— Дослушаю, — согласился на продолжение лекции Гейб, хотя чувствовал адскую усталость.

Принесённый Мэйнартом тонизирующий напиток взбодрил, и Гейб мысленно поблагодарил имперца за заботу: события становились гораздо интереснее и проще для понимания.

Как оказалось, Союз никогда не числился подразделением космофлота Земной Федерации, а являлся межрасовой организацией, призванной защищать мирное население Галактики: во времена после воскрешения Ишшема основными участниками были люди и имперцы. И именно тогда произошёл первый конфликт интересов, приведший к расколу Союза и вооружённому столкновению.

— Уничтожение местного населения ради добычи ценных ресурсов на планете, — пояснил Ишшем. — Вылилось всё в коррупционный скандал и смену верхушки Союза. ЗФ не оценила, попыталась найти единомышленника в лице Конфедерации Аррахве, давнего врага Империи, а к Союзу присоединился ранее исключённый Авар, но в итоге обошлось.

— За счёт того, что ты научился управлять рэндельским кораблём, — добавил Мэйнарт.

— Скорее всего, да, — кивнул Ишшем. — Но конфликт с Земной Федерацией не был исчерпан. Через сорок лет они отравили нового лидера Союза, вновь попытались взять верх, но опять потерпели неудачу и практически лишились влияния в союзных секторах.

— И шпионили на «Цитадели», — слова Мэйнарта всегда раскрашивали повествование Ишшема новыми деталями, — чуть не убив при побеге посла Конфедерации.

— Не могу сказать, что Земная Федерация открыто враждует с Империей, но без Империи у неё были бы развязаны руки, — Ишшем тоже выглядел уставшим.

— И без тебя.

— И без меня, потому что я могу управлять рэндельскими кораблями, а они пока считаются самым сильным оружием из известных, — тяжело вздохнул Ишшем. — То есть Союз остаётся под моей защитой.

Честно говоря, Гейб не удивился факту, что Ишшем главнокомандующий союзным флотом, а вот то, что его законный муж — командир флагмана, поразило: Мэйнарт вёл себя не сказать чтобы серьёзно для военного такого ранга. Взять того же генерала Стайлза, грозы половины Солнечной системы, его образ ассоциировался с исключительной строгостью и даже жестокостью, на фоне которой высокомерные замашки Ишшема казались банальной манерностью. Да и Ишшем признал, что армия Союза слабее будет: её основная задача — патрулирование и защита колоний от мелкого сброда, а не участие в межгосударственных конфликтах. Империя имеет куда более внушительный потенциал, но там решения принимает бывший муж Ишшема — император Верн Рэеллин, устремивший взгляд на внутренние территории. Так что выходит, что метрополия неформально бодается с Союзом за право распоряжения сырьедобывающими колониями. Формально — вносит свой вклад в деятельность Союза наряду с Империей, Аваром и Конфедерацией Аррахве, чтобы организация выполняла предусмотренные Уставом функции. Разногласия множатся, но не перерастают в вооружённое противостояние, и у Союза если и возникают вопросы к ЗФ, то касающиеся финансовой сферы: обязательные платежи приходят нерегулярно.

— И сейчас выясняется, что у Земной Федерации не всё благополучно, — подражая Ишшему, начал рассуждать логически Гейб.

— Особенно у граждан Земной Федерации, живущих за поясом астероидов, если всё так, как ты говоришь, — невесело произнёс Ишшем.

— Точно, — Гейб успел рассказать о зачистке Плутона: Ишшем предположил, что Республика на Ганимеде тоже преходящее явление.

Несмотря на отсутствие полноценного образования и правдивой информации, Гейб всегда старался смотреть на вещи шире, но со временем кругозор сузился до личных проблем: не столько его собственных, сколько касающихся других повстанцев. Переживания, боль, чаяния — из-за мелких деталей общая картина распадалась, становилась нечёткой. Гейб с усилием оттолкнулся от зыбкого дна мелководья и вернулся на глубину: прошлое понимание безнадёги почему-то не тяготило. Наверное, потому, что Гейб уже не болен, а значит, способен что-то делать, не напоминая себе постоянно об отмеренном опухолью сроке. Гейбу до дрожи хотелось, чтобы прибор Мэйнарта не ошибся, и с каждым новым часом разговора уверенность крепла.

— Так, господа высшие, можно о насущном? — оскалился Мэйнарт, и Ишшем вопросительно поднял брови. — Вот прилетим мы на Титан. И что?

— В горах Эхориат есть база, мне нужно туда, — если начистоту, Гейб вообще не задумывался о своём возвращении и теперь уткнулся лбом в тупик.

— И как ты нас представишь своим друзьям? — у Мэйнарта были голубые глаза того же оттенка, что и у Ишшема, но на мужественном лице с резким профилем они смотрелись иначе. — Допустим, мы могли бы быть контрабандистами, — ответил на свой вопрос Мэйнарт. — Откуда?

— С Плутона, — нашёлся Гейб. — Вы можете прилететь с Плутона. Но акцент…

— С этим разберёмся, — махнул рукой Мэйнарт и обратился к Ишшему: — Легенда понятна? Иди переодеваться. Контрабандисту в военной форме не поверят.

— Это не форма космофлота, как они поймут? — проворчал Ишшем, но встал с дивана и почему-то странно посмотрел на рубашку Гейба.

— Там ещё шмотки были, — уловил намёк Мэйнарт. — И переобуйся. Я ботинки Рея отдал.

Ишшем удивлённо наклонил голову и перевёл взгляд на ноги Гейба.

— Он у нас яхту забрал. Обойдётся без ботинок, — с удовлетворением произнёс Мэйнарт, явно точивший зуб на какого-то Рея.

Негромко фыркнув, Ишшем удалился в каюту, а Мэйнарт пояснил ситуацию:

— Это катер био-отца Ишшема и его мужа. Оставили корыто на ремонт и улетели на нашей яхте.

— Вот представь, как «Акрем» сейчас смотрелась бы на Титане, — из двери послышался ехидный голос Ишшема.

— Ты штаны нашёл? — перебил его Мэйнарт, в ответ прозвучало неразборчивое бурчание на неизвестном языке. — Вот и ищи.

Гейб уже не стал спрашивать о троих детях пары и сдержал смешок: в бытовых вопросах высокопоставленные имперцы казались совершенно обычными людьми.

— В душ пойдёшь? — Мэйнарт тоже поднялся и одёрнул футболку. — Как вы там вообще на Титане всё делаете-то…

Что на это ответить, Гейб не знал, равно как не знал, как мыться на инопланетном корабле: без краткого ввода в курс дела от Мэйнарта не справился бы. Система работала слишком автоматизированно, чтобы не испытывать дискомфорт, хотя процесс смывания соли и пыли с кожи всё равно принёс удовольствие, даже дышать стало легче.

Вытираясь, Гейб ощупывал и осматривал себя — не верилось, что на самом деле это новое тело, реплика старого. Но мелких шрамов, росчерками белевших на тёмной коже, он действительно не обнаружил, а многочасовой марафон бодрствования без помощи таблеток подсказывал, что всё, сказанное Ишшемом и Мэйнартом, правда.

К моменту, как Гейб вышел из гостевой каюты, они переместились в кабину катера: схематическое изображение на вспомогательном экране имело подписи на английском языке, в глаза сразу бросилось Море Кракена.

Ишшем облачился в гражданское, и аура властности подчистую развеялась: ровесник Гейба, парень лет тридцати миловидной наружности в клетчатой рубашке и джинсах. Собранный из недлинных волос хвостик и вовсе ломал сложившийся облик, делая Ишшема более живым и осязаемым. Гейб улыбнулся мысли и подошёл ближе к креслам, заметив, что у Ишшема на левом предплечье татуировка, как у Мэйнарта.

— Это клятва триединства, — объяснил Ишшем, проследив за взглядом Гейба. — Дарованного создателями единства рас, энергий и каст. На его основе аварцы сотворили религию, но это неправильно.