За неделю на острове они познакомились с местными обычаями, кухней и даже магией. Гермиона никогда в жизни не ела столько рыбы и морепродуктов, и уж тем более никогда не запекала свою еду в земле завёрнутой в банановые листья. Как и не представляла себе, что пудинг можно готовить не только с заварным кремом и орехами, а и с папайей.
Однако в какой-то момент мисс Грейнджер показалось, что вместо спокойного отдыха на этот отпуск её мужчина поставил себе весьма странную цель: убиться любой ценой или хотя бы покалечиться. Всего за несколько дней Сириус успел учудить многое. Он на спор подрался с одним из здешних чемпионов в пляжных боях без правил. Он чуть не поджёг деревню, в которой они остановились, навязавшись в нетрезвом состоянии в ученики группе жонглёров огнём. А потом он едва не отравился, дегустируя местные галлюциногенные зелья, которые не стоило смешивать.
Также маохи{?}[Маохи — коренное население о. Таити.] открыли Сириусу новое увлечение — гонки на гигантских черепахах. Он так и не сумел победить ни в одной из них против бывалых спортсменов, которые занимались этим с раннего детства, а под конец чуть вообще не лишился руки от укуса своей черепахи, но он не жалел ни о чём.
Бродяга наслаждался каждой сумасшедшей минутой этого отпуска, потому что рядом с ним была Гермиона, которая пусть и отчитывала его за неосторожность, но всё равно поддерживала и всегда могла подобрать нужное заклинание или зелье, что спасло бы любую ситуацию. А за свои страдания и проигрыши Сириус заработал от неё особенный приз — купания голяком на безлюдном пляже. Разве после такого веселья и награды он мог на что-то жаловаться?
Для самой Гермионы самым запоминающимся моментом этого путешествия стал их второй вечер на Бора-Бора. Времени у пары было не так много, поэтому они пообещали друг другу, что каждый день будут разведывать новые достопримечательности на Таити и соседних островах. Одной из первых диковинок они выбрали прогулку на вершину самой высокой точки Бора-Бора — спящего вулкана Отеману, где, согласно местным поверьям, можно было загадать любое, даже самое сокровенное желание, которое обязательно сбудется.
— Только не говори мне, что ты и правда веришь в эту магловскую белиберду. — Гермиона рассматривала потухший кратер с неким суровым выражением лица, с трудом веря в то, что чистокровный и опытный волшебник Сириус захотел привести её сюда именно для этого. — Ты же маг, чёрт возьми.
Блэк гортанно хохотнул и сильнее обнял свою девушку за плечи:
— Именно поэтому я знаю, что волшебство существует и глупо им не воспользоваться.
— Хорошо, — вздохнула Гермиона. — И что бы попросил у вулкана сам Сириус Блэк?
Бродяга перевёл на неё потемневший взгляд, такой же чёрный, как и выжженная земля, на которой они стояли, и с полной уверенностью произнёс:
— Чтобы каждый день с тобой был как сегодняшний.
Гермиона насмешливо протянула:
— Будь осторожен с тем, что загадываешь и как. Оно может сбыться.
— Я именно на это и надеюсь, — пророкотал в ответ Мародёр и налетел на её губы как на спелый, сочный фрукт, закрепляя свои истинные желания. — А теперь твоя очередь. Загадай желание, любимая.
И она загадала. Пусть и в шутку, ведь знала, что всё это — обычная замануха для туристов. Пусть и не воспринимала всерьёз то, что в глубине души хотела больше всего. Только, видимо, несмотря на свои же предупреждения, загадала желание искренне и даже не догадывалась, что оно сбудется уже в этом году и при совершенно неожиданных обстоятельствах.
Ну, а пока она находилась здесь с Сириусом на Бора-Бора, время было исполнять другие их прихоти. Темнота плавно надвигалась на острова, и пара решила вернуться в деревню, где разместилась, чтобы провести вечер в баре на пляже.
За ужином Гермиона наконец-то почувствовала себя свободной и раскрепостилась Сириусу на радость. Она многое узнала о том, где и как он проводил время, когда находился в бегах. Какие страны он посетил и что успел повидать, пока не спрятался в Хижине. И она подумала, что если он и правда провёл долгие месяцы именно так, как сейчас, — развлекаясь и наслаждаясь жизнью, то не удивительно, что он успел так быстро набраться сил и возвратить себе былую неотразимость после долгих лет заключения. Видя его настолько живым и счастливым, Гермиона последовала его примеру и перестала строить из себя сдержанную паиньку. Она наслаждалась тем, что здесь им не нужно было прятаться ни от кого — никому до них не было никакого дела.
Сладкие реки коктейлей полились вокруг, уши наполнились расслабляющими вибрациями болтовни, смеха и островной музыки. Сириус повёл Гермиону танцевать — хотел наверстать упущенное на вечеринке в Гриммо. Вмиг все те острые ощущения, которых Гермионе так не хватало в тот вечер, и которые она получала только с Сириусом, вновь нахлынули на неё. Она млела от каждого их движения под музыку и от того, что они могли снова прикасаться друг к другу. Она сходила с ума, желая прильнуть к горячему телу своего мужчины ещё ближе.
Всё это время сам Блэк любовно рассматривал каждый миллиметр лица Гермионы и нежно улыбался. Кроме него она не замечала никого и ничего вокруг. Однако он прекрасно знал, что вся мужская половина бара давно оценила, насколько обворожительно она выглядела в своём полупрозрачном цветочном сарафане, и невероятно гордился этим.
— Прекрати так смотреть на меня, а то я теряю контроль над собой, — шаловливо простонала Гермиона ему на ухо во время одного из медленных танцев.
— А вот с этого места давай поподробнее.
Прервав танец без дополнительных разъяснений, Сириус выдернул свою возбуждённую девушку из бара, и на первом же тёмном углу они аппарировали в их бунгало. И впервые за долгое время Гермионе не нужны были никакие объяснения, потому что их с Сириусом намерения были очевидны и наконец совпали.
— На чём мы там остановились в прошлый раз? — хищно прорычал Бродяга и в два счёта сбросил с Гермионы сарафан, подталкивая её к кровати.
Восхищённый взгляд соскользнул с её тела, и жадные губы устремились к ней. Подобно узорам его татуировок, руки Блэка вырисовывали картины на её бледной коже, уверенно спустили с девушки бельё и толкнули её на огромное ложе, устеленное белоснежными как морская пена простынями.
Голодные глаза Сириуса блуждали по утончённому телу Гермионы, наслаждаясь потрясающим видом, что открывался им. Как же давно он желал её, сколько раз готов был в клочья разорвать все преграды, разделяющие их тела. И вот теперь, когда она изнемогала перед ним, каждым движением, каждым вздохом молила наполнить её и избавить от тягостных мучений, незнакомые доселе нежные мысли пьянили его сознание: вот она — бесподобная мечта в горячей плоти. Столь пленительная, изящная, безупречная… Он должен был показать ей всё лучшее, что умел.
Опустившись на колени, Сириус усыпал её плоский живот поцелуями, прошёлся ниже по стройным ножкам, щекоча усами и бородой и вызывая томный смех, что приказывал ему действовать. Со рвением высвободившегося зверя он заласкал Гермиону, вкушая её нектар, эссенцию, придающую ему сил и разгоняющую кровь к его горячему члену. Она изогнулась на его жгучем языке и скользила по его проворным пальцам. Он наслаждался её изнеможением, знал, как ей нравилось, — уже успел опробовать за последние несколько ночей в Гриммо.
— Сириус! — выкрикнула Гермиона сладким стоном, добровольно сдаваясь в его плен, когда волна упоения захлестнула её. Её грудь горела от восхитительных потоков блаженства, вздымалась от сбитого, частого дыхания.
Сириус склонился над Гермионой. Его орган упирался ей между ног и сносил крышу, зазывая поскорее обхватить его. Словно больше неконтролируемые ею, руки самовольно потянулись к его ширинке. Такие неопытные, они дрожали, взывали о помощи. Освободившись от оков рубашки намного быстрее, Сириус помог им избавить его и от шорт. Невесомые поцелуи Гермионы покрывали его мускулистый торс, робко скользя ниже к блестящему слезой страсти члену, что манил её к себе. Но Блэк прервал девушку, подняв её лицо за подбородок — хотел подарить все прелести этой ночи только ей.
