущение – пространство вокруг будто изменилось или изменилось что-то в нем самом. Дети вокруг продолжали также орать и бегать по рекреации, портфели скользить по истоптанному паркету и молодая учительница физики, высунувшись из соседнего кабинета, ругалась на какого-то Плебеева.

Они вели себя так, будто мир был прежним, но он изменился – Данилов это хорошо чувствовал. Детали вокруг стали настолько яркими, что ему требовалось время и усилия, чтобы оторвать от них взгляд. Сейчас он рассматривал золотое кольцо России, изображенное в виде неровной петли с фрагментами городских пейзажей. Церквушка нарисованная прямо на стене так что под желтым куполом была видна трещина, уходящая ниже – в букву «В» в начертанном в старорусском стиле слове «Иваново».

– Ты выходишь? – спросил у него очкастый шестиклассник в шерстяной жилетке надетой поверх белой рубашки. Взгляд Данилова остановился на медном крестике у него на шее и тут он понял, что не пространство изменилось, а время, потому что слова шестиклассника звучали так: «Т-т-т-ы-ы-ы-ы-ы в-в-в-в-ы-ы-ы-ы-ы-х-х-х-х-о-о-о-о…

21
{"b":"786554","o":1}