Собственно, где? Подняв голову, Гейб наконец сумел разглядеть местность, точнее, её цвета: блёкло-зелёный, ярко-голубой и белый крупными, похожими на ошмётки, мазками. Вместо того чтобы сесть, Гейб встал на четвереньки — ладони и колени полностью обнажённого тела колола трава.

Гейб знал, что растение называется именно так, но никогда вживую его не видел. Равно как не видел голубого неба с пушистыми белыми облаками и Солнца — настолько идиллистическая картинка, что Гейб начал вспоминать, как в христианских верованиях выглядит рай. Единый тут точно мимо — Гейб не превратился в младенца, начинающего жизнь с чистого листа.

Кожу обдувал лёгкий ветер, он забирал солнечное тепло — органы чувств внезапно восстановили связь с мозгом: на Гейба обрушилась какофония звуков, запахов и ощущений. Мир не казался выхолощенным эрзацем из документальных голофильмов, сама реальность не могла быть более реальной, чем он — Гейб видел, осязал, обонял неведомые ароматы.

Вернее, незнакомым было всё, но Гейб решил, что находится на Земле. Или рай выглядел как Земля из его снов — макушку припекали жаркие лучи.

Кожа подошв не обладала большой чувствительностью, так что стоять на них было комфортнее, хотя и нагота сама по себе взрывала мозг: Гейб раздевался исключительно в душе, а сейчас остался без единого клочка одежды посреди луга, пусть и в полном одиночестве. Прикрываться не было нужды, и Гейб, отряхнувшись от травы, сделал первый шаг — тело слушалось отменно, словно Алан вновь накачал его стимуляторами. Или действие прошлой дозы ещё не закончилось — Гейб потерял счёт времени, ориентацию в пространстве и ничего не понимал, но задавать вопросы было некому.

Пара птиц в бесконечной глубины небе дали понять, что мир обитаем, но кроме них Гейб заметил кружащихся в знойном воздухе мелких насекомых — бесцельно шёл к горизонту, впервые в жизни применив это слово по назначению: мгла Титана не позволяла видеть настолько далеко.

На Титане царил вечный холод, а здесь было невыносимо жарко — пот начал застилать и резать глаза солью, Гейб слизывал его с верхней губы и вытирал проступающие капли ладонью. Раньше он потел во время тренировок.

В месте соединения неба и земли голубизна темнела и принимала лёгкий фиолетовый оттенок — Гейб шагал в этом направлении, откуда веяло лёгкой прохладой.

Трава становилась выше и сочнее, ноги путались в её длинных тонких лентах, скрывавших кочки и рытвины пышным глянцево-зёленым покровом. Идти приходилось, смотря вниз: Гейб не сразу понял, что фиолетовое небо впереди небом не является — вышел к откосу высотой где-то с метр, внезапно оказавшись перед бескрайним морем. Или океаном — Гейб не разбирался в классификациях географических объектов, и сейчас точные наименования волновали меньше всего.

Скатившись по рассыпающемуся в песок краю на берег, Гейб устремился к воде: хотелось смыть пот, налипшую на кожу пыль и наконец-то почувствовать себя живым. Он по-прежнему не понимал, что происходит, и мог делать выводы лишь по реакциям тела.

По обманчиво ласковой глади моря растекались молочно-белые кляксы облаков, но вода ужалила холодом — раскалённое тело вмиг покрылось гусиной кожей. Гейб наклонился, набрал воды в ладони и брызнул в лицо, раскрытые глаза обожгло, в носу засвербело от соли. Облизав губы, Гейб окончательно убедился, что вода не менее солёная, чем пот.

Распрямился, оглянулся и заметил чёрную точку на линии побережья вдалеке — так и шёл по воде, доходившей до колена: организм плавно охлаждался, а жара перестала невыносимо давить.

Явно рукотворное строение впереди могло пролить свет на многие интересующие Гейба вопросы, так что он ни секунды не сомневался, идти или нет. Конечно, идти.

Дорога неблизкая — Гейб никогда не ходил на такие расстояния, необходимости не возникало, но шаги давались просто: люди развивались в условиях нормальной гравитации, дышали правильным составом воздуха и впитывали ставшее безопасным из-за озонового слоя солнечное излучение.

Утомившись, Гейб уже без опаски окупнулся с головой — струи стекали по всему телу, когда он возобновил путь по кромке песка и воды, оставляя неглубокие следы, тут же заполнявшиеся грязно-пузырящейся влагой.

Гипотеза о загробной жизни практически выветрилась из головы: божественного озарения не наблюдалось, а тёмная пирамида впереди чем-то напоминала храм с Земли из исторического голофильма. Тот народ давно уже перестал существовать, а памятники его величия сохранились, хотя человечество возвело куда более внушительные, но и более хрупкие: люди сносили отслужившее своё небоскрёбы, создавая конструкции сложнее и эффективнее. А лишённые привычной рациональности гробницы и храмы продолжали стоять там, где их построили тысячи лет назад.

Гейб приставил к бровям ладонь, заслоняясь от яркого солнца, и присмотрелся: увы, пирамида напоминала древние артефакты только формой — гладкий материал больше всего походил на термостойкий композит, а к срезанной вершине не вели сотни ступеней по каждой грани.

Практически чёрный предмет выделялся на фоне безмятежного пейзажа, но Гейба он не пугал. Наоборот, с каждым шагом становилось спокойнее — будто пирамида звала его, манила прохладными поверхностями, что Гейб даже тряхнул головой, отгоняя странные мысли: ни один неодушевлённый предмет не может обладать такими свойствами.

Наконец Гейб добрался — первым делом коснулся стены: ощущения были слишком знакомыми, чтобы закралась ошибка. Гейб знал, каков этот материал на ощупь. Чувствовал во сне.

Лёгкая вибрация по всему сооружению подтверждала версию со сном, но по законам мира сновидений Гейб спал слишком долго, а фантазии не хватало привычного болезненного налёта бреда. Гейб не испытывал тревоги, не плутал по безвыходным лабиринтам, а чётко видел свой путь. Как никогда чётко. Пусть и не понимал, куда идти.

Конечно, когда на стене пирамиды появился светящийся призрачно-голубым треугольник, Гейб усомнился: такого в реальности не бывает. А раз это всего лишь сон — можно посмотреть, что там. Мертвее, чем он сейчас, Гейб не станет.

Скользя пальцами по тёплому, дающему отдачу на каждое движение камню, Гейб направился к треугольнику, и — непонятно, как такое может быть, — он оказался неожиданно большим:Гейб смог пройти сквозь завесу света не пригибаясь.

Внутри не обнаружилось ничего — Гейб отшатнулся от зияющей пустоты под ногами, но обратный путь растворился без следа: дверь не то что закрылась, просто исчезла, словно её и не существовало вовсе. Гейб начал узнавать привычный кошмар, точнее, его расширенную версию: пространство вокруг стремительно менялось, принимая вид не то портового терминала, не то распределительного центра на Кракене-1, не то ангара крейсера в кратере. Оставалось терпеливо ждать финального варианта — на самом деле Гейбу больше всего хотелось проснуться, но, к сожалению, его покой в реальности никто не тревожил. Если это был сон — Гейб не помнил разрывающей тело боли: удар, жжение и яркий, как сверхновая, свет. Или его полёт к Дионе тоже являлся сном?

Гейб окинул взглядом обшарпанные стены и хаотично разбросанные контейнеры на полу — обстановка имитировала столовую на базе Эхориата, но не в абсолютной точности. Искусственность не пугала только в силу понимания, что это всего лишь фантазия: Гейб не решился никого позвать голосом и испытал разочарование — недавно приобретённая ясность распадалась мозаикой, осыпаясь в бездонную расселину сознания. Он скоро проснётся. Или не проснётся вообще, оставшись без ответов и без жизни.