Было темно и холодно. Я лежала на узкой жёсткой койке, стоящей у стены — на ощупь каменной и тоже холодной.

Помещение было небольшое, кроме койки здесь ещё стоял только стол, на нём — подсвечник. Когда я зажгла огонь, то наконец огляделась нормально, но ничего интересного не увидела.

Как я сюда попала, я не помнила. События в замке удавалось вспомнить очень смутно, только отчаянный голос Ариса. Но зато сейчас я была одна. Никаких чужих мыслей и голосов умерших родственников в голове.

Я вновь присела на койку, обхватив голову руками. Что это было? Сама понять не могу, а посоветоваться не с кем. Как же плохо без бабки Медеи, она всегда всё на свете знала и обо мне искренне заботилась.

Где я? Хоть я плохо всё помнила, но того, что осталось в памяти, хватало, чтобы ощущать себя весьма скверно. Что эта тётушка через меня натворила? Хоть не убили никого? Кинжал я в руках держала точно. В любом случае, это место очень напоминает темницу. Отсутствие окон мешало понять что-нибудь получше.

Не знаю, сколько именно дней я здесь провела в неведении, но наверняка сказать не могу. Мне приносили еду раза два-три в день, но передавали её через открывающееся в двери окошечко, я даже не могла толком разглядеть тюремщиков. Мои расспросы они игнорировали, лишь поскорее закрывались.

В камеру звуков извне не проникало, и я иногда разгоняла надоевшую тишину собственным голосом, просто напевала что-нибудь. После этого на меня тюремщики стали смотреть, как на порождение демона. Ну что ж, не привыкать.

А примерно дней через семь или восемь дверь наконец открылась. Пока меня молча вели куда-то в длинному коридору, я, хоть и щурясь от чересчур яркого, после полутьмы темницы, света, всё же узнала место. Это был тот замок в столице, где на данный момент обычно заседал Совет.

Все десять членов Совета были здесь. Геуст, болезненно-бледный, на меня ни разу даже не взглянул, лишь иногда переговаривался с соседом — пожилым мужчиной. Но большую часть времени он просто смотрел в стол, нервно теребя цепочку медальона. Его никто ни о чём не спрашивал, его рассказ наверняка все уже слышали.

Меня в основном допрашивали Йдон Се и Рамзес. Расспрашивали о случившемся, но я не дала ни одного толкового ответа, уж очень всё запутанно было в воспоминаниях. Первый разговаривал довольно сочувственно, второй старался выудить из меня побольше информации и злился, что я ничего не могу объяснить.

Люди о чём-то совещались, я старалась прислушиваться, но все их разговоры были явными продолжениями каких-то предыдущих, и я никак не могла понять, что со мной хотят сделать.

Йдон Се обессиленно опустился на стул. Вопросы, похоже, кончились. Рамзес сердито сверкнул глазами, и мужчины переглянулись чуть ли не понимающе.

Меня вывели в соседнюю комнату, даже в кресло усадили. Я сидела и нервно притопывала ногой, пытаясь разобрать слова. Молодой охранник тем временем с любопытством меня разглядывал. Невежливо по местным меркам, зато искренне и без страха.

— Что, такая красивая? — не выдержала и ехидно поинтересовалась я, приосанившись.

— Не очень. Но и не жуткая, — в голосе парня послышалось явное разочарование.

— Какая есть, — пожала плечами я, оскалившись.

Охранник фыркнул и замолчал.

Голоса за дверью продолжали разговаривать. Минут через десять в комнату вошёл тот пожилой мужчина, который сидел рядом с Геустом. Охранник почтительно поклонился, и старик, кивнув ему, сел в кресло напротив.

— Александро Кедоно, — представился он. — Как вас лучше называть, леди?

— Кирка, — мрачно отозвалась я. — Больше — никак.

Александро кивнул и поинтересовался:

— Можешь говорить?

— Э, да?

Мужчина вновь задумчиво кивнул.

— Тогда я задам тебе пару вопросов, чтобы кое-что уточнить. Не против?

Я, несколько удивлённая столь вежливым обращением, лишь тоже кивнула.

— Какое твоё первое воспоминание? Я имею в виду, действительно первое. Детское что-то или…

— Я с Медеей ищу что-то в лесу, — ответила я, удивлённо приподняв брови.

— Как выглядел твой отец?

— Я его не помню. Только портрет видела.

— Доктор Лилиум сказал, что в замке видел корону рядом с тобой. Где ты её нашла?

— Корону? — глупо переспросила я. — В первый раз — случайно в какой-то комнате наткнулась. Померила… А потом её Мирабелль откуда-то вытащила. А с этой побрякушкой что не так?

— Надевала, значит, — задумчиво произнёс Александро, не ответив на мой вопрос. — А до какого момента действия были именно твоими?

Я замялась, не зная, стоит ли признаваться. Всё-таки Мирабелль я сама освободила, а это тоже уже было неправильным.

Мужчина смотрел на меня выжидающе. Я вздохнула и призналась:

— До замка. Хотя уже чувствовала себя странно.

Александро смотрел по-прежнему задумчиво.

— А в предыдущие дни странности были? Теряла сознание, странные сны, ещё что-нибудь?

— Сны были, — ойкнула я. — Один. Не мой причём. И лунатизм.

— Не твой? — переспросил мужчина.

— Да. Глазами Геуста причём. За ним что-то гонялось.

— Геуста? — в голосе Александро послышалось изумление.

Я смущённо кивнула, опустив взгляд. Я так и не поняла, почему именно его сон, но сейчас у меня возникла мысль, что, возможно, это Кларабелль каким-то образом изучала обстановку, а сознание Геуста просто оказалось более податливым.

— Что ещё в том сне было?

— Арис с ним был, — ответила я, нахмурившись.

И как раз в этот момент дверь скрипнула, и в комнату заглянуло бледное уставшее лицо в обрамлении чёрных кудряшек. Я невольно вздрогнула.

— Я могу идти? — поинтересовался Геуст, безразлично скользнув по мне взглядом.

Небеса, этот ли человек совсем недавно смотрел на всех свысока и ругал меня за неподобающее поведение?

— Вы как раз вовремя, — улыбнулся Александро. — Доктор, вам странные сны недавно снились?

— Я редко вижу сны, — пожал плечами Геуст. — А когда вижу, они редко приятные.

Он всё-таки взглянул на меня, но как-то безразлично, мельком. Он проскользнул внутрь, натягивая на руки перчатки.

— Чтобы за вами и, вроде, братом в них кто-то гнался?

Геуст вздрогнул и выронил перчатку, тут же наклонившись за ней, при этом явно стараясь скрыть замешательство.

— Гнался? Ну, вроде было что-то такое, — осторожно ответил он, надевая вторую перчатку. — А что?

— Кирка видела этот сон. Она могла унаследовать эту способность, но вряд ли, Кларабелль научилась считывать сны сама, — сообщил Александро. - И, видимо, продолжает этим пользоваться. Мне кажется, ты был прав.

— Очень рад, — Геуст криво улыбнулся, нервно поправляя воротник рубашки. — Так я могу идти?

Александро кивнул, и Геуст вышел, осторожно притворив за собой дверь.

— Способный он, — пробормотал мужчина. — Когда я его встретил несколько лет назад, он как раз тогда университет закончил, то даже удивился. Особенно помня его пятилетним мальчик, цеплявшимся за руку матери, — он даже улыбнулся. — А тут — молодой энтузиаст с кучей интересных идей. Впрочем, не все легко его приняли.

Я слушала, не понимая, зачем он об этом заговорил.

— И те недавние неприятности… Кто-то пытался подставить. Вот у меня вопрос — тебе никто никаких сделок не предлагал?

Я покачала головой, не очень понимая, как он себе это представляет.

Александро вздохнул и махнул рукой охраннику.

— Ну, пока, вроде, всё. Если вы не обманываете.

Меня вновь увели. В камере было всё так же темно, тихо и скучно настолько, что после мимолётной свободы хотелось уже лезть на стенки и бегать по потолку.

Дня два прошли так же уныло.

Я, стоя на столе, пыталась достать паука, висящего на потолке, когда услышала щелчок замка и скрип открывающейся двери. Я поспешно спрыгнула на пол и, обернувшись, увидела застывшего на проходе Геуста, который, сердито поджав губы, неодобрительно качал головой. Сейчас он уже был больше похож на себя.

Я молча смотрела него. Геуст, оглядевшись, лишь презрительно скривился и присел на койку, не выпуская из рук трости. Окинул меня хмурым взглядом и спросил: