Эта встреча в институте имела свое продолжение. Среди моих друзей был известный дирижер Марис Янсонс, в доме которого мы много лет узкой компанией отмечали приход Нового года. Атмосфера праздничной вечеринки при всей ее импровизационной суете включала три непременных протокольных момента. Дело в том, что трое из тех, кто был среди нас, сподобились родиться почти в одно и то же время: Виктор Лопатников (31 декабря), Новый год и Даниил Гранин (1 января). Поскольку у каждого из тостуемых имелась своя харизма, каждому воздавалось отдельно — по большому и малому счету, в шутку и всерьез…

Теперь, когда писателя нет с нами, когда отходят вдаль воспоминания о часах и минутах нашего общения, я с досадой думаю о том, насколько нас захлестывал праздничный азарт, поток сиюминутного. И как нам лишь потом, расставаясь, приходилось сожалеть о моментах, которые следовало бы запечатлеть на камеру. А ведь писатель говорил нам: «Что касается жизни как таковой, то самое дорогое в ней — это сегодня. Вчера прошло. Завтра неведомо. Следует дорожить именно этим, дарованным тебе днем, вмещая в него то, что уже никогда не повторится». Эти его слова остаются нам заветом на всю оставшуюся жизнь».

«Гранин — удивительный человек. Голова его всегда полна всяческих идей. Если он не работает над книгой, то делает на редкость умные и интересные документальные фильмы, где выступает как ведущий, а во многих случаях — как очевидец, и все это тонко, совсем с новых позиций и зачастую неожиданно.

А мысли у него возникают не тривиальные. Там, где у многих вообще не возникает мыслей, он вдруг увидит что-то новое и найдет совершенно парадоксальное решение.

Сколько по его инициативе было создано благотворительных фондов! Некоторые он возглавляет до сих пор. Фонд милосердия (это пришло ему в голову, когда он зимой лежал на снегу со сломанной ключицей, а люди безразлично проходили мимо)… Фонд блокадников, Фонд Сороса, Фонд Лихачева, Фонд Меншикова… А скольким людям он оказал и оказывает помощь и сколько известных теперь писателей должны быть ему благодарны за то, что он их заметил и что благодаря ему они стали мастерами! Недавно он сказал мне: «Я хочу добиться того, чтобы город Петербург улыбался! Улыбка исчезла из города. Надо, чтобы люди нашего города улыбались».

Тут же он организовал круглый стол на эту тему и очень огорчился, когда его не поддержали.

Это ему принадлежит идея установки памятного знака на Заячьем острове, на месте основания Санкт-Петербурга, и создания Триумфальной арки в честь победы в Великой Отечественной войне.

Он нужен всем. Все с ним советуются, у него берут бесконечные интервью. Он был советником Ельцина, Путин приглашал его на обед, чтобы узнать его мысли. Он был советником у Собчака, Яковлева, теперь Матвиенко тоже советуется с ним. Говорят, что нельзя быть таким всеядным. Можно! Можно потому, что он советует не то, как вести себя Собчаку или Яковлеву, а советует, как сделать город лучше.

У Гранина есть правило, к которому я никак не могу привыкнуть. Возвращаясь из-за рубежа или из Москвы, он звонит мне по телефону и говорит:

— Ну расскажи, что было нового?

Я начинаю подробно излагать мелкие события, которые произошли за время его отсутствия.

— А что делается в городе?

Я начинаю пересказывать ему содержание некоторых статей в газетах, которые я прочитал за это время.

И тут я начинаю возмущаться:

— Слушай! Ты только что встречался на обеде с Путиным или выступал на какой-то международной конференции. У тебя было в тысячу раз больше впечатлений, чем у меня, а ты сам ничего не рассказываешь и требуешь, чтобы я рассказывал какую-то чепуху.

Он мне как-то признался, что очень любит расспрашивать людей. Возможно, он отсюда черпает материалы для своих работ, а может быть, ему это просто интересно».

«Расскажу об одной любопытной особенности творческого метода Гранина. Общаясь с ним систематически на протяжении двух десятилетий, я заметил, что Даниил Александрович обсуждает, проговаривает интересующую его фактуру жизни в своем кругу. Причем иногда по несколько раз с разными людьми. Наблюдает за реакцией, обсуждает. Потом пишет. Или не пишет. Ему интересна жизнь во множестве ее проявлений. И каждый раз, отталкиваясь от деталей, казалось бы мелочей, он стремительно взлетает до вершин философского взгляда на мир.

Вот небольшое эссе, которое прозвучало в ходе нашей обычной беседы, за обедом. Как бы между делом. Я его потом записал и в 2010 году опубликовал в качестве доклада, когда Даниил Александрович заболел и не смог выступить лично на Лихачевских чтениях: «У меня дома есть железная коробка, где я храню различные награды. Когда я положил в нее свой немецкий орден, там поднялся невообразимый шум. Больше всех шумели мои фронтовые ордена. Они хотели выбросить немца. Участвовать в этом скандале не хотелось, и я ушел, решив, что сами разберутся. Так и случилось. Прошло время, шум утих. Видимо, что-то позволило им теперь быть вместе…»

Одно из самых его необычных свойств — способность удивляться тому, чего другие вовсе не замечают. Вот Венеция: для одних — уголок романтики, для других — мистическое место, где грань жизни и смерти размыта и неуловима, для третьих — город искусства и истории. Даниил Александрович приводит свои впечатления: «Чудно живут. Ни машин, ни светофоров, ни супермаркетов. И никто никуда не бежит…» И тут же добавляет: «Жизнь — это чудо, и надо, чтобы человек ощущал это чудо».

«Уважаемая и дорогая Валентина Ивановна!

Многие годы я храню в своем сердце глубокое почитание Даниила Александровича Гранина — признанного классика, мудрого и достойнейшего человека и гражданина. 1 января 2009 года ему исполнится 90 лет.

Полагаю справедливым долгом оказать ему все возможные почести. Понимая, что грядущее событие требует подготовки, хочу высказать на этот счет несколько предложений.

Мне кажется, было бы целесообразно:

— Создать комитет (комиссию, общественный совет) по празднованию во главе с Вами, придав ему общероссийский статус и включив в него людей из Москвы и других регионов (я бы не публиковал этот список).

— Представить Даниила Александровича к награждению одной из высших Государственных наград (орден Андрея Первозванного или «За заслуги перед Отечеством» I степени).

— Принять решение об издании его наиболее полного Собрания сочинений. Насколько мне известно, издательство «Терра» в качестве приложения к «Огоньку» выпустило его Собрание в 4 томах, но, мне кажется, это недостаточно — написано гораздо больше, в том числе блестящей публицистики. Эта позиция мне представляется наиболее существенной. (В свое время В. П. Астафьев очень хотел выпустить свое прижизненное 15-томное Собрание сочинений с собственными комментариями; я пытался помочь ему, привлекая возможности бизнеса — обещаний было достаточно, но они не решали проблемы, тогда поддержку оказал лично Президент (тогдашний). Почему бы подобное решение не принять сейчас.)

— Принять решение о каких-то формах празднования не только в С.-Петербурге, но и Москве и в других регионах (встречи с читателями, например, в Российской государственной библиотеке), «волна» выставок и конференций по всей стране без участия автора (силы его надо поберечь), но с участием властей и интеллигенции.

— Изучить возможность представления Даниила Александровича к награждению орденами иностранных государств.

Этот перечень и можно, и нужно продолжить.

Дорогая Валентина Ивановна!